Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  Идея возникла, когда он, сколенец-подмастерье и матрос, что был у них за провожатого, уже подходили к нужному трактиру. Из трубы валил густой дым, аппетитно пахло углем и какой-то снедью. Значит, уголек добывать тут умеют - стало быть, не будет и проблем с коксом. На будущее надо запомнить. А пока...

  Михалычу вспомнилась то ли от кого-то слышанная, то ли прочитанная в книжке история - как во времена застоя ударник соцтруда заработал поездку в ГДР и привез оттуда кучу бутылок из-под французских вин и коньяков с пафосными этикетками. Разумеется, сами бутылки доблестный колхозник тут же опустошил, а потом наполнял тару картофельной самогонкой, подкрашивал спитой заваркой из-под чая, и в качестве импортного пойла ставил на стол. Вроде бы московские интеллигенты выжирали "коньяки", "бренди", "ликеры" и "настоящий вискарь из самих Штатов" на ура - да еще нахваливали, мол, вот где цивилизация, не то что в нашей Совдепии...

  А ведь дай им тот же самогон сам по себе - так обплюются, пеняя на русское варварство. Хотя сами в своих лабораториях да на кафедрах, небось, техническую спиртягу литрами глушат - не то что здесь, где двадцать градусов считаются пределом крепкости...

  Старая история проскользнула в мозгу, но не провалилась в пыльный чулан подсознания, а зацепилась, породив совсем даже неплохую идею.

  "Значит, придушат меня тут за оружие, да? - как-то даже весело подумал Михалыч. - Значит, каста у вас и все такое? А вот хрен вам по всей морде, господа хорошие. Как отведаете мое пойло, еще драться будете, кто первый со мной поручкается!"

  - А скажи мне, молодой человек, - произнес Михалыч задумчиво. - Если я сделаю королю в подарок некую машину, он не обидится?

  - Смотря какую, Михалис-катэ, - произнес молодой моряк. - Если она того стоит, на королевскую награду можете рассчитывать. Люди говорят, король любит новое, хотя и обычаи предков не забывает.

  - Хорошую, Торрельм-катэ, - польстил самолюбию матроса Михалыч. Слова - не деньги, их меньше не станет, а лишних друзей, да просто хороших знакомых не бывает. Особенно если все вокруг - внове, а они хоть подсказать могут, что стоит делать, а чего ну никак нельзя. Хотя и сам, в общем, не пальцем деланный... - Напиток я приготовлю королю невиданный, как слеза Богов... И повара какого-нибудь научу, как готовить дальше, и как такую штуку делать.

  Амори сидел в своем рабочем кабинете, перо в руке нетерпеливо черкало что-то на пергаменте. Указ о новом налоге будет готов уже сегодня, а переписан набело и объявлен герольдами уже завтра. Господа толстосумы любят, чтобы им позволяли жиреть и обогащаться, любят, чтобы их защищали могучие армии и флоты - а вот платить за защиту не любят. И ведь при всей своей тороватости не понимают элементарного: без многочисленной, сильной, хорошо обученной и вооруженной - и знающей себе цену - армии и флота сколенцы сотрут их в порошок. Сколенцы ведь подозревают - и не без оснований подозревают, не без оснований, - что богатство алкских купцов прямо связано с их нищетой. И, значит, нет ничего плохого в том, чтобы...

  Стало быть, без королевских полков все они - смертники. И вот на них-то, на этих самых полках, жмоты из Первой и Второй гильдий пытаются экономить. Воистину, жадность несовместима с разумом. А ему, королю алков, халгов, белхалгов и Верхнего Сколена, приходится расхлебывать. Этак опять придется засидеться до утра, и улечься, даже не коснувшись жены. Бедная, бедная королева Клотильда, и как она еще терпит погрязшего в делах государственных муженька? То только и выручает, что мудрая она женщина, и понимает, что король кончается, когда начинает предпочитать любовное ложе рабочему кабинету. А начинается бессильное ничтожество - вроде новоявленного, только вчера прилетел почтовый голубь с донесением от посла, Императора Карда и его предшественников, сгубивших великую державу.

  Осторожный стук в дверь отвлек Амори от размышлений над указом. Рука метнулась к лежащему на неприметной полочке в столе мечу. Но сознание успело предупредить, что стук - правильный, три-два-три. Так стучится личный телохранитель, который не мог предать, потому что не мог предать никогда. Наверняка с каким-то донесением.

  - Входи, Веррельм, - скомандовал король. Этот человек начинал еще при отце, кто знает, чем все кончилось бы в самом начале, если бы он не убедил алков встать на сторону юного короля. Ему позволено многое - в том числе такое, что не позволено даже Клотильде. Например, перебивать короля и спорить с ним. Естественно, лишь на Малом Совете, никак не на официальных приемах. - Что нового?

  - Амори-катэ, вам передали дар. Какой-то приезжий мастер добивается аудиенции, а пока предлагает отведать напиток, который он называет "слеза богов".

  - Да что за слеза такая, Веррельм? И давай-ка без "катэ", ты меня знаешь столько, сколько я живу. И, кстати, чего этому идиоту надо? Чтобы в Гильдию приняли?

  - Нет, пока просто с вами побеседовать. Но не в общем порядке, а с глазу на глаз.

  - Это даже интересно. Что за секреты такие?

  - Он отказался говорить, ваше величество. Говорит, король сам примет решение, когда отведает его дар.

  - Хм-м, а парень-то этот, который все мои яства пробует, эту дрянь в рот брал?

  - Да, ваше величество. Говорит, это что-то хмельное. Только не может опознать, что. Жидкий огонь, мол. Но точно - не отрава. Я дал попробовать три дня назад - никаких признаков отравления. Даже похмелья - но он и сделал-то один глоток.

  - Ну что ж... Зелье у тебя с собой? Я так и думал. Давай сюда, думаю, хватит на сегодня указа, завтра доделаю...

  Будто по волшебству, в руке телохранителя появилась массивная керамическая бутыль. Интересно, как он ее незаметно пронес? Он хоть и входит в десяток лучших мечников королевства, может, и в тройку, но к фокусам в стиле балаганщиков до сих пор склонен не был. Нашлась и кружка - отцов приятель не делал необдуманных поступков, правда, и думать умел быстро. Поставив кружку на стол, Веррельм осторожно налил полкружки мутноватой белесой жидкости. Амори принюхался: пахло резковато, но, в общем, неплохо. Тогда король решился поднять кружку, поднести к губам и резко, как пиво, опрокинуть в рот. В горле словно полыхнул огонь, на глаза навернулись слезы.

  - Кх-кхе... И правда, жидкий огонь! - прохрипел король, ища, чем бы заесть. - Как он такое делает?

  - У него есть особая машина, которая гонит это зелье из ржи. Он туда добавляет сахар, еще чего-то, варит - или не варит, Ирлиф его поймет - но в конце напиток капает из какой-то трубки в бутылки, горшки и кувшины.

  - Эту машину прежде никто не видел?

  - Утверждает, что он сам ее сделал, и напитки такой крепости тут больше никто делать не умеет.