В Помпеях был праздник - Клара Моисеева

— А правда ли, что климат в тех местах столь суров, что в продолжение восьми месяцев там стоят непрерывные холода. Море и весь Боспор Киммерийский замерзают так, что люди, живущие по сю сторону рва, толпами переходят по льду и на повозках переезжают на ту сторону — в землю синдов. Но, может быть, в Пантикапее теплее?

— Мало того, жарче, чем здесь! — воскликнул Клавдий Луций. — Мне и в голову не пришло, что там возможна суровая зима.

— Не расскажешь ли ты нам об обычаях, которые ты узнал там, Клавдий Луций?

И Клавдий Луций стал вспоминать то, что он увидел в степях вокруг Пантикапея, когда вместе с отцом в качестве гостя богатого сармата оказался на торжестве. Он вспомнил, как жертвенное животное было связано. Вернее, связаны были передние ноги, а приносящий жертву потянул за конец веревки и опрокинул барана на землю. В то время как баран падал, сармат стал громко взывать к тому божеству, которому приносил жертву. Затем, накинув петлю на шею животного, он стал поворачивать палку, вдетую в петлю. Когда баран был удавлен, скиф не стал зажигать огня, не совершил посвящений и возлияний, а просто взял нож, снял шкуру и, разрезав удушенного барана на куски, бросил их в котел.

Клавдий Луций очень хорошо запомнил все это, потому что такой способ жертвоприношения ему был неизвестен.

Клавдий Луций рассказал еще о том, как сарматы гадают при помощи ивовых прутьев. Манилий Тегет с интересом слушал о том, что делают при этом гадатели, как они раскладывают на земле большие связки прутьев и, перекладывая прутья по одному, они произносят предсказания, и снова собирают прутья в связки, и снова раскладывают их поодиночке. И еще они гадают на липовой коре. Гадатель разрезает ее на три полоски, переплетает их между пальцами, произносит предсказание. И так, переплетая и расплетая их, гадает.

Они еще долго рассуждали о том, как живут народы Боспорско-го царства. Клавдий Луций восхищался красотой и щедростью природы этой страны. Он вспоминал, какие видел обширные виноградники, какое пил там вино и каких рыб им подавали во время пиршества на празднестве у сарматов.

Антоний с интересом слушал рассуждения отца об этой далекой стране. Вместе с ним с большим вниманием прислушивались к разговорам учителя с учеником пятеро других учеников Манилия Тегета, которые не читали ни Геродота, ни Овидия Назона и впервые узнали сейчас о народах, населявших северное побережье Понта Евксинского, о городах, воздвигнутых греками в незапамятные времена.

— Теперь я понял слова старика: «Там я близ Понта рожден. Не к лицу мне стыдиться отчизны…» Никто бы из нас, пожалуй, не стал стыдиться такой отчизны. Как ты думаешь, Клавдий Луций? Ты хотел бы там жить?

— Мне там понравилось. Только нет там Манилия Тегета. И кто же открыл бы мне благородство и величие тех наук, которые стали украшением просвещенного римлянина, если бы я остался там? Боюсь, что в том благословенном краю, где зреют пшеница и виноград, где воздаются жертвы Деметре, боюсь, что там мне никогда не найти такого учителя, как наш благородный Манилий Тегет.

ИI все ученики согласились с мнением Клавдия Луция, хоть и не были никогда в этой далекой стране.

Когда ученики покидали благоухающий цветами перистиль Манилия Тегета, Антоний пошел проводить своего друга Клавдия Луция. Прощаясь с ним, Антоний признался ему, что хотел бы побывать в Пантикапее, хотел бы увидеть сарматов, поближе узнать их.

— Согласись, Клавдий Луций, — говорил Антоний, — должно быть, любопытно собственными глазами увидеть то, что более четырех веков назад видел Геродот, этот неутомимый путешественник и историк из Галикарнаса.

Когда Клавдий Луций спросил, что бы Антоний стал делать в этой чужой стране, Антоний ответил, что нашел бы себе учеников и стал бы им преподавать точно так же, как это делает его отец. Но так как ему еще самому надо многому научиться, то путешествие это, должно быть, не скоро состоится.

XVIII

СТЕФАН СПАСЕН

Философ Тегет имел маленькую тайну. О ней не знала жена и не знал сын Антоний. Вот почему каждый из них считал Манилия Тегета если не бедным человеком, то безденежным. Ведь проделки плутоватого вилика были давно им известны, да и скрыть их было невозможно, потому что вилик очень неохотно отдавал господину деньги, полученные за продажу продуктов, вина и шерсти.

Маленькая тайна Манилия Тегета заключалась в том, что он всё же деньги получал и, несмотря на проделки вилика, собрал довольно большую сумму, которая хранилась у него в резном ящике под горами свитков в библиотеке. Деньги, спрятанные в этом ящике, Манилий Тегет считал неприкосновенными. Он начал их собирать, когда Антоний был еще маленьким. И собирал с единственной целью — обеспечить сыну будущее. Он знал очень хорошо, что когда Антоний станет взрослым и пожелает получить почетную должность, ему нужны будут большие деньги. И так он копил много лет и как сказал себе, что не тронет их, так и сделал.

Когда Антоний попросил денег для спасения Стефана, Манилий Тегет прежде всего обратился к вилику. И, как бывало всегда, вилик стал упираться. Он сказал, что имеет семь тысяч сестерций, но должен их потратить на покупку небольшой рощи маслин, которая примыкает к их поместью и потом даст большие доходы. Однако Манилий Тегет на этот раз заупрямился и приказал вилику немедленно дать нужную сумму денег, а от рощи отказаться.

Старый философ не сказал сыну, что заставило его быть особенно настойчивым. А виной тому был чистосердечный рассказ Антония о том, как готов помочь Стефану раб-ваятель Элий Сир. Сын рассказал отцу, как Элий Сир предложил ему дать взаймы все свое состояние — всю ту сумму денег, которую он накопил за время работы в их поместье. Это произвело большое впечатление на Манилия Тегета. Он решил во что бы то ни стало добыть деньги для Антония, но открыть свой заветный резной ящик он не решался. Вот почему ему пришлось проявить настойчивость, какой вилик не помнил.

Но когда рассеянному философу вдруг удалось получить довольно большую сумму денег для Антония, он вошел во вкус. Манилий Тегет вдруг приказал вилику доставить ему все деньги, которые будут получены от должников за проданное зерно. На этот раз старый философ был суров и грозен. Он припугнул вилика — сказал, что прогонит, если тот не выполнит его распоряжение. И тогда пришлось выполнить приказание господина. Хранилище Манилия Тегета пополнилось изрядной суммой денег, и он ликовал. Впервые за долгое время он почувствовал себя человеком, у которого есть достояние. А главное — хозяином, который умеет распоряжаться своим богатством.

И вот отец вручил Антонию семь тысяч сестерций.

— Насколько я понимаю, это деньги большие, — сказал он сыну. — Ланиста — мошенник и грабитель. Если бы я имел время, я бы довел это дело до суда. Я уверен, что за такой грабеж полагается суровое наказание. Но мне так хочется дописать свою работу, не отвлекаясь из-за пустяков… Пусть уж будет так, как есть. Я выполняю твое желание, сын. Раз уж тебе так дорог твой друг Стефан, надо ему помочь.

Когда Антоний, горячо поблагодарив отца, собрался в школу гладиаторов, отец сказал ему, что пошлет с ним двух верных рабов, на всякий случай.

— Помочь нужно деньгами, отец! — воскликнул Антоний. — А в остальном можешь не тревожиться. Я обо всем договорился с Этим мошенником ланистой. Я дам ему деньги, возьму расписку и уведу Стефана. Если хочешь, отец, я приведу его к нам. Я уверен, что он понравится тебе.

— Должен сказать тебе, Антоний, что рассудительность и легкомыслие удивительно уживаются в тебе. Ты очень разумно делал все для спасения Стефана. Я рад, что ты пожалел юношу и пожалел его бедных родителей, людей неимущих и обездоленных. Но теперь, когда ты близок к цели, вместо того чтобы немедля отправить Стефана домой, ты ищешь развлечений. Что толку от того, что ты приведешь его сюда?.. Вспомни, что его отец и мать пребывают в слезах и печали. Пожалей их!

— Ты прав, отец, — согласился Антоний. — Мы можем с ним встретиться позднее. Важно, что он будет жив. Важно, что он не погибнет во время звериной травли. На стенах я прочел множество надписей о предстоящей гладиаторской битве и звериной травле. Устроители игр безжалостны. Что им жизнь молодого здорового юноши! Им бы позабавить гудящий, возбужденный амфитеатр. Ты сам знаешь, что тысячи помпейцев стремятся увидеть это зрелище. Они не жалеют денег за место в амфитеатре. Но они хотят видеть на арене мужественных и красивых людей. Я видел это вместе с тобой и понимаю, что мой Стефан был обречен. Боги вознаградят тебя, отец, за твою доброту, за твое благородство!

Антоний побежал в школу гладиаторов, спрятав деньги в мешочке под серым шерстяным плащом, чтобы никому не могло прийти в голову его обобрать. Мало ли что бывает на шумных помпейских улицах!