Хамелеон и Бабочка (СИ) - Грачева Татьяна Александровна

— Максим?

Он оглянулся, едва не выронил стопку корреспонденции. У калитки стояла Зоя в мужской футболке и шлёпках на босу ногу, тоже не своего размера. Явно не планировала выход в свет, оделась по-домашнему непрезентабельно.

Она смотрела на него удивлённо и взволнованно, подозрительно щурилась.

Максим перехватил её взгляд, направленный на его руки, держащие не принадлежащие ему послания.

— Привет, Зойка. Вот успел подхватить, едва не выпало всё из этого древнего ящика.

Зоя держалась за створку калитки, ногу освободила от шлёпка и почесала ею голую голень. Рассеянно пригладила взлохмаченные с одной стороны кудрявые волосы. Отвечать не торопилась.

— Ну да, мимо проходил, а тут ящик открылся сам по себе, — она медленно подняла взгляд на его лицо. — Что ты тут делаешь?

Максим сделал шаг вперёд, Зоя, наоборот, отступила. Он небрежно засунул газету и квитанции обратно в ящик.

— К тебе пришёл.

— Ко мне?

Максим снова приблизился, заставил Зою пятиться в открытую калитку. Когда она вошла во двор, он, продолжая продавливать взглядом, вошёл следом. Молча, таким же манером они приблизились к пышно цветущему кусту «невесты».

— К тебе, Зой, — повторил Максим.

На крыльцо выбежал Чаплин, принюхался, но вместо того чтобы облаять чужака, приветливо завилял хвостом. Зоя напряженно молчала, бросила взгляд на пса и сделала шаг в сторону, пытаясь уйти от близости Максима, но он одним плавным движением развернул её и прижал спиной к забору. Она упёрлась лопатками в шершавые доски, чуть сползла вниз, стараясь отодвинуться от его лица.

— Зачем в наш ящик полез? Я видела, ты его открыл и рассматривал письма.

Максим чуть склонился, задумчиво хмыкнул, опустил взгляд на её губы, нарочно выбивал из равновесия мыслями о поцелуе. Стоял близко, но не касался, хотя жар тела ощущался, словно от горячего песка.

— Открытки искал. Где они?

Зоя пыталась отклониться ещё дальше, стукнулась головой о забор.

— Какие ещё открытки?

— Разные. Интересные такие, с фотографиями на лицевой стороне.

— Ты бредишь?

Максим не ответил, склонился ещё ниже, Зоя явно почувствовала его настрой и заволновалась, хотела сбежать, но он поймал её за плечи и преодолел последние сантиметры между их лицами. Поцелуй получился коротким. Зоя толкнула Максима в грудь, попыталась вырваться, но он поймал её и снова прижал к забору, обхватив за подбородок, поцеловал жёстче, почти грубо, надавил ладонью на плечо, не позволяя выскользнуть.

Зоя сначала сопротивлялась, толкала, царапала, успела отвесить ощутимую пощёчину. Схватила Максима за волосы, попыталась оттянуть его голову и разорвать поцелуй. Он промычал что-то и укусил за губу. Сам запустил пятерню в её лохматые кудри и, чуть дёрнув, наклонил голову назад. Притиснулся плотно, без зазоров, и придавил к забору всем телом. Зоя пыталась выставить колено, но он отвёл ей ногу в сторону и, вжавшись в неё бедрами, обхватил за ягодицу.

Максим целовал её жёстко, не давал вдохнуть или сказать хоть слово. На мгновенье становился нежным, а потом снова набрасывался с какой-то исступленной злостью, будто наказывал её таким экстравагантным способом. Зоя перестала сопротивляться, отвечала ему так же отчаянно. В её голове стучала только одна мысль: «Ещё секунда и я его оттолкну, ещё секунда, и я его больше близко не подпущу».

Отстранился он так же неожиданно, как напал, смотрел расфокусированным потемневшим взглядом, дышал рывками и не пытался выглядеть спокойным.

— Нет открыток?

Зоя провела ладонями по футболке, возвращая её на место, от забора не отошла, побоялась потерять равновесие.

— Господи, заколебал ты своими открытками. Понятия не имею, о чём ты говоришь.

Максим несколько минут смотрел на Зою пристально, считывал эмоции. Чего только не отражало её лицо, в том числе лестного для него и не очень, но лжи там не было.

— Тогда пока, — он обошёл куст, скрывший их сумасшествие. Взявшись за ручку на калитке, приостановился и снова повторил: — Пока, Зойка.

Она проводила его взглядом и ответила уже пустоте.

— Пошёл к чёрту.

Простояла несколько минут неподвижно, а потом сползла вниз по забору прямо на траву и уткнулась лбом в колени.

Из задумчивости её вывел голос Константина Андреевича.

— В парк иди, там, где нет фонарей, будет зябко и шершаво, но иди, будет хорошо. Тварям такое нравится. Заслужила.

Зоя вскочила, оглядела ту часть двора, что виднелась из-за куста, с тревогой осмотрела окно в доме родителей Антона, только потом повернулась и увидела рядом с забором, под пока ещё полулысой березой, инвалидную коляску и очевидца состоявшегося поцелуя. На мгновенье она забыла, что Константин Андреевич не может считаться полноценным свидетелем. Он не только практически слепой, но и вряд ли вообще понял, что произошло, она сама не поняла, но почувствовала себя жутко неудобно, стушевалась и разволновалась. Хуже ситуации и не придумаешь, разве только, если бы сам Антон увидел, как у неё снова сорвало крышу и понесло со свистом по ветру.

Максим сел в машину, отъехал от дома Зои довольно далеко и только потом позволил себе обдумать произошедшее. Тревожил его не столько поцелуй, сколько то, что он на волне эмоций едва не выдал открыточную историю. Он нарочно выбил Зою из равновесия, нарочно встряхнул её, чтобы маска слетела, и остались только истинные, оголённые чувства. В таком состоянии невозможно солгать. Зоя, кажется, реально не слышала про открытки и не притворялась, когда уверяла, что не получает их. Если только она не играет в эту игру дольше и лучше него.

А что если это вообще не Зоя? Все эти странности начались с появлением в его жизни трёх женщин. В «Рогалик» устроилась тихушница Катюша, Дина переехала к нему жить, а в Краснодар вернулась Зойка. Насчёт Кати у него не было пока идей, очень часто тихие и довольно скучные особы ничего и не скрывают, на самом деле такие и есть. Дина — девушка с характером, это он знал абсолютно точно, животные сразу чувствуют силу и знают, кому подчиняться, а кому нет. Дина не проста, за кажущейся мягкостью бесспорно скрывался стержень и пресловутая женская хитрость, которую она пока демонстрировала дозированно.

А Зоя… насчёт Зои у Максима не было адекватных идей. Ему хотелось, чтобы она оказалась такой же, как и он, и одновременно он этого опасался. Впервые в нём зародилось осознанное желание рассказать об открытках, поделиться своим даром и гипотезами по поводу его происхождения.

Припарковав машину, Максим поднял взгляд и убедился, что Дина дома: в окнах горел свет. Уже перед дверью он вспомнил, что получил пощёчину и парочку довольно ощутимых болезненных ударов от Зои. Рука у неё была тяжёлая. Включив фронтальную камеру, он убедился, что след от ладони не угадывается, просто припухшая покрасневшая щека, вполне подходящая для заурядного ушиба.

Дина открыла двери, обняла его крепко и затихла.

— Макс, как я соскучилась.

Он провёл ладонью вдоль её лопаток, чуть прижал.

— Что-то случилось?

Дина отстранилась, изумлённо выгнула бровь.

— Ничего, просто скучала. Ты в последнее время очень занят.

— Послезавтра Пасха, в «Рогалике» немного завал. Я ещё творожные куличи обещал подготовить, не успеваю. Сегодня на кухне и опробую новый рецепт.

Теперь пришла очередь Дины спрашивать:

— Что-то случилось?

Она успела заметить, что кухню Максим использует, как кабинет психолога, часто готовит, когда взволнован или нервничает. Не только Юзефовна отличалась внимательностью.

— Нет.

Дина поправила сползшую с плеча бретельку топа.

— Только не задерживайся на кухне, ладно, — она смущённо опустила взгляд, — я скучала.

Максим прекрасно понял, к чему этот дубль «яскучания», но воодушевления от предстоящего секса не испытал, решил на всякий случай приготовить несколько десертов по разным рецептам. Может, Дина не дождётся его и уснёт?

Переодевшись, он выставил на столе ингредиенты для куличей и начал сеанс кулинарной психотерапии.