Большая книга приключений для чемпионов и чемпионок (сборник) - Вера Иванова

На самом деле обе машины приехали почти одновременно ровно через десять минут. Выскочившие под дождь медики и милиционеры застали печальную картину: мокрую продрогшую девушку с посиневшими от холода губами и распростертое на земле тело бесчувственного парня.

Пока врач осматривал Егора, Ане пришлось повторить свой рассказ. Она постаралась вспомнить все с того момента, как наткнулась на грабителей, и подробно описала Селедку и Серого, умолчав только о давней вражде.

Егор пришел в себя, едва машина тронулась. Он вдруг открыл глаза и уставился на Аню.

– Он очнулся! – вскрикнула Стрелка. – Он открыл глаза!

В больнице врач, осмотрев парня, удовлетворенно кивнул.

– Ну ты, брат, в сорочке родился! Синяков и ссадин не пересчитать, а перелома – как будто ни одного! Похоже, ты умудрился отделаться только легким сотрясением. Глядишь, на выходные домой отпустят!

Аня с облегчением перевела дух и улыбнулась Егору. Однако тот никак не отреагировал. Сжав губы и нахмурившись, парень молча смотрел в одну точку и выглядел так, как будто бы перед ним вдруг встала неразрешимая задача.

Глава 12. Побег

Егор молчал, когда врач в приемном отделении расспрашивал его, молчал, когда медсестра пыталась выяснить его имя и адрес. Не заговорил он и тогда, когда его отправили в палату.

– Доктор, что с ним? – глядя вслед, спросила Аня – она все время была рядом, и сердце переполнялось жалостью.

– Последствия шока. Результат падения и сильного удара головой.

– А когда это пройдет?

– Трудно сказать, – уклончиво ответил врач. – В таких случаях значение имеет окружающая обстановка. В благоприятных условиях выздоровление наступает быстрее. Так как, ты говоришь, его фамилия? И адрес?

– Я не знаю, – честно ответила Аня. – Мы с ним только сегодня познакомились.

– Что ж, сегодня, так сегодня, – покачал головой врач. – Но в ближайшие дни это надо выяснить и сообщить его родителям – нужны его паспорт и полис. И не волнуйся, все будет в порядке. Иди домой. Звони в справочную, и тебе все расскажут про твоего приятеля. Если хочешь, можешь навестить его – у нас посещения ежедневно с пяти до семи.

…Егор стоял у окна и молчал. Соседи по палате уже поняли, что пытаться заговорить с ним бесполезно. За спиной «немого» новенького пациент в синей пижаме со вздохом покрутил пальцем у забинтованного виска. Трое других, разыгрывающих партию в дурачка, понимающе кивнули.

– Эй, партизан! Ты бы лучше лег! – крикнул Егору лежащий у стены мужичок с ног до головы в бинтах. – Ушибленному организму отдых нужен.

Но Егор продолжал молчать, никак не показывая, что слышал.

– Так он, может, того? Не только немой, но и глухой? – высказала предположение Синяя Пижама.

– Точно! Глухонемой! – кивнул один из игроков. – Не повезло бедолаге.

– А у нас в деревне и не такое было, – сказал мужичок у стены. – Одной бабе бревно по голове стукнуло. Так она целых пять лет молчала! А заговорила, когда на нее кирпич с крыши упал.

– Она у вас что, на стройке прорабом работала? – загоготали игроки.

– Не-а, дояркой на ферме! Здание старое, разваливалось, а на ремонт денег не хватало.

Все взглянули на Егора, ожидая его реакции на веселый рассказ. Но тот не слышал разговора. Боли от ушибов он тоже не чувствовал. Парень молча смотрел на прыгающие под дождем листья, а потом потянулся к щеколдам и открыл окно.

– Э-э-э! Ты чего это, парень! – Мужичок у стены натянул на себя одеяло. – Закрой! Холодно ведь!

Но остальные поддержали Егора:

– Молчи, Семеныч, дай хоть чуть-чуть воздуха глотнуть! Всю палату прокурил, дышать нечем.

– А где же мне курить-то! Я не виноват, что на цепи! – плаксиво оправдывался мужичок, демонстрируя закованную в гипс ногу на вытяжке.

От свежего, пахнущего сиренью и дождем воздуха Егору стало легче. Правда, не настолько, чтобы улеглось беспокойство. Он действительно на время стал глухим и немым. Не потому, что не мог слушать и говорить, а потому, что пребывал в смятении, которое постепенно сменялось отчаянием.

Он ничего, абсолютно ничего не помнил! Ни своего имени, ни возраста, ни адреса. Придя в себя, он обнаружил, что мир стал чужим. Он не узнавал людей, которые были вокруг, – а может, и не должен был их узнавать? Он не помнил, что с ним случилось. В приемном что-то расспрашивали о катании на роликах – так это он на них катался? Оказалось вдруг, что у него нет ответа ни на один вопрос, а вопросов – миллионы. Воспоминания исчезли, их как будто стерли ластиком. Он ощущал себя потерянным, брошенным, испуганным и страшно одиноким.

«Отвлекись, – уговаривал он себя. – Так нельзя. Если ты еще немного подумаешь об этом, то сойдешь с ума!»

Но он не мог не думать. Разум отчаянно искал выход. Должен же быть хоть кто-то, кто помог бы ему! Но кто? Рассказать врачу? Тогда его запрут в психушку. Поделиться с соседями по палате? Да они его на смех поднимут. Неужели выхода нет? Парень совсем было пал духом, когда случилось чудо.

В сумерках за окном он увидел девушку. Она медленно шла по кленовой аллее, плечи устало поникли под тяжестью рюкзака.

– Аня! – сказал Егор.

Это было первое слово, что он произнес за последние часы. Первое, что вспомнил с тех пор, как очнулся!

– Братва, гляди-ка! У партизана голос прорезался! – изумленно присвистнул парень в синей пижаме. Он пытался настроить стоящий на столе маленький телевизор на программу новостей. – Триумф отечественной медицины! Больной выздоровел через два часа после госпитализации!

– Давай, парень, давай! Изобрази еще что-нибудь! – принялись подбадривать Егора остальные.

– Аня! – повторил Егор уже громче, удивляясь самому себе. Ее имя было единственной ниточкой, связывающей его с окружающим миром.

Девушка не обернулась: из-за дождя она не слышала окрика.

И тогда Егор вскочил на подоконник и закричал что было сил:

– Аня! Постой! Не уходи!

Девушка вздрогнула и остановилась. А потом обернулась и увидела, как из проема освещенного окна под восторженный рев больных навстречу ей шагнула фигура Егора. Аня метнулась обратно и успела подскочить к парню как раз в момент, когда тот приземлился на газон. Прыжок с подоконника второго этажа был не таким уж страшным, но все же достаточно опасным.

– Ты что! Сумасшедший! – набросилась она на смельчака. – Не нападался еще? Синяков тебе мало?

– Забери меня отсюда! – твердил Егор. – Пожалуйста! Забери, или я сам сбегу.

– Ну хорошо, – неуверенно проговорила Аня. – Давай попробуем… Где твои вещи?

– Там, наверху, – Егор показал на окно. – Эй, народ! Скиньте мое барахло!

– Держи! – На газон рядом с ребятами упал тюк с одеждой и рюкзак.

Обитатели палаты столпились у окна. Телевизор был забыт.

– Что там? Чего там происходит? – волновался Семеныч.

Он отчаянно стучал кулаком по стене, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Партизан и девчонка сбежали! – возбужденно комментировал парень в синей пижаме. – За ними гонится охрана. Да куда им, боровам, они и бегать-то не умеют!

– Поужинали только, вот и отяжелели, – усмехнулся Семеныч.

– А наши-то, наши! Гляди, что вытворяют! Ролики надели. И теперь смываются от охранников на роликах! Ух ты! Вот это класс! Особенно девчонка. Я бы в такую и сам влюбился!

– Да, любовь – страшная сила, – вздохнув, проговорил Семеныч. – Вот у нас в деревне…

Но его никто не слушал. Все продолжали обсуждать необычное происшествие.

– Как они перед троллейбусом прошмыгнули! Это же просто экстрим какой-то!

– А девчонка-то, ракета! Как она «мерс» подрезала! Пигалица, а такое на роликах вытворяет!

– Неудивительно, что парень заговорил. У меня бы от такой тоже голос прорезался!

– Вон, смотрите, охранники возвращаются. Сейчас придут к нам дознание проводить.

– Пусть идут. Уж мы им скажем! Уши завянут.

Глава 13. Я ничего не помню!

– Ты уверен, что мы все делаем правильно? – спросила Аня, когда они, избавившись от преследователей, отъехали от больницы на безопасное расстояние.

Егор кивнул. После побега он чувствовал себя гораздо лучше.

Ребята медленно катились по мокрому тротуару.

Прохожих в этот вечерний час было немного, хотя дождь и прекратился.

– Слушай… А почему ты молчал тогда в больнице? Когда тебя врач расспрашивал? Нарочно или… или, может, нам все-таки стоит туда вернуться?

– Нарочно. Понимаешь, я… В общем, я ничего не помню.

– Как это? – от удивления Аня не успела затормозить и, врезавшись в бордюр, едва устояла на ногах.

– Только тебя… Твое имя. А все остальное – забыл.

– Все-все?

– Все-все. Потому и молчал. Подумал, сейчас начнут спрашивать про день недели, число, год, месяц… Выяснят, что я ни бум-бум, и отправят в психушку.

Пораженная Аня чуть было не сказала: «А может, тебе и вправду туда надо?» – но вовремя спохватилась. «Какая же я бесчувственная!» – мысленно обругала она саму себя. Парень надеется на нее, ищет защиты, а она малодушно хочет отгородиться от его проблем.