Круг замкнулся - Джонатан Коу

— Бенжамен любит другую женщину. Совсем не ту, на которой он женат. И тянется это еще со школы.

Взгляд Мальвины внезапно сфокусировался, и она внимательно посмотрела на Дуга, словно это была первая действительно значительная вещь, сказанная им за вечер.

— Он говорил тебе? Мне тоже.

— Ну, это, к сожалению, не секрет. На Эмили Бенжамен женился с горя. Да он до сих пор не оправился. Так и будет горевать лет до семидесяти, идиот несчастный. Если, конечно, раньше не удавится. — Дуг натянуто улыбнулся, сознавая, что зря он это сказал. — Продолжай.

— Вот он и предложил познакомить нас… хотел сделать мне приятное. Не помню, чтобы я сама его об этом просила. Хотя идея мне понравилась, я сразу за нее ухватилась. Предполагалось, что общение с Полом поможет мне написать курсовую… которую я до сих пор не закончила. Не помогло. Наоборот, все застопорилось… Короче, мы с Полом встретились и… бинго…

Она расплылась в трогательной улыбке: мол, это судьба. Дуг не спешил растрогаться в ответ. И Мальвина завелась.

— Должна сказать, — изготовилась она выступить со сногсшибательным заявлением. — Должна сказать, что я его люблю.

— Охренеть.

— Вот, опять. Подходящее словцо для сегодняшнего вечера, да? — спросила она, но шокированный Дуг временно лишился дара речи. — Похоже, ты не одобряешь мой выбор.

— Брось. Все кого-то любят. Сердцу не прикажешь и т. д. и т. п. К тому же он недурен собой.

— Да, но… Ты ведь к нему плохо относишься? Только не ври.

— Я плохо отношусь к его политическим убеждениям, тут ничего личного. По-моему, в этой… странной ситуации, в которой оказалась вся страна, он позволяет себе сознательно лгать.

— Ты о чем?

— Да о том, что если бы избиратели узнали, что он действительно думает… они бы наконец очухались. Ведь многие до сих пор пребывают в заблуждении, полагая, что голосовали за левую партию. Тогда как на самом деле они голосовали еще за пять лет тэтчеризма. Или за десять. А то и за все пятнадцать. — Он тихонько рассмеялся, но Мальвина его не поддержала. — Словом, вот почему он никогда не знает, что сказать, когда ему суют под нос микрофон. Вот почему он нуждается в тебе. Правда нуждается. Ты его преобразила. Раскрыла.

— Знаю, я ему нужна, это точно. Ему нужны мои… услуги. А еще он жаждет со мной спать — до кучи. Но я хочу другого.

— Сдается, ты хочешь очень многого, верно? Мальвина попыталась выпить виски, не замечая, что ее рюмка пуста.

— Эта женщина ему не подходит. Абсолютно. Ты не согласен?

Они молча смотрели друг на друга, затем Дуг сказал:

— Это не моя забота — выяснять, подходит она ему или нет. И не твоя тоже.

Он старался угадать по ее лицу, о чем она думает, но взгляд Мальвины ничего не выражал. И вдруг из ее глаз брызнули слезы, а плечи затряслись от рыданий.

— Я в такой жопе, — причитала она. — В такой жопе.

— Мальвина…

— Ты прав, не надо было показывать тебе рассказ. Это было глупо.

— Бог с ним, с рассказом. Мы сейчас о другом…

— Принеси мне еще выпить.

— Может, не стоит?

— Еще одну порцию. Пожалуйста. А потом я пойду домой.

Вздохнув, Дуг подчинился, хотя и подозревал, что совершает оплошность.

— Ладно, но только одну.

— Спасибо. А я пока приведу себя в порядок. — Достав бумажные платочки из сумки, Мальвина начала вытирать глаза и потекшую тушь.

Дуг вернулся с двумя виски.

— Где твои родители? — спросил он.

— Родители? А они тут при чем?

— Ты могла бы уехать к ним на некоторое время. Отдохнуть от Пола. Подумать.

— Я и так от него отдыхаю. Последние две недели мы почти не видимся.

— Тем более. Дома тебе было бы уютнее.

— Во-первых, — вскинулась Мальвина, — то место, где живут мои родители, — точнее, где живет моя мать со своим пятым, или шестым, или девяносто седьмым долбаным партнером, — это не мой дом. Во-вторых, уютом там и не пахнет.

— И где же это?

— На Сардинии. Он — хозяин гостиницы. Пятизвездочной — типа для кинозвезд. Правда, мы и сами там останавливались. Тогда она с ним и познакомилась.

— У тебя есть деньги на билет туда?

— О, если понадобится, он купит мне билет. И квартира, в которой я сейчас живу, тоже его — одна из его квартир. Но я не поеду. Ни за что.

— А твой отец? Настоящий отец? Мальвина мотнула головой:

— Никогда его не видела. И знаю о нем только то, что мать рассказывала. Он работал в театре художником-постановщиком. По словам матери, все считали его гением. Расстались они еще до моего рождения, а потом она узнала, что он умер от СПИДа где-то в восьмидесятых. — Прикончив виски, она хмуро разглядывала пустую рюмку, словно не могла вспомнить, пила она или нет. — Почему я управилась с этим быстрее тебя? Или ты один из тех, кто только притворяется, будто пьет, а на самом деле выжидает, когда женщина налакается, чтобы воспользоваться ее слабостью?

— Не я пользуюсь твоей слабостью.

Она бросила на него обиженный взгляд, и Дугу показалось, что она сейчас опять расплачется. Но Мальвина, тяжело навалившись на стол, положила голову ему на плечо. Дугу оставалось лишь гадать, флиртует она или просто выбилась из сил.

— Мальвина… — сказал он. — Что, по-твоему, ты делаешь?

— Вот, — лепетала она, произнося каждое слово с пьяной тщательностью, — вопрос… на пятьдесят… миллионов… долларов.

— Ладно. Я отвезу тебя домой.

— Классно. Ты настоящий джентльмен. Немного таких осталось.

Не без труда Дуг поднялся, придерживая повисшую на нем Мальвину. Схватив оба пальто, свое и ее, и обняв девушку за узкие, лишенные всякой жировой прослойки плечи, почти как у скелета, он потащил ее вверх по лестнице. На последней ступеньке Мальвина споткнулась и растянулась во весь рост. Дуг поднял ее, отряхнул, бормоча извинения и молясь, чтобы в зале среди пьющих и ужинающих не оказалось приятелей его жены.

На улице ему удалось, о радость, в считанные секунды поймать такси.

— Пимлико, — бросил он водителю, а когда они сели в машину, сумел уговорить Мальвину нашептать ему на ухо адрес.

Ехали они минут пять. Выбравшись из такси, Дуг огляделся: не сидят ли где в засаде журналисты. Но нет, похоже, они еще не настолько раздухарились. Заплатив водителю и оставив сумасшедшие чаевые, он завернул Мальвину, пребывавшую в полубессознательном состоянии, в пальто и порылся в ее карманах в поисках ключей.

Жила она, как и предполагалось, в шикарном доме с портье. Проходя мимо столика ночного служителя. Дуг старательно избегал его любопытствующего взгляда.

— Спокойной ночи, мисс! — крикнул портье, когда они стали подниматься по лестнице.

Мальвина не ответила.

Большая комната с нейтральным дорогим декором отличалась от номера в типичном международном отеле лишь наличием книг, принадлежавших Мальвине, и шаткими стопками журналов на полу. Мальвина упорно не открывала рта, и Дугу самому пришлось вычислять, где находится спальня. Спальня оказалась много меньше, чем гостиная, более простецкой и неприбранной. Письменный стол ломился от газет и дисков, там же стоял включенный ноутбук: разноцветные мультяшные рыбки беспорядочно носились по экрану, издавая булькающие звуки.

— Тебе надо попить водички, — сказал Дуг, но Мальвина без предупреждения и с неведомо откуда взявшейся прытью отскочила от него и рухнула на постель. Глаза ее были крепко закрыты; свернувшись, как эмбрион в утробе, она затихла. Для нее наступила ночь.

18

В последующие дни в доме Дуга и Фрэнки не переводились гости.

Наутро после встречи в кафе Мальвина позвонила Дугу, извинилась и поблагодарила за заботу. Он опять посоветовал ей уехать из Лондона на время, — например, как насчет друзей в Бирмингеме? Но она сказала, что их там больше нет, перебрались жить за границу. И ей не к кому, ну совершенно не к кому напроситься в гости. Тогда Дуг пригласил ее к себе. Она явилась с небольшой сумкой и провела у них двое суток, по большей части сидя на кухне за кружкой горячего кофе и наблюдая за младенческими безобразиями, которые устраивали Ранульф и Кориандр. Она подолгу беседовала с Ириной, постоянно проживавшей в доме Гиффорд-Андертонов, а также с приходящими помощниками по хозяйству; с Дугом и Фрэнки она общалась куда меньше. В четверг, 27 апреля, узнав, что на выходные приезжает Айрин, мать Дуга, которая обычно занимает комнату, где сейчас спит юная гостья, Мальвина пространно поблагодарила хозяев, подарила перевязанную ленточкой упаковку из ближайшего магазина с дюжиной нелепо дорогих шоколадных конфет, ароматизированных кардамоном, и отбыла восвояси. Она казалась спокойной и веселой. О Поле за два дня Мальвина не упомянула ни разу.

Дут встретил мать на Юстонском вокзале в пятницу. После операции на бедре миновало четыре недели, и Айрин была твердо намерена доказать, что способна свободно передвигаться. Обычно они добирались до Челси на метро, но на этот раз Дуг настоял, чтобы они взяли такси, и мать всю дорогу с тревогой следила за счетчиком, испуганно вздрагивая, когда на дисплее выскакивал очередной фунт.