Верняк - Ричард Пратер

– Стреляли? В этого малыша? Кто?

– Не знаю. Пока еще не знаю.

– Стреляли! А? Черт меня побери. Его убили?

Вопрос прозвучал так, что у меня не возникло впечатления, будто Трапмэна пожирает любопытство. Поэтому я просто сказал:

– Нет. – И продолжал: – Но я знаю, что ему будет приятно ваше внимание так же, как и мне. Благодарю за помощь.

– Вы действительно меня достали! – заорал он. – Если вы будете продолжать в том же духе, Скотт, вам придется всю жизнь оплачивать счета из больниц и травматологических пунктов! Вы не первый наглец, который...

– Не беспокойтесь об этом, – перебил я, прежде чем дать отбой. – У меня уже столько неоплаченных счетов, что десяток-другой новых ничего не изменит.

Джиппи Уилфер выглядел неплохо, – конечно, если сделать скидку на тот факт, что всего двенадцать часов назад он был почти трупом. И уж, во всяком случае, он выглядел лучше, чем Одри, сидевшая у его изголовья.

Она вскочила, как только я вошел в палату, и теперь стояла и что-то теребила обеими руками, плотно прижатыми к животу. Я улыбнулся и приветственно помахал ей рукой. Она резко вскинула руки – точь-в-точь как если бы прикрывала голову от удара.

Я остановился у кровати, глядя на Джиппи сверху вниз.

– Привет, – сказал я. – Вроде бы вчера в вас долили пару пинт крови. Должно быть, так распорядился доктор. Поэтому вы выглядите лучше, чем до того как вас подстрелили.

– Меня это беспокоит, – ответил он серьезно. – Я хочу сказать, кровь меня беспокоит. Утром я спросил, откуда она, и представьте себе, они сами не знают откуда. Не знают от кого. Почему они берут ее у всякого, кто подвернулся под руку...

– Джиппи, вас не должно это беспокоить.

– И вливают ее в меня. В меня, находящегося в бессознательном состоянии, так что я не могу слова поперек сказать! А что, если она от больного человека?

– Ну полно... – сказал я и натянуто улыбнулся. – Привет, Одри.

– Добрый день, мистер Скотт. Джиппи и я... мы оба хотим вас поблагодарить, мы не могли бы себе позволить отдельную палату, это так мило с вашей стороны...

– Забудьте об этом, прошу! И, пожалуйста, не начинайте сначала. Вон видите, там в дверях малый в полицейской форме. Это не значит, что Джиппи все еще угрожает опасность, но до тех пор, пока мы не установим, кто в него стрелял и почему, есть резон принять меры предосторожности. Верно? Моя заслуга лишь в том, что я намекнул на это кое-кому, включая своего друга капитана Центрального отдела по расследованию убийств, и теперь мы все можем вздохнуть немного свободнее, что довольно трудное дело, учитывая смог.

– Так, значит, за эту комнату платит полиция?

– Не совсем так. Но они платят за полицейского. О'кей? Ну, Джиппи, больше я не могу здесь оставаться. Мне разрешили побыть только пять минут, иначе на меня напустят медсестру. Поэтому если у вас есть что сказать об этом происшествии, говорите. Вы кого-нибудь видели?

Он покачал головой, насколько это позволяла подушка.

– Я уже говорил полиции, что пошел ставить машину в гараж, и вдруг – бах! Вот все, что я помню. Очнулся в реанимации. Но вы знаете, хоть они и называют это «реанимацией», многие здесь умирают.

Я задал ему еще несколько вопросов: не слышал ли он чего-нибудь, не заметил ли чего необычного или подозрительного, может, помнит, откуда шел звук выстрела. Поговорил с ним о тех людях, с которыми до сих пор никак не мог связаться. Он ничего не добавил к тому, что я уже знал. Только растроганно признался:

– О, как я рад, что вы спросили о Деве Моррейне. Он звонил мне недавно, примерно час назад. Я рассказал ему о вас и о вашем расследовании.

Я улыбнулся несколько натянуто.

– Так вы ему об этом сказали, да? Очень мило. Итак, Девин Моррейн звонил? Ну ладно, по крайней мере он жив...

– А почему бы ему не быть живым?

– Не берите в голову. Просто мне никак не удавалось с ним связаться, с ним и с другими ребятами. А он в городе?

– Нет, он звонил по дороге из Далласа. Ехал и услышал в новостях по радио обо мне. Остановился и стал звонить мне.

– Не помните, вас оператор соединил или он набирал номер сам?

– Я просто взял трубку и сказал «Алло», а Дев назвал себя. Вот и все. А в чем дело?

– Да просто полюбопытствовал, – ответил я. – Так он едет сюда?

– Да, он был в Техасе несколько дней, искал нефть – для тех, кто занимается нефтяным бизнесом. Но сейчас уже возвращается, к полудню будет дома. Я передал, что вы хотите его видеть. Вы ведь хотите?

– Да, хочу.

– Сначала он заглянет ко мне в больницу, а потом отправится к себе. Его дом на Гранит-Ледж-роуд. Знаете, где это?

Я кивнул.

– Раз вы увидите его раньше меня, скажите, что я заскочу к нему около половины первого. Идет?

– Идет. Дев вам понравится. Вы понравитесь друг другу, ребята.

– Думаю, понравимся.

Я уже собирался уйти, когда он потянулся к чему-то на столе рядом с кроватью, и я заметил маленький белый квадрат материи на его затылке.

Когда я его спросил, что это, он ответил:

– А, ерунда! Поранился немного, когда упал. Там, на газоне, полно камней.

– Занятно, – сказал я. – Где-то я это уже слышал. Про голову. А также область живота.

– Что?

– Ничего, ничего. Поправляйтесь.

Глава 14

В одиннадцать двадцать я вверил свой «кадиллак» попечению служащего стоянки на Хилл-стрит, рядом с офисом Инниса 3. Баннерса.

За десять минут до этого Арнольд Трапмэн звонил по моему телефону в машине и сообщил, что Изи ждет меня. Я был в это время на Фриуэй, в деловой части Лос-Анджелеса. Наша беседа носила односторонний характер, говорил только он.

– Я связался с Изи, он примет вас в своем офисе в любую минуту, но не позже полудня. Я предупредил его: если беседа состоится за ленчем, ему грозит отравление трупным ядом.

– А что, он собирается меня есть? – начал я, но Арнольд уже повесил трубку.

Хилл-стрит не самое привлекательное для глаз местечко в Лос-Анджелесе. Как, впрочем, и все остальные места в деловой части города. Что до резиденции Баннерса... Унылая шестиэтажка. Выглядит на добрых сорок лет. Есть лифты, но они не работают.

Я поднялся на самую верхотуру и прошел по коридору. Вот и офис номер 616. Дверь была открыта, но я сумел прочесть надпись на ее матовом стекле: «Баннерс продакшн энд просессиз». Непонятно, правда, что это значило.

Он сидел за письменным столом в небольшом, надо полагать, двухкомнатном помещении. Из соседней комнаты доносился звук пишущей машинки. Но это было не бодрое и веселое стрекотание: тип-тип-тип, а запинающееся – т-и-п-т-и-п-т-и-п. Похоже на то, как печатаю я.

Изи Баннерс явно был невысок. Но природа, сэкономив на росте, позволила ему в качестве компенсации пойти вширь. Лишние фунты его веса выпирали на животе валиком, что стало очевидным, когда он поднялся из-за стола.

Однако Изи не казался рыхлым, у него не было того обмякшего вида, какой часто можно наблюдать у тучных людей. Лицо – широкое и полное, но не расплывчатое, и, когда он улыбался, складки, собиравшиеся в углах рта, были достаточно энергично прочерчены.

Он улыбнулся донельзя приветливо. Крепко пожат мне руку.

– Счастлив познакомиться, мистер Скотт, – уверил он меня теплым, радушным тоном. – Арнольд сказал, что вы пытаетесь связаться со мной со вчерашнего дня.

– Он абсолютно прав, мистер Баннерс.

– Садитесь. Чем могу быть полезен?

Я сказал – чем, но мне не удалось выудить из него хоть что-то, чего бы я уже не знал от Трапмэна. Баннерс ведал «сделками», находил потенциальных клиентов, желающих вложить средства в бурение скважин, и вступал с ними в контакт, то есть разъяснял финансовые права и обязанности сторон, на их глазах подсчитывал возможную прибыль, предупреждал о риске. Я подозревал, что при этом он старался представить дело так, что прибыль выглядела огромной, а риск – мизерным. Еще он следил за тем, чтобы контракты были оформлены должным образом, вел бухгалтерию, информировал клиентуру, как движется разработка скважин.

– Многие из наших клиентов никогда прежде не имели дела с бурением, – сказал он. – Поэтому они думают, что нефть забьет фонтаном, едва мы углубимся на сто футов, и очень нервничают, когда такого не происходит. Я делаю все возможное, чтобы изменить их точку зрения. Объясняю показания приборов. Забочусь о том, чтобы у всех были чертежи того или иного разреза. Слежу, чтобы информация поступала своевременно и регулярно. Докладываю об анализах грунта, сделанных в процессе бурения. И всем этим я занимаюсь один.

Он замолчал.

– Эта работа заставляет побегать и попотеть, но, когда приходит время сообщить клиентам, что мы добрались до цели, все это уже не имеет значения. Особенно когда выясняется, что скважина дает по меньшей мере триста баррелей в день. Именно это и произошло две недели назад в округе Керн.