Рыжее братство. Точное попадание - Юлия Фирсанова

— Ясненько, — резюмировала я, не став задавать больше никаких вопросов.

Для начала мне хотелось поглазеть по сторонам на снующий по лагерю народ. Я ж эльфов в первый раз увидала всего несколько минут назад, а посему с жадностью вбирала новые впечатления от визуального знакомства с Дивным Народом. Если не считать неудачной попытки пристрелить Лакса, они производили целиком положительное впечатление: изящные, движущиеся с врожденной грацией, каковую неповоротливый человек приобретает лишь годами занятий танцами, создания были красивы как картинки, одеты с необычайным изяществом, хоть и в простые по-походному вещи. А, может, дело было не в тканях и покрое, а в том, как они носили свою одежду. И в лохмотьях можно выглядеть королевой.

Словом, эльфы мне, конечно, понравились, однако, я сразу решила, что ни за что не хотела бы жить среди них, чтоб не взращивать чувство собственной ущербности. В сравнении с прекрасными созданиями моя симпатичная мордашка казалась какой-то грубой, глаза и волосы тусклыми, а походка неуклюжей, как у медведя-шатуна, напившегося кофе в ноябре. Нет, вот поглядим на этих дивных и предвечных, слопаем все, чем угостят, выспимся на халяву и дальше в путь, подальше от безупречно-изящных, как статуэтки или рисованные герои мультика созданий.

А то чувствую себя как в музее, все такое красивое, что плюнуть некуда, а плюнуть почему-то сразу хочется, наверное, низменная человеческая сущность пробуждается. Сравнение-то не в людскую пользу. Стыдно! Вон тут сколько народу, никак не меньше сотни, а трава даже нигде не примята, ни одного окурка, бумажки или другого мусора не видно. Птицы тоже как щебетали в траве, так и продолжают заливаться, их близость двуногих созданий природы не напугала. Уже одних этих примет было достаточно, чтоб уловить разницу менталитета.

Пока мы шли по краю лагеря, эльфы косились на нас с не меньшим любопытством, чем мы на них, но с расспросами приставать не спешили, то ли хорошие манеры мешали, то ли запрет вышестоящих инстанций.

— Тириэль! — завопили где-то слева хоть и мелодично, но отчаянно истошно. К нашему эльфу устремился другой, лиловоглазый паренек в форме и с точно такой же прической: золотистые волосы на висках заплетены в косички, которые соединяются на затылке, придерживая остальную шевелюру в относительном порядке. Вот только замечательные локоны второго эльфа казались какими-то растрепанными и стоящими дыбушком, а сам он почти запыхавшимся. Подбегая с нашей компании, он затараторил что-то очень быстро, даже Лакс принахмурился, пытаясь расшифровать трели, присвисты и пощелкивания. Нет, поняла я спустя минуту, вор нахмурился именно потому, что разобрал, о чем болтает остроухий. Скрипнув зубами, рыжий перевел, поглаживая кинжал на поясе как нетерпеливо рвущегося за дичью пса:

— Этот муд…., - тут вор сбился, но я успела понять, каким именно ласковым прозвищем он именовал эльфа, — говорит, что хотел пошутить над приятелем и что-то сделал с тетивой его лука, думал, тот на вечернем стрельбище подлянку обнаружит, а его в дозор послали.

Наш эльф зло засверкал глазами и, кивнув на нас, ответил приятелю-приколисту чередой возмущенных переливов, сделавших честь самому трепетному соловью. Шутник посерел лицом, как-то разом съежился, поклонился и проговорил ту самую фразу, которую мы уже слышали от стрелка:

— Я приглашаю вас к своему костру.

— Они уже приглашены, Фалькор, — на сей раз по-человечески, чтоб мы въехали в ситуацию, возразил Тириэль, гордо вздернув изящную голову на тонкой шее.

Интересно, как это у них получается, даже если не по-своему говорят, слова все равно будто выпевают, наверное, это тоже талант. Эльфы, набычившись, смотрели друг на друга, готовые каждый настаивать на своем праве искупления вины. Нет, юноши везде одинаковы, даже близким друзьям дай только повод посабачиться, вспыхивают, как порох. Я вздохнула и вмешалась в назревающее противостояние:

— Мы ведь, как я поняла, приглашены, на трапезу и ночлег, так давайте мы поужинаем с одним из вас, а спать придем к костру другого. Устраивает?

Эльфы заморгали, переглянулись с облегчением и отвесили мне скромный полупоклон:

— Как пожелает магева.

— А еще мы можем и тут и там покушать, — задумчиво встрял Фаль.

— Ты-то можешь, а вот мы, боюсь, нет, — рассмеялась я.

Все рассмеялись и, как говорят в сводках новостей, в теплой и дружественной обстановке, добрались до стоянки Тириэля. Обещанного костра нигде поблизости не наблюдалось, вероятно, выражение было метафорическим. В такую жару костры я заметила в лагере только в одном направлении. Оттуда же доносились ароматы съестного, полевая кухня работала одна на всех. А потому еда, которую нам предложили, усадив на какие-то пестрые длинные подушки у стенки скромного темно-синего, расписанного мелкими незабудками шатра, оказалась самой натуральной: маленькие изящные салатнички с мелко-мелко порубленной зеленью и орехами, все заправлено каким-то легким маслом, длинные полоски еще горячего, необычайно нежного, хорошо прожаренного мяса и мягкие булочки, если не испеченные тут же, то точно прогретые у огня. На десерт выдали пестрые пластинки, очень похожие на яблочную пастилу. А поскольку это всегда было моим любимым лакомством, я даже почти простила эльфам покушение на Лакса. Вор, похоже, успел оклематься от пережитого шока и ел с немалым аппетитом, а может на нем так шок сказывался: чем страшнее, тем больше жрать хочется. Знавала я одну девицу, которая перед экзаменами никак наесться не могла, уж и в аудиторию заходить пора, а она все какой-нибудь пирожок жует.

Пока мы насыщались, оба эльфа, взвалившие на себя долг гостеприимства, сидели рядом, клевали со своих тарелок как птички, не в смысле много и жадно, как на самом-то деле, а по чуть-чуть, словно не ели, а дегустировали каждый кусочек. Парни обменивались с нами лишь ничего не значащими вежливыми фразами о еде и интересовались, не желаем ли мы добавки, но по едва заметным нетерпеливым движениям было видно, что совсем не прочь поболтать с людьми чуть позднее. Поодаль смеялись, болтали, ходили кругами другие эльфы, как мне показалось, с точно такими же целями. Так, наверное, во времена Союза, совки вели себя с иностранцами. Легкая опаска, интерес, жажда общения перемешивались в столь плотный коктейль, что определить, каких чувств больше, было бы затруднительно. Все это показалось мне капельку странноватым, ведь это для людей сменилось больше десятка поколений со времен войны и былая враждебность улеглась, а долгоживущие эльфы вполне могли помнить рознь так ярко, словно все случилось еще вчера или… Да, пожалуй, я поняла почему большая часть снующего вокруг народа казалась мне подростками на пикнике: они и были преступно молоды по их меркам, почти дети, родившиеся и выросшие после войны. Вот почему никакой открытой враждебности к людям не испытывали. Тот, кто собирал это посольство, либо отличался поразительной наивностью, либо был прожженным дипломатом. Я пока не осознала в полной мере тактических преимуществ избранной стратегии, да, собственно говоря, и не особенно стремилась до всего докопаться. Кто они мне? Симпатичный народ, сегодня я ужинаю у их шатра паэлори (салатом), фаэнто (мясом) и уилоссой (пастила), а завтра поеду дальше. У них свой путь, у меня свой. Я им ничем не обязана, а они, исполнив долг гостеприимства, полностью рассчитаются за свою шутку со стрелами.