Тонкий полутролль. Часть 2: Берег невозможности - Константин Твердянко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пойдемте туда вместе, — не унимался Голубой. — Я настаиваю. Вам пригодится наше участие.
Помолчали. Я напряженно обдумывал, как бы помягче его послать. Он просто ждал моего согласия, сверля меня глазами стального цвета. Один из них, как я заметил, слегка косил. Под нашими ногами, в овраге, шевелилось самоходное гнилье. Вздохнула и скрипнула химера.
С «некромантами» связываться — себе дороже. Не ровен час, заберут косатку-скорпиона на опыты… Пришивать ей еще что-нибудь ненужное. Посмертно. Или на запчасти разберут, например. А меня — в расход. Потом еще и поднимут безвольной тушкой — вполне возможно!.. Экзотика же — такой экземпляр в прислужниках. Дохлый почти что эльф.
Голубой, кстати, обмолвился, что колдуны обманывают природу, и мертвое словно продолжает жить — оставаясь при этом мертвым. А что если тогда в какой-то мере сохраняется и мышление человека? Ведь мозг тоже не должен сразу утрачивать функциональность. Тело способно как-то действовать и без него — помню, как на меня напал безголовый труп. Но пока мозг совсем не разложился, он ведь может частично работать, если уж мертвое тело продолжает двигаться? А значит, там могут оставаться осколки угасающего сознания, которое деградирует вместе с гниющими тканями. Но все еще что-то понимает, пусть и фрагментарно. Если представить такое… Вот где ужас-то. Пожалуй, по сравнению с этим обычная смерть — прекращение сознания, полное небытие — выглядит гораздо предпочтительнее.
Уж точно не стоит доверять мутному заклинателю, который дает мертвякам убогое и отвратительное подобие жизни.Особенно если учесть, что срок службы у реанимированных покойников довольно ограничен — по словам самого же чернокнижника. Крупных городов поблизости нет — значит, и обширных кладбищ тоже. Приток материала для крамольного ремесла должен быть невелик. А трупов у Голубого в подчинении — больше десятка, и все пока что не разложились вконец. Где тогда он их берет?.. Впрочем, мысли на этот счет у меня были… Подташнивало от них почти так же, как от вида и запаха червивой свиты. Еще и озноб накатывал.
И мертвая девочка, чье тело пришили к хвосту творческой фантазии маньяка, мне никак не давала покоя…
Все вокруг подсказывает, что иметь с колдуном общие дела — плохая затея. Однако и оскорблять такого человека отказом я бы не рискнул… Поступим просто: не буду ничего обещать, но тоже выражу надежды на дальнейшее сотрудничество. «Ваш звонок очень важен для нас».
— Ты сказал, вы уважаете чужие тайны, — неторопливо изрек я, когда молчание совсем уж неприлично затянулось. — Мы идем туда, где может быть опасно. Для тебя. И ты помешаешь. Нам. Но подружиться… Можем. Как будем держать… это, как его… Вязание? Тьфу, связь?
— Очень жаль, — с неприкрытым разочарованием протянул чернокнижник. — Но спорить я не вправе. Ваши дела — только ваши. Однако будьте уверены, что мы всегда рады тем, кто разделяет наш образ мыслей.
Неслабо он завернул. Разумеется, я не стал ему объяснять, что мои представления о границах допустимого в науке кардинально отличаются от его собственных. Причем это касается и способов получения знаний, и прикладного их применения, и методов популяризации своих взглядов.
— Примите на прощание. — С этими словами Голубой открыл внушительную заплечную котомку. Затем извлек из нее круглую запаянную колбу размером с большой апельсин. В ней вяло шевелилось… нечто омерзительное.
Он подал сосуд мне. Принимать непонятный подарок я, само собой, не спешил. Вместо этого распорядился:
— Звитка, возьми. И покажи.
Ведьма аккуратно подставила ладонь, и колба перекочевала туда. Руку спутницы чуть тряхнуло. Такой тяжелый шар, что ли?
Сквозь мутное, с пузырьками, стекло на меня посмотрела птичья голова. Иссохшая, почти лишенная перьев, она разевала клюв и пыталась перекатываться по дну емкости. Голова была, по всей видимости, аккуратно отделена от тела — вместе с куском позвоночника и тонкими нитями нервов. На их концах я рассмотрел миниатюрные крючки, а по бокам шеи — железные скобки с винтами. И как это понимать?
— Это основа скроеныша, как видите, — объяснил «некромант». — Голубиная голова. Когда вы пожелаете отправить послание, вам нужно будет всего лишь поймать птицу. Не очень крупную, но и не мелкую. Потом отрубите ей голову и сцепите нервы. Сосуды соединяются вот этими трубками — видите, как удобно? Перекидываете скобы, крутите вот тут… Даже можно обойтись без клея, все держится накрепко. Немного ждете, и скроеныш должен быть готов. Если не получилось, придется повторить со свежей птицей.
Черт побери, до чего местная некротехника дошла. Заготовка кадавра с разъемом для установки. Прямо-таки набор «Сделай сам», только не очень детям подходит.
— Зачем так сложно? — полюбопытствовал я, убирая эту пакость к себе в сумку.
— Мертвая птица летает совсем недолго. Не больше недели после того, как ее подняли. Вот и пришлось пойти на некоторые доработки, — охотно ответил заклинатель. — А голуби отлично умеют находить…
— Да я уж понял, почему голубь, — отмахнулся я.
— Если же встретите другого нашего собрата, то сделайте так… — Голубой потер правое веко, трижды быстро проведя по нему указательным пальцем, а потом один раз — не спеша.
Я, помедлив, повторил жест — и при этом расцарапал когтем переносицу. Колдун кивнул.
— Ну все, мы уходим, — в очередной раз я сделал попытку распрощаться с прилипчивым знакомцем. — Спасибо тебе… за все.
— И еще… — «Некромант» достал из-под рубахи овальный кулон на тонкой витой цепочке. Синий камень, казалось, неярко мерцал. Это мне, скажем прямо, не понравилось.
— Почему светится? — не постеснялся я уточнить назначение амулета.
— Здесь… свечения, — усмехнулся колдун. — Подновляю, когда есть возможность.
И повернул самоцвет ко мне обратной стороной, ткнул ногтем в закорючку, выцарапанную на камне. Она была похожа на скандинавские руны, тоже предназначенные для вырезания на твердом. Ага, видимо, из той же оперы, что и значки ведьмы — только роль другая…
— Это… яхонт? — спросил я. Кажется, по-русски — вспомнил старое название сапфира. Но Голубой меня понял.
— Увы, я пока не настолько богат, — развел руками собеседник. — Это всего лишь цветное стекло. Яхонты у нас не в ходу — дорого. Но простаков впечатляют такие вещи. Держите — это тоже вам.
Я молча глянул на Звитку, и та еще раз
