Вокалистка - Сергей Павлович Бакшеев

Зациклившись на своей проблеме, администратор упустил из вида принципиальный момент: если Сане подвластен его голос, то и требовательный тон начальника краевой милиции ей не сложно воспроизвести. И она уже это сделала.

Только что генерал Станченко позвонил полковнику Лугинину, начальнику милиции города Сочи.

— Лугинин, приветствую, это Станченко. Тут щекотливое дело, мне отдыхающие из Москвы пожаловались. Уважаемые люди пошли на концерт певицы Славской, а она, вроде бы, не настоящая.

— Не понял, товарищ генерал, — опешил Лугинин.

— Я тоже сначала засомневался, но выяснилось, что у тебя под боком, и в Адлере, и в Лазаревском, одновременно проходят концерты Арины Славской. Как такое может быть?

— Разберемся.

— А тут и разбираться нечего. Одна из певиц точно мошенница.

— Кто именно?

— А ты документы у обоих проверь и выяснишь. Уверен, что самозванкой руководит отъявленный проходимец. Он и с билетами мухлюет, и деньги народные прикарманивает. Прижми его, как следует.

— Слушаюсь, товарищ генерал. Сейчас же высылаю опергруппы на оба концерта. Мошенники от нас не уйдут, — заверил Лугинин.

24

В Адлер оперативная группа прибыла во время концерта Арины Славской. Старший группы, капитан Невзоров, посмотрел в полный зал и принял решение:

— Певице мешать не будем, возможно, она настоящая. Сначала займемся документами.

Он прошел к кабинету директора дома культуры, за дверью двое мужчин спорили о деньгах. Капитан решил использовать элемент неожиданности, потрогал ручку замка — дверь заперта, и сделал знак сержанту: выбивай! Рослый сержант с разбегу саданул плечом, хрястнул дверной косяк, дверь распахнулась, ударившись о стену, и опергруппа ворвалась в кабинет.

Толстенький директор, увидев непрошенных гостей в форме, оцепенел, врос в кресло и стал похож на собственную восковую копию. Стоявший рядом Мосягин, наоборот, засуетился, украдкой пряча что-то в карманы замшевого пиджака.

— Руки на стол! — рявкнул Невзоров. — Оба!

Директор повиновался. Мосягин выдавил невинную улыбку:

— А в чем, собственно, дело? Я концертный администратор, мы обсуждаем планы культурных мероприятий, а вы врываетесь.

— Я с удовольствием послушаю. Продолжайте. — Капитан подошел к столу, взял бумаги, лежавшие перед директором, пробежал глазами текст: — Ведомость о проданных билетах. Зал на 450 мест, а продано всего 220. Число сегодняшнее, подпись, печать. Любопытный документ. Может мы пройдем в зал, и вы покажете пустующие места?

— Артисты имеют право на контрамарки для знакомых, — пролепетал директор.

— Двести тридцать знакомых, — картинно округлил глаза оперативник. — Познакомьте и нас с ними, а мы поинтересуемся, сколько они выложили за свои места. Кстати, а где непроданные билеты?

— Мы их утилизировали, сожгли.

— Оперативно, — похвалил Невзоров и спросил: — Собиралась комиссия, составлен акт?

— Как положено, — выдавил побледневший директор и стал уже похож на состарившуюся восковую копию.

Капитан изучил следующий листок, оказавшийся в его руках.

— А вот и акт. Три члена комиссии поставили подписи. Прекрасно! Мошенничество в составе преступной группы. Кстати, в ведомости указан один концерт, а у вас на афише заявлено два.

— Это ошибка.

— Где? На афише? Так мы посмотрим, придут ли зрители на второй концерт.

— Я пойду? — вежливо спросил Мосягин, который все это время потихоньку пятился к двери. — Я руковожу музыкантами и не имею отношения к продаже билетов.

— Стоять! — цыкнул Невзоров, которому надоело вежливое ехидство, и приказал сотруднику: — Обыщите его.

Сержант ощупал одежду администратора и вывернул из карманов пиджака две пачки разнородных купюр. Капитан тем временем дернул ящик стола, на который пузом налегал директор, и выложил на стол еще столько же.

— Как вы объясните происхождение этих денег? — спросил он.

Директор и администратор молчали, косясь друг на друга.

— Не хотите говорить? Тогда я скажу. Вы хапнули больше, чем отчисляете в Госконцерт. Это хищение в особо крупных размерах!

— Какое хищение? Я занял у товарища директора личные средства, по-дружески. — нашелся Мосягин.

Капитан перевел суровый взгляд на директора:

— Его слова означают, что вы единолично организовали хищение.

— Я?! — подпрыгнул от возмущения директор. — Это он все придумал и заставил меня участвовать. Я не хотел, я раскаиваюсь.

— Дурак, — процедил Мосягин.

Выступление Арины Славской закончилось, и певицу привели в директорский кабинет к капитану милиции. Невзоров посмотрел в ее паспорт и хмыкнул:

— Так я и думал. Антонина Курочкина. Что ж вы гражданка Курочкина людям голову морочите, прикидываетесь Ариной Славской?

— Это концертный псевдоним, — пояснил Мосягин, закованный в наручники.

— Администратор заставил вас выступать под этим именем? — спросил милиционер растерянную певицу.

Перепуганная Курочкина кивнула.

— Что ты мелешь, Тоня? Ты сама выбрала красивое имя, — возмутился Мосягин.

— Мы выясним роль каждого из вас в преступной схеме, — заверил Невзоров. — А сейчас помолчите.

Капитан воспользовался директорским телефоном и позвонил в Лазаревское, где на параллельном концерте еще одной Арины Славской работал его коллега.

— Привет! Что у тебя? Паспорт солистки проверил? — спросил он в трубку и выслушал ответ. — Поет, как на пластинке, и по паспорту Арина Славская. Ну, теперь понятно, кто из двоих мошенник. Я своих задерживаю, а ты извинись за беспокойство, попроси автограф для моей жены и не мешай артистам работать.

Капитан положил трубку и отдал приказ патрульным:

— Подозреваемых увести! Доставить в отделение и держать по отдельности, чтобы не могли сговориться.

Ошеломленный Мосягин не знал, как отнестись к услышанному. У фиктивной дублерши паспорт Славской? Не может быть, он сам нанимал эту Сидорову! Но если он расскажет правду, то только усугубит свою участь.

25

— Кайф! Классно получилось! Мы сделали Мосягина! — радовался Самородов после ухода полицейских из концертного зала.

— Круто! — поддакивал Васьков.

— Менты перед нами извинились, а Мосягина загребли! Их группы нет, а наша осталась.

— Наша? — с сомнением переспросила Сана.

Девушка понуро сидела в гримерке, отодвинувшись от зеркала и опустив голову. Невозмутимый Васьков разливал коньяк по стаканам, а Самородов не находил себе места от распиравшей его гордости.

— Уголек, ты что, не рада? — Антон растормошил Сану и сунул ей стакан с коньяком. — Прежней Арины Славской нет. Теперь Славская — это твой голос и сиськи с ногами с правильным паспортом. Выпьем за нашу победу!

Мужчины выпили залпом, Сана пригубила стакан, понимая, что с каждой каплей спиртного лишает себя уникального слуха. Пусть так, пока на душе муторно, лучше забыться.

В дверь постучали, в гримерку просунулось встревоженное лицо