Напарники - Габриэль Норлэйн

Динамик прервал их разговор срочным объявлением:

— «ВНИМАНИЕ! В СВЯЗИ СО СЛОЖИВШЕЙСЯ СИТУАЦИЕЙ — НА ЗАМЕНУ В ПОЛУФИНАЛ ВЫЙДЕТ НЕПОБЕДИМЫЙ ЧЕМПИОН! СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ!».

— Неожиданный поворот событий... — округлила глаза Тиария. — Что будешь делать?

— Буду надеяться, что Утёса поставят против чемпиона. И финальный бой не будет продолжаться сразу же, без перерыва. Ладно, я вернусь в раздевалку. Ставки можешь не делать. Не до них сейчас.

— Хорошо, Тём. Удачи тебе! — Тиария коротко поцеловала Артёма, и тот её покинул.

Артём зашёл в раздевалку, где сидели оставшиеся бойцы. Они встретили его недовольными взглядами. Особенно недовольным выглядел Утёс:

— Слыш, малой? Ты почему на арене сопли разводишь? Мы сюда драться пришли, а не милосердием заниматься! Ну, если ты не в курсе! — пробасил здоровяк, на что Дробитель одобрительно кивнул.

— А кто это у нас тут такой разговорчивый нарисовался? Уж не Дэвид-маленький-камушек-Джонсон, собственной персоной? — съязвил Артём, подходя вплотную к Утёсу.

— Крутой, да? — усмехнулся Утёс. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда нас поставят в паре!

— Тут и смотреть нечего — я сотру нахальную улыбку с твоей мерзкой рожи, — угрожающе ответил Артём, и получил толчок в грудь от здоровяка, который едва почувствовал:

— Не понял, бля?! Ты хочешь прямо сейчас сдохнуть?!

— Не советую драться вне арены, — вмешался Дробитель. — За такие дела тут можно пулю схлопотать. Потом поминай как звали.

— В жопу пусть себе засунут свои пули и правила! — прорычал Утёс, и наткнулся взглядом на судью. — А тебе чё надо, жопорожий уёбок?!

— Пора, господа, — позвал судья. — Толпа рвёт и мечет — время полуфинала. Потом вас ждёт короткий перерыв перед финальным боем. Порядок поединков будет такой: Утёс с Демоном, Дробитель с Абисом.

— Э! — недовольно крикнул Утёс. — Почему я должен с этим хлюпиком драться?! Можно было меня хотя бы с Дробителем поставить? Вы чё там, охренели?!

— Зассал? — поддел его Артём с наглой улыбкой.

— Это не обсуждается! Марш на арену, уёбки! — скомандовал судья, за спиной которого была бригада быстрого реагирования с автоматами наготове.

Бойцы послушно покинули раздевалку.

Их вели с конвоем вокруг, чтобы никто не сбежал на пол пути. Пыжик всё-таки оказался прав — руководство арены желает зрелища и получит его, во что бы то не стало. Артём вышел на свет, следуя за Утёсом в центр арены.

— Объявляю полуфинал! Демон сразиться с Утёсом! Надеюсь, вы поставили на правильного парня! БОЙ! — судья махнул рукой, и Артём тут же получил удар гигантским кулаком в висок, отбросивший его на пару метров.

— За твой длинный язык — я сломаю тебе каждую косточку! — зарычал Утёс и кинулся на Артёма.

Чернов встал на ноги, нырнул под летящую на него тушу противника и резким кроссом ударил Утёса в подмышку. Здоровяк потерял равновесие, повалился на бок, держась за рёбра. Возможно, Артём ему их не сломал, но нервы задеть-таки смог.

— Ублюдок... За каждую твою попытку огрызаться — буду отвечать тебе в тройном количестве! — Утёс оттолкнулся одной ногой от земли, схватил Артёма за шею и бедро, поднял над собой, а потом радостно спросил:

— Хочешь, я сломаю тебе позвоночник? Быстро и без мучений? А потом — я пойду найду твою подружку, и мы проведём с ней дивный остаток ночи! Тебе надо всего лишь поскулить как собака!

Артёму надоело сдерживаться. Своими силами освободиться из захвата у него вряд ли бы вышло, потому он прекратил попытки отцепить могучие пальцы Утёса со своей шеи. Одним рубящим ударом ладони Артём сломал гиганту предплечье правой руки. Утёс взвыл от неожиданности, но Артёма отпускать даже не думал. Громила начал бить Артёмом по бетонному полу с такой лёгкостью, словно парень ничего не весил. Чернов закрывал голову руками во время удара о твёрдый бетон, но вырваться никак не мог.

Тиария на трибунах вся извелась, наблюдая за избиением напарника. Артём смекнул, что Утёс, в целом, не очень-то умён, и решил полностью расслабить тело. Здоровяк это быстро заметил, швыряя израненного Артёма в угол арены. Утёс тут же принялся ликовать, кричать, поднимать кулаки над собой, и чуть ли не прыгал от радости как ребёнок.

Даже судья двинулся к телу Чернова, но Артём вскочил как ни в чём ни бывало, подлетел к Утёсу и рубящим ударом сломал противнику ключицу. После этого Артём принялся избивать громилу быстрыми и очень мощными атаками по всему телу.

Зрители не успевали за его скоростью, отчего им казалось, что Артём попросту мерцает, а его противник изображает из себя грушу для битья. Отдубасив здоровяка, Артём пнул его с такой силой, что туша бойца повалилась навзничь. Парень залез на Утёса, который был ещё в сознании, слегка придушил его своим предплечьем и прошипел ему на ухо:

— Вот на девушку — ты зря позарился, сука! Я сделаю сегодня исключение — убью тебя на глазах у всех! Медленно убью, выблядок! — Артём удлинил собственные когти на руках, выставил на манер шипа большой палец правой руки и резко вонзил его Утёсу в межрёберные нервы, попутно ломая кости.

Утёс завизжал, как маленький мальчик. Толпа загудела в недоумении, а к Артёму начали приближаться парни из группы быстрого реагирования. Артём перестал замечать происходящее вокруг, он продолжил пытать Утёса у всех на глазах, несмотря на предупреждения:

— Второе ребрышко! — прошипел парень, вонзая большой палец в следующее ребро. Утёс оставался в сознании, отчаянно пытался вырваться, но Артём плотно прижал его к земле, не давая подняться или позвать на помощь. — Третье!

Артёма удалось оттащить от здоровяка лишь на пятом ребре. Утёс дрожал и плакал от болевого шока. По всей видимости, его никогда так серьёзно не калечили за всю его жизнь.

Через некоторое время, Артём пришёл в себя. Чернов отмахнулся от охранников и отошёл в сторону, чтобы посмотреть на бой чемпиона арены.

Слева от Артёма вышел Дробильщик, а его оппонент даже не думал появляться. Трибуны негодовали, судья с кем-то активно спорил через гарнитуру. Никто не понимал, где непобедимый боец, пока ОН не приземлился в середину арены, упав откуда-то с потолка.

Это существо не было даже близко похоже на человека: строение мощного тела напоминало ленивца, кожа серая, покрытая сотней шрамов. Вместо одежды существо было обмотано в непонятные