Кулинар - Александр Варго

Надя начала догадываться, кто этот человек в очках, и от этой страшной догадки похолодела.

– Я? – Он удивленно раскинул руки и покачал головой. – Никто. Точнее, можно сказать, что я кулинар. Можешь называть меня Александром, если тебя интересует имя.

Он положил пластырь на стол и раскрыл сумку, стоявшую здесь же. Начал не спеша выкладывать из нее какие-то вещи и раскладывать в одному ему известном порядке. Кулагина увидела несколько кухонных ножей с темно-коричневыми ручками, глубокое эмалированное блюдо, деревянные лопаточки и другие кухонные приспособления. Вот только ножовка по металлу, которую этот тип вынул из сумки и положил на стол, никак не вписывалась в этот набор.

– Что вы собираетесь делать? – с дрожью в голосе спросила Надя.

Она ощущала такую огромную слабость во всем теле, что, представься ей возможность сейчас заорать, ее крик бы не услышал даже человек, находящийся в соседней комнате. Тем более соседи, отделенные от нее толстыми кирпичными стенами.

– Я собираюсь приготовить одно блюдо. – Он бросил на нее короткий невозмутимый взгляд и продолжил раскладывать кухонные приборы. – По старинному рецепту, с добавлением некоторых современных деталей. Тебе понравится. Надеюсь…

– Не уверена, – чуть слышно пробормотала Кулагина.

Но он услышал. Бросил на нее холодный взгляд, будто окатил ушатом ледяной воды. Она снова поежилась, вспоминая, как следует вести себя с психами и насильниками. Кажется, нельзя ни в чем им противоречить. Только соглашаться.

– Не сомневаюсь, что мне понравится твое блюдо, – поправилась она.

«Только не нервничай», – попыталась себя успокоить Надя, но нервная дрожь опустилась с плеч и забилась где-то внизу живота, а потом обрушилась в ноги. Колени предательски завибрировали.

– Однажды тебе не понравился мой торт. – Александр даже не глядел на нее и говорил отрывисто, с какой-то затаенной обидой. – Помнишь?

Он ее с кем-то путает. Какой еще торт? Помнит ли она?

– Нет, то есть да. Конечно, помню. Замечательный был торт.

– Но тебе почему-то он не понравился. – Выложив вещи на стол, Александр убрал сумку на пол и сел в кресло напротив Кулагиной. – Ты высмеяла меня вместе со своими гостями. А я так старался. Вместе с тетей Машей. А вы смеялись и мазали кремом, над которым я трудился полдня, свои мерзкие рожи. Потом ты целовалась со своими дружками, а они лазили тебе под юбку своими потными ручищами…

«Это неправда! Ты меня принимаешь за кого-то другого!» – хотела закричать Надя, но опять вспомнила, что противоречить психам и насильникам нельзя. Соглашаться с его бредовыми идеями тоже было глупо, поэтому она промолчала. «Но он, кажется, не собирается меня насиловать», – мелькнула одинокая мысль. Надя тут же отогнала ее от себя, так как вспомнила, что предыдущие жертвы этого кулинара тоже не были изнасилованы. Во всяком случае, две первых, о третьей она точно не знала. Он просто убил их и приготовил из них… Дальше вообще не хотелось думать.

– Я хочу тебе доказать, – услышала она его голос, – что мое творчество не заслуживает такого отношения.

– Да, – кивнула она, – ты мне уже доказал.

– Ага, – улыбнулся он, – ты пробовала мои изысканные блюда? Грудки в апельсиновом соусе, налимью печенку и даже грибную карамель?

– Это было замечательно, – поддакнула она, внутренне съежившись от нахлынувших воспоминаний.

– Неправда. – Александр вдруг наклонился, сидя в кресле, и вперил в Надю немигающий взгляд. – Ты все врешь. Ты маленькая продажная лгунья. Шлюха… Ладно. – Он вдруг снова откинулся на спинку и улыбнулся, облизнув губы. – Я расскажу тебе, что я собираюсь приготовить сегодня. А может, ты сама догадаешься? Нет? – Он выжидательно посмотрел на Кулагину.

– Я… я попробую…

– Хорошо, попробуй, – согласился он. – У нас еще есть немного времени: нужно, чтобы эфир полностью вышел из организма.

Она не поняла, что означает последняя фраза, а просто попыталась припомнить хоть какое-то блюдо, чтобы отвлечь его. Если она потянет время, может быть, кто-нибудь позвонит в дверь или по телефону. Хотя кто может позвонить в такое время? – Она на мгновение бросила взгляд на стрелки часов, висевших на стене. Неужели скоро четыре утра? Как назло, в голову ничего не приходило.

– Ну, что же ты? – Теперь Александр выглядел доброжелательным собеседником.

– Картошка, – брякнула она самое первое, что, наконец, сумела вспомнить.

– Что картошка? – Он непонимающе блеснул стеклами очков.

– Ну, картошка, – пояснила она. – Блюдо такое.

Александр весело рассмеялся.

– Картофель, ты хотела сказать? – уточнил он.

– Да, картофель. – Она обрадовалась, что теперь может хоть в чем-то с ним согласиться, поддакнуть ему. – Конечно, картофель.

– Это не так просто, как ты думаешь, – встрепенулся он. – Картофель варят очищенным или в мундире, жарят, тушат, фаршируют, кладут в бульон. Из него приготавливают суп-пюре, салат к жаркому, соус-пюре, пудинг, котлеты, крокеты, форшмак, наконец. Пекут оладьи из сырого и вареного. Жарят в масле и во фритюре сырым и уже вареным, цельным, ломтиками и нарезанным лапшой. Какой картофель ты имеешь в виду?

– Просто вареный. – Она попыталась пожать плечами, но тут же вспомнила, что крепко-накрепко привязана к стулу.

– И это тоже не так просто, – чуть разочарованно вздохнул он. – Я же сказал, что можно варить в мундире или очищенный.

– Я имела в виду – в мундире, – слабо улыбнулась она.

– И как же ты его готовишь? – Александр со скучающим видом глядел в пустое пространство.

Кулагиной казалось диким сидеть посреди ночи с этим наверняка ненормальным человеком и отвечать на его вопросы, но другого выхода из ситуации пока она не видела. Единственное, что она могла сделать, – закричать, чтобы привлечь чье-нибудь внимание. Только вот услышат ли ее? Нужно попытаться понять, что движет этим человеком, какая невидимая пружина заставляет его творить такие ужасы. А потом попытаться воздействовать на скрытый механизм его поступков.

– Что же ты молчишь? – спросил Александр.

– Как я готовлю картофель? – переспросила она. – Бросаю его в воду и ставлю на огонь. Потом, когда сварится, сливаю воду, очищаю и ем.

– Замечательно, – кивнул Александр. – Только имеется несколько тонкостей. – Он начал перечислять, загибая пальцы на левой руке: – Во-первых, воды нужно брать столько, чтобы чуть покрыла картофель; во-вторых, ставить сперва на большой огонь, а когда закипит, варить на медленном; в-третьих, нужно дать выйти всему пару. Для этого сваренный картофель встряхивают несколько раз, каждый раз открывая крышку, пока не просохнет. Только после этого очищают от кожицы и подают с солью и хорошим сливочным маслом. Это самый простой рецепт. Впрочем, – он потянулся и потер ладони, – картофель не имеет никакого отношения к тому блюду, которое я буду сегодня готовить. Не буду тебя томить: сегодня у нас будут вареные мозги под соусом. Я изобрел замечательный соус с экстрактом мантауры. Такого блюда еще никто никогда не готовил.

Александр поднялся и подошел к столу. Надя перевела взгляд туда, где были разложены инструменты, и тут, когда она снова увидела ножовку, ее пронзила страшная догадка. Вот о каком блюде говорит этот психопат! И тут она закричала. Закричала так, как не кричала никогда в жизни. Диким, душераздирающим криком первобытного человека, напоровшегося на бивень мамонта. В этот крик она вложила весь свой страх и надежду. Ей показалось, что она слышит, как завибрировали стекла в окнах, попав в резонанс звуковой волны. Пусть кто-нибудь придет и вырвет ее из лап этого чудовища.

Развернувшись, Александр влепил ей звонкую оплеуху. Она тут же замолчала, но слезы, сдерживаемые до самого последнего момента, хлынули из глаз неудержимым потоком.

– Зря ты это сделала, шлюха. – Александр взял со стола кусок пластыря и снова залепил ей рот. – Все равно никто тебя не услышит. Теперь ты будешь молчать, шлюха. Жаль, что ты не сможешь оценить моего искусства.

Он наклонился к сумке, достал оттуда белоснежный фартук с кармашками, который повязал на себя. Затем вынул из сумки поварской колпак, тщательно его расправил и водрузил себе на голову.

– Тебе нравится? – Он улыбнулся какой-то дьявольской улыбкой.

Кулагина ничего не ответила, так как рот был снова залеплен, да и что она могла сказать, если бы ей была предоставлена возможность говорить? Она пыталась ему поддакивать, пыталась кричать. Что она может сделать еще, чтобы спасти свою жизнь? Неужели все кончится так нелепо и страшно? Она видела, как Александр долго выбирал нож из разложенных на столе. Наконец выбрал длинный. Потрогал подушечкой большого пальца лезвие.

– Придется тебя заколоть, – без какого-либо сожаления произнес он, – чтобы не мучилась. Это не больно.

Держа нож в руке, он обошел Кулагину сзади и встал у нее за спиной. Надя задергалась из последних сил, пытаясь разорвать веревку, но та только еще больше врезалась в тело.