Между жизнью и смертью - Олеся Шалюкова

Ишша хотела жить. Пусть в Темнице, в этой мерзкой воде, но хотела. Потому что ждала того, кто ей пообещал: «Я выпущу тебя на свободу. Я научусь, и заберу тебя отсюда. Я дам тебе возможность отомстить. Просто жди».

И Ишша ждала.

Ишша не знала прошли тысячелетия или века, а может быть, просто минуты. Плавая в воде, она ждала. Ждала. Ждала…

А потом, однажды, вода исчезла. Вся. Мгновенно. И Ишшиаррас открыла глаза. Над головой высоко-высоко был потолок огромной пещеры, из странного серого камня. Факела были какие-то странные. И пахло вокруг не влажными джунглями и гнилью, а чем-то совершенно непонятным. Но очень меркзим.

Самым важным было другое. Ишша медленно села в гробу, в пещере, где стояли еще десятки таких же гробов, и торжествующе расхохоталась!

Она — жива! Она жива! Больше никакой воды! Больше никакой Темницы! Она — на свободе!

Первая душа — ожила…

Зеркала, бесчисленные зеркала окружали его. Но в них отражался не он, а тот, из-за кого он стал таким. Мистраль смотрел на него изо всех этих зеркал. Он звал его, ждал. Но каждый раз, когда Миниграль почти добирался до зеркала — оно рассыпалось пылью. И пыль эта устилала пол, мешая двигаться дальше. Миниграль проклинал Неведомых, убивших его. Он ненавидел их… и жаждал мести. Еще он ненавидел Ночь — он знал, что Мистраль где-то здесь, в ее царстве. Он ненавидел ее за то, что она не позволяет им быть вместе, ведь Мистраль зовет его из этих зеркал! Только бы добраться…

Но Миниграль продолжал бороться, он жаждал мести и жаждал быть вместе с Мистралем… и эта жажда не давала ему исправиться и покинуть Темницы.

Но неожиданно все переменилось, словно гул камертона пронесся вокруг и все зеркала лопнули.

А когда осела пыль, вокруг был странный серый камень, мерзкая вонь вместо привычных ароматов и десятки гробов. Он сам сидел в гробу и потрясенно смотрел вокруг. Зеркал больше не было — он был свободен!

Седьмая душа ожила…

Не все здесь были такими, как они. Был и другой…

В Чертогах Ночи он наконец обрел покой после своих скитаний. Его длинный, безумно длинный путь подошел к концу и он обрел дом. В Чертогах он встретил тех, кого при жизни звал друзьями, друзьями они остались ему и здесь. Здесь никто не желал возрождения. Сюда не попадали насильно. Ночь была мудрой хозяйкой, она давала выбор — мозаика или ее Чертоги, и гости его делали. И он был из тех, кто был не против продолжить жить, пусть и в посмертии. В покое. Без давления ответственности.

Он жил здесь и наслаждался заслуженным отдыхом.

Пока все не изменилось.

Они ощутили это одновременно, тревогу — вторжение в мозаику и Тюрьму. Побег из Темниц… Кто был ближе — бросился туда, чтобы помешать заключенным вырваться на волю, ведь никто не знал, чем это обернется.

И он успел. Он увидел уродливое лицо одного из бежавших и — атаковал. Он уничтожил ту душу, но его уже затянуло. Та воронка, что вырывала души из мира Ночи, подхватила и его, обрывая покой и отрывая от нового дома…

Он очнулся, но не открыл глаз. Он помнил запахи, ощущал рядом зло. Ощущал тех, кого они пытались не выпустить. Но не всех. Кроме него здесь был еще один, такой же как он.

Вырванного жителя Чертогов настораживало окружающее, и он решил не вставать. Лежать и ждать, притворившись спящим, пока не поймет, что происходит. А ждать он умел.

Глава 9. Концерт

Неделя прошла беспокойно. Неведомый клан и лучшие бойцы из остальных кланов обшаривали Москву сверху донизу, один квартал за другим. Шла настоящая охота на души, пробудившиеся ото сна. Первую и Седьмую…

Впрочем, некоторые вампиры вполне небезосновательно полагали, что душ пробудилось гораздо больше. В Москве начались убийства, с каждым днем все более кровожадные и приобретающие все больший размах. Мало-помалу в городе разгоралась паника. Люди ввели свой комендантский час, появились волонтеры и дружинные патрули.

Город наводнили военные, хотя до танков дело еще не дошло.

В Москву стекались Охотники, которых встречали вампиры, все показывали, рассказывали, но толку от этого съезда не было совсем. Враги оставались неуловимы. Самые везучие успевали только на конец кровавого пиршества.

Грядущий концерт собирались отменить, но за два дня до него все убийства резко прекратились. И правительство решило, что яркое шоу с салютами, конкурсами и призами поддержит дух жителей и гостей столицы.

Деметра, погрузившаяся с головой в репетиции, на вопрос отца, что вообще происходит, пробегая мимо, уткнувшись в ноты, отозвалась, что в Москву вернулся Алхимик. И ему происходящие убийства очень не понравились. А он, как ни странно, имеет вес в душах пробужденных, даже не столько вес, сколько железные уздечки, которыми может управлять этими душами.

Больше ничего другого Деми не добавила. Не из злости или жадности до знаний, просто сама ничего не знала. Ей и эта информация далась высокой ценой.

Выдалась нелегкой неделя и для Демиана.

В связи со всеми мерами охоты и охраны заказы на его изделия посыпались просто нескончаемым потоком. Он и все его помощники трудились почти без сна и отдыха, от чего на четвертый день Грандсир пришел и приказал спать. Благо, к тому моменту они уже наладили автоматическое производство и големов, вроде воина Дема, и артефактов. А ведь при всем этом Дему надо было еще и репетировать и заниматься!

Деметра искренне сочувствовала брату, но и помочь ничем не могла. Когда у нее выдавалось свободное время, она падала в транс, пользуясь поддержкой Наты. Благодаря девушке удалось спасать и людей, и вампиров. А один раз только расхождение в пару минут, не дало Неведомому клану сесть на «хвост» пробужденным ото сна.

Он Неведомого клана пробужденные пока шарахались.

Но Деми ощущала, что это — временно. Ощущала не столько своим даром, сколько своей личной обостренной интуицией.

В короткое затишье между репетициями, трансом и сумасшедшим маготворчеством, близнецы случайно пересеклись в малой гостиной, которая была общей между башнями.

Ната, устроившись в глубоком кресле, сидела с книжкой. Деми дремала в гамаке у потолка, когда в гостиную быстрым шагом вошел Демиан.

Войдя, он молча рухнул на диван и накрыл голову подушкой. Под подушкой раздался едва различимый даже для вампиров шепот. Впрочем, ничего цензурного в этом шепоте не было… кроме предлогов.

Ната, отвлекшись от книги, с интересом прислушалась к выражениям.

«Ух ты», — восхищенно пробормотала она. — «Последний раз такую экспрессию я слышала… Да, наверное, от твоего деда. Когда Кровавое Безумие после своего создания в очередной раз выкинуло фортель, отказавшись подчиняться хозяину».