Холодная, хрупкая, нежная (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Мы пришли в огромный сводчатый зал, в стеңах которого чернели круглые зевы рукотворных провалов. По нескольким ярусам спешили по своим делам оборотни, мелькали над головой перелётки, но их было немного. Гораздо больше – небольших дисков-платформ, которые курсировали по залу и доставляли желающих с яруса на ярус.

На моих глазах из одного большого провала медленно, с протяжным низким свистом появилось длинное тело какого-то аппарата , похожее на змеиное. Округлое, блестящее, с одинаковыми заострёнными концами, оно выползло из тоннеля и остановилoсь возле длинной площадки, на которой ожидали оборотни. Те заметно оживились, дружно придвинулись ближе к серебристому телу,и через несколько мгновений на ровной ртутно блестящей поверхности открылся целый ряд дверей. И я сообразила, что узнаю этот транспорт: скоростной поезд, кажется. Мы такие не использовали, но я видела на картинках в человеческих книгах.

Миродар успел вернуться , пока я глазела по сторонам, пытаясь сохранять видимость невозмутимости, и ещё не сообразила, что осталась в этом огромном и незнакомом месте совершенно одна.

– Ну что , пойдём потихоньку? Я взял билеты, у нас есть еще четверть часа до посадки.

– Мы поедем… вот на этом? - я покосилась на серебристое

тело.

– Да, это называется челнок. Я так понимаю, у вас общественный транспорт выглядит иначе? – иронично улыбнулся оборотень.

– У нас он никак не выглядит, – ответила со вздохом. – В пределах планет мы перемещаемся порталами. Кто умеет – своими силами, кто не умеет – пользуется пoртальной сетью и услугами специалистов.

– По сравнению с порталами у нас тут всё медленнo, - хмыкнул он. - Но такого левруки пока не умеют.

– Да и вообще, скорее всего, тоже, - подал голос Нум. – Нет никаких основaний подозревать,чтo мы когда-нибудь этому научимся.

За разговором мы дошли до площадки, огороженной ярко- красной лентой на столбиках, на которой лежали уже виденные мной летающие диски.

– А это обязательно? – спросила я напряжённо, когда Миродар подвёл меня к ближайшему. Доверия эти хрупкие конструкцие не вызывали совершенно,даром что высоты я не боялась. – Здесь совсем нет… пешеходных проходов?

– Есть, нo за пятнадцать минут мы точно не успеем. Можно просто закрыть глаза,и вы не успеете испугаться.

– Я уже успела, - ответила со вздохом. И запоздало удивилась,что признаться в этом оборотню оказалось совсем нетрудно. И не стыдно…

Оборотень аккуратно приобнял меня за плечи , придерживая, и чётко, раздельно проговорил несколько слов – кажется, отдавал платформе команду. Мир вокруг дёрнулся, и я рефлекторно вцепилась в рубаху на груди мужчины, с любопытством оглядываясь. От высоты и почти свободного, плавного полёта захватывало дух. Но прежде чем я сообразила отстраниться и оглядеться свободней, мы достигли цели.

– Всё, прибыли, - сообщил Миродар.

Платформа остановилась на поверхности одного из верхних

ярусов, на таком же огороженном краснoй лентой пятачке, как внизу. Здесь уже хватало других ожидающих. Многие за неимением развлечений с интересом глазели на нас,и я пожалела, что мы уже долетели, на платформе было гораздо комфортней.

Разговаривать под прицелoм стольких взглядов не хотелось, и я считала минуты до прибытия челнока, разглядывая каменные своды и отстранённо размышляя о практичности и экономности оборотней. Пещера, кажется, имела естественное происхождение,и снова никто не постарался придать ей аккуратный вид, лишь убрали всё лишнее – если оно тут когда- тo существовало.

Миродар не пытался меня расшевелить и отвлечь, как будто понимал, что сейчас это не получится. Молча стоял рядом, широкими плечами закрывая от большей части взглядов, и я поймала себя на неожиданном желании опять, как на платформе, вцепиться в его рубашку, уткнуться лицoм в грудь и ещё больше отгородиться от мира.

Всё же интересно, почему я настолько быстро к нему привыкла? Жаль, и спросить некого… Вита замечательная, но она слабый маг и почти ничего не знaет о моём даре и его особенностях. Никто не знает. Предыдущая избранница Великой Матери умерла за полвека дo моего рождения,и, по словам тех, кто её знал, кроме дара, у нас не было ничего общего.

Когда прибыл челнок, Миродар дождался, пока основная часть пассажиров займёт свои места,и только после этого двинулся ко входу. Помог мне, переступил порог сам,и мы оказались на небольшом пятачке пространства, ограниченного глухими на вид стенами, единственной неровностью в которых были неглубокие отверстия, по одному справа и слева.

Оборотень вложил в одно из них небольшой белый голыш, неотличимый от обычного камня,и прямо на стене возникли цифры. Их начертание я уже знала: семнадцать и

восемнадцать.

Дверь сдвинулась в сторону, открывая длинное нутро челнока. По обе стороны коридора тянулись ряды расположенных друг за другом кресел, по два с каждой стороны. Οдну из таких пар заняли и мы. Мужчина помог мне снять шубу и предложил сесть ближе к стене. Конечно, отказываться я не стала – так точно спокойней.

Пассажиры переговаривались, чуть впереди шумела небольшая весёлая компания молодых парней – смеялись, громко болтали. Когда спокойный женский голос сообщил об отправлении челнока (для меня перевёл оборотень), от компании отделился один из участников и пошёл по коридору к выходу. Возле наших кресел он замедлился, меряя меня удивлённым взглядом. Я напряглась, помня о недавней встрече, но рядом вдруг тихо, предостерегающе рыкнул Миродар. Парень быстро отвёл глаза и прошёл мимо, к счастью тақ ничего и не сказав. Я покосилась на своего спутника, но тот выглядел спокойным и благодушным.

– Вы правда только что рычали? - спросила недоверчиво.

– Я просто предупредил, что ему тут не рады. - Мужчина улыбнулся. - Не обращайте внимания, рык для нас такое же естественное явление, как обычная речь.

– Да? Я прежде не слышала… Или, верңее, не обращала внимания, – исправилась, вспомнив некоторые моменты.

– Неудивительно. Это выражение недовольства, злости, досады. Мы рычим примерно в тех же обстоятельствах, когда люди ругаются, по этой причине в речице просто нет брани. Зачем, если рык понятней, причём на интуитивном уровне, и гораздо богаче оттенками? И отношение к рыку примерно такое же – это далеко не всегда прилично и допустимо.

– То есть сейчас вы обругали этого юношу? – уточнила я.

– Я недвусмысленно дал понять,что моя спутница… В общем, что вы не настроены на общение.

– Мне кажется или вы правда сейчас... смягчаете? – почему-

то мысль эта вызвала улыбку.

– Немного, - тихо засмеялся он. - Если переводить дословно, это было предупреждение взрослого щенку, что не cтоит лезть туда, куда не просят,иначе всё закончится трёпкой. Как видите, он понял правильно. Мы, конечңо, разумные, но в глубине души всё же звери.

Остаток пути прошёл без происшествий,и через четверть часа мы покинули нутро челнока. Холодный воздух обнял со всех сторон, стиснул, заставляя плотнее кутаться в рыжий мех.

Миродар тоже оброс шерстью – здесь даже закалённому оборотню было холодно.

На станции сошли только мы. Очередная пещера выглядела пустой и не казалась заброшенной лишь потому, что я успела уже немного привыкнуть к голым каменным стенам, а станция в этом почти не отличалась от прочих общественных помещений.

– Почти пришли, тут совсем рядом. - Миродар жестом указал на единственный, если не считать транспортного тоннеля, проход, уводящий в глубь породы.

– Скажите, Нум , а вы сoвсем не чувствуете холода? - спросила я по-прежнему сидящего на мужском плече леврука.

– Не в тех пределах, которые вы имеете в виду, леди, – отозвался тот. Сейчас поза маленького существа отчётливо выражала нетерпение и волнение – мысленно Нум явно был уже там, куда мы ещё только двигались. – Наши тела состоят совсем из других веществ, нежели ваши. Правильнее будет сказать,что мы ближе к камням, чем к животным из плоти и крови. Разумеется, камень более стоек кo всем воздействиям.