Подсказок больше нет - Светлана Волкова

Труднее всего оказалось выбрать имя. Как там вещал Доб? Оно должно быть коротким и звучным. Лена задумалась… Необходимо ли, чтобы имя было женского рода? Непонятно. Она вспомнила верную индейскую подругу Скво и решила, что назовёт себя похожим образом. Эх, жаль «Скво» уже занято, очень правильное было бы имя! Лена ходила из угла в угол, как росомаха по клетке, и терзала уставший мозг. Несколько раз в комнату заглядывала обеспокоенная мама:

— Доченька, почему не спишь?

— Не хочу, мам!

— Утром тебя опять не поднимешь!

— Не велика беда.

— У тебя балет завтра, нужно хорошенько выспаться.

Лена как-то по-особенному взглянула на мать. Она — джибоб, и теперь никто не может навязать ей свою волю! Тем более собственная родительница.

— Мам, я больше в студию не пойду.

— Как не пойдёшь? Что ещё за разговоры?

— Вот так. Не пойду и всё. Не хочу. Покорячилась у балетного станка полжизни и хватит.

— Лена, что ты ещё выдумала? — мамин голос звучал сердито. — Ложись спать, ты уже сама не знаешь, что говоришь. И думать не смей! Вот именно, что полжизни у станка корячилась. Неужели возьмёшь и всё это бросишь коту под хвост?

— Под хвост! Там и место всем этим плие и батманам!

— Даже слушать не хочу! Уходить из студии собралась! Потом меня же упрекнёшь, что не остановила, всю жизнь жалеть будешь!

— Нет, не буду.

Ослушаться можно (маму точно можно), но придётся выдумывать объяснение. Так Лену воспитала прабабушка: говорить «нет» не возбраняется, но ты должна объяснить, почему «нет». Взрослые тоже соблюдали это правило беспрекословно: сказав девочке «нельзя», сразу объясняли причину.

— Я объясню, мам. Понимаешь, Майи Плисецкой из меня уж точно не выйдет, а «кем-нибудь» я быть не хочу. Какая из меня балерина, с моим-то ростом? Только не надо мне никаких примеров, Волочкову даже не упоминай. Чтобы был хоть какой-нибудь толк, в моём возрасте я уже должна заканчивать Вагановское, а не мучить затёртый паркет в районном ДК. Я вечно подаю какие-то там надежды, но всё «доподать» никак не могу. Да, я ревела, когда меня не взяли на вагановский курс из-за дурацкой выворотности и низкого подъёма стопы. Но сейчас даже рада, что всё так сложилось. Кем ты меня видишь? Звездой самодеятельности? Елена Приходько в партии Сильфиды! Смешно!

Мама молчала, изогнув брови волнообразными червячками.

— Доченька, ведь тебе так нравилось танцевать…

— Всё, мамуль, отплясала. И давай больше к этой теме не возвращаться!

Под заунывные причитания мамы, больше похожие на котёночье попискивание, Лена вытряхнула из своей спортивной сумки многочисленные причиндалы, выудила из кучки обтрёпанные в хлам пуанты и трико и с чувством неоспоримости своей правоты отправила их в мусорное ведро.

Мама стояла на кухне, сложив на груди напряжённые руки, покачивая головой и ощущая горький привкус неизбежного факта: дочка выросла.

Дочка же, победно удалившись в свою комнату, вскипячённая молодой энергией, бурлящей через край, схватила дротик с висящего на двери замусоленного диска дартса и с размаху метнула его в стену. Плакат, куда метила Лена, содержал полезнейшую штуку — таблицу Менделеева, подарок соседки Тамары Петровны на Новый год («чтобы девуленьке легче химия давалась»). Дротик воткнулся в середину очерченного двойной чёрной рамкой значка элемента и закачался, передавая резонанс яркому малиновому оперению. Лена уставилась на глянцевую аббревиатуру 53-го жителя менделеевской таблицы. В центре долговязой латинской «I» подрагивал аляповатый ирокез дротика. Йод…

Быть посему! Хорошо, что безмозглый дротик не воткнулся в какой-нибудь марганец, водород или мышьяк. Или ещё круче — в ливерморий и дармштадтий!

Отныне её имя «Йод Джибоб». Лена подписала им свою страничку, подумала немного и выставила статус: «Мне пофиг. И не лезьте в настройки!»

Всё. ОН обязательно должен клюнуть.

В школе никто ни о чём не догадывался. Подруг Лена сторонилась, а по правде, не подруги это и были — так, приятельницы. И приятели. Годные лишь на то, чтобы трепаться на переменках, посылать смешные фотки, кататься на роликах и всё. Вроде много их, вон, в соцсети у неё сто с лишним друзей. А если вдуматься, не дай бог, случись что с Леной, и где все эти друзья? Где та толпа, ставящая лайки под её новыми фотографиями? Есть ли среди них хоть один, кому можно доверить свою беду, а если и есть, где гарантия, что ему или ей захочется вникнуть, ответить, пропустить Ленины тревоги через свою душу? Самый близкий тебе человек — это ты сам. Как ни крути, остальные — чужие, просто так совпало, что в этот момент жизни они находятся рядом. Чья в том вина, что сила притяжения вынесла их на твою орбиту? Пройдёт положенный срок, и их с такой же силой оттолкнёт от тебя, а на освободившееся место притянет других. Природа не терпит пустоты, даже в суетный век нанотехнологий.

На свою личную «реальную» страничку Лена заходить перестала. Смысл? Йод, девушка-джибоб, теперь съедала всё её свободное время. Она вела блог, в котором делилась своими мыслями, и где-то через неделю поняла, что её посты начали пользоваться популярностью. Шут знает, как работает этот Интернет! Сегодня ты никто, а завтра тебя уже цитируют. Как они на тебя выходят, если ты не делаешь адресные рассылки и не платишь за рекламные баннеры? Уму это не доступно. Видимо, у сети есть свой метаболизм, свой фотосинтез, и живёт она по своим уставам и формулам.

Как бы то ни было, сначала один «бледный вьюнош», как нарекла его Лена, попросился в друзья, потом сразу две сестры-близняшки. Следом студентка какого-то самарского вуза и ещё пара мальчишек из разных городов. Как, на какую мормышку они выудили Ленину «джибобскую» страничку, пониманию было не подвластно, но факт оставался фактом: к концу весенних каникул у Йод было уже около пятидесяти друзей и в два раза больше подписчиков, то есть тех, кто дружбу не навязывал, но ежедневно читал новости с её странички. Лена штудировала профиль каждого в надежде найти зацепку, которая приведёт её к Г. Д., но безрезультатно. Новоявленные друзья на поверку оказывались малоинтересными подростками, у некоторых (это было нетрудно раскопать) имелось по две или три странички в соцсетях. Джибобов среди них не было. Точнее, они рождались на её глазах, принимая на веру всё, что она писала в своём блоге. Как источник «правильных» мыслей, Лена использовала Костю Рымника, при каждом удобном случае выведывая у него джибобские идеи. Про себя она называла это «утренней дойкой». Но Костя — она чувствовала нутром — многое скрывал. «Что ж, — думала Лена, — уважаю. Настоящий джибоб, не трепло».

В эти дни Катя Васильчикова — Кэт — как-то незаметно сблизилась с ней. Лена, у которой обострились все рецепторы души и организма, сначала отнеслась к Кэт с подозрением, но вскоре они уже шептались «о великом». Катя, хоть и слыла с первого класса неуправляемой пацанкой, всё же была Лене симпатична — своей непослушной чёлкой, независимостью, умением ответить дерзко и в то же время не задеть. И ещё тем, что сдружилась с Добом.

— Слыхала, соседняя школа вчера горела! — как-то утром восторженно заявила Кэт.

— Это куда нас на баскетбол водили?

— Ну да. Какое-то возгорание в подсобке.

— Тебе твой бой-френд рассказал?

— Ой, этот… Олег не расскажет ничего. Да и расстались мы, очень уж занудный стал в последнее время.

Лена взглянула на сморщенные от складок черепушки на бандане, которой Кэт ежедневно перевязывала запястье.

— Расстались? Это из-за Кости? — осторожно спросила она.

Кэт заливисто рассмеялась.

— Нет. С Добом мы просто друзья. Как говорит папа, он мой «лепший кореш».

Лена улыбнулась.

— Слушай, ты не могла бы узнать у своего «кореша» одну вещь.

— Не вопрос! — Кэт потуже затянула матерчатый узелок на запястье. — О чём?

— О Главном джибобе.

— А почему сама не спросишь?

— Спрашивала, отмалчивается, — Лена вздохнула так тяжело, что Катя с удивлением на неё посмотрела.

— Да мне он тоже ничего не говорит. Ну я лишний раз не лезу: мало ли, слово кому давал или… — она задумалась, — подписку… Всё может быть.

Звонок на урок прервал их беседу. Кэт засуетилась, застёгивая сумку.

— Ты идёшь?

Лена словно не слышала.

— Знаешь, Кать, что я думаю?

— Ну?

— Нет его в природе.

— Кого? — удивилась Кэт.

— Г. Д. нет. Главного джибоба. Враки всё это. Рымник придумал.

— Да ты что! — возмутилась Кэт. — У любого движения есть вожак. Он просто шифруется, философия у них такая. Пошли, опоздаем.

Девочки подхватили сумки и направились в класс.

Ленины слова, однако, засели в Катиной голове. Она размышляла о них весь день, а после занятий, дождавшись Костю в гардеробе, с ходу озадачила его вопросом: