Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий

— Какой ещё дружок?.. Да я Проводника вашего в глаза не видел! По Интернету, через комп общались.

— Правда? В глаза, говоришь, не видел? — Старушка иронично покачала головой. — А кто у него третьего дня чаи гонял? У тебя на груди, поди, до сих пор его подарочек висит. Али ещё не уразумел, о ком речь веду?

Машинально проведя рукой по груди, я ощутил тяжесть медвежьего кулона. И тут до меня дошло:

— Муромский⁈

— Он самый, — подтвердила бабуля. — Только не Муромский он, а Муромец. Михей Симеоныч Муромец. Уж три четверти века, как в вашем мире эмиссаром служит.

Вот оно что…

Теперь понятно, почему голос Проводника в трубке показался мне смутно знакомым.

— Это что же выходит? Дядя Миша вместо ролевой игры устроил мне путешествие в настоящую сказку? Круто! — Меня вдруг переполнили радость и энергия. — Что ж, давай, Бабуся-Ягуся, клубочек волшебный, пусть ведёт во славный град Китеж.

— Ты бы ещё спутниковый навигатор попросил, — прыснула старушка. Но тут же погрустнела: — Дала бы, Сеня, с превеликой радостью. Да только вот уж тридцать с лишком лет не работают наши клубочки, сапоги-скороходы да шапки-невидимки всякие…

— Это почему? — Огорчённо удивился я.

— Да потому, милок, что тридесять лет назад Черз чуть было из Пекла не вырвался. В проклятом Лесу Припятых Колдунов чёрный ураган зародился, над Навью пронёсся и погубил все артефакты да предметы волшебные. Рушилось всё, что на магии держалося, а для колдовского мира это смерти подобно.

— Так у вас, получается, нет больше ни скатертей-самобранок, ни волшебных ковров-самолётов?

— Есть, конечно, и скатерти, и самолёты. Но мало. Я уж тебе говорила вчера, что ценятся в Нави настоящие вещи. А всё потому, что можно им любые магические свойства задать. А те, что черзов ураган попортил, в хлам бесполезный обратилися. Никакого колдовства не принимают и людям боле не служат.

— Надо же… Какая-то невесёлая сказка выходит. Несказочная. Как же вы теперь живёте?

— Да так и живём, — вздохнула бабуля. — Соседние державы стихия только краешком задела, и, коли нужно что, у них закупаем. Задорого. Простой клубочек путеводный не каждый купец себе позволить может, что уж о бедной Яге-привратнице говорить. Однако торговля процветает. Это даже укрепило наши дипол… дилплом… межгосударственные отношения. Друг к другу в гости, на учение да заработки ездить стали. Теперь в Навьих лесах легко можно встретить эльфов и цветочных фей, а в наших рудниках да шахтах трудятся гномы с кобольдами. В Китежградском университете Магии, где Мяндекс Васильевич преподаёт, есть теперь школяры и магистры из Застаргорья и Дальнего Завалгаллья. Как ни крути, а в чём-то мы даже в выигрыше оказались.

— И это хорошо. Для нормально развивающегося государства мирная торговля и дипломатия — жизненная необходимость, — Я прошёлся по комнате, остановился возле своих сумок, погрустнел. — Ну что ж, раз нет клубочка, то и язык до Китежа доведёт!

— Погодь, милок. Язык языком, но карту я тебе дам, чтоб хоть немного на местности ориентировался. И не только карту, — с этими словами хозяйка выставила на стол три тыквенные бутыли и ивовую корзинку с едой.

— Это тебе, Арсений, на дорожку. Фляжки-водолейки, как и обещала — с пивом, с водою да пустая одна. Травок чайных положила, заваришь себе вечерком. А из харчей есть мешочек просяной крупы, солонинка, рыбка вялена да пирожки с наедай-травою.

— Что ещё за наедай-трава? — Удивился я. — Впервые слышу. Это пряность такая?

— Можно сказать, что и пряность. Только она силы даёт и голод прогоняет. Одного пирога тебе на день с головою хватит. А как на Столичный Большак выйдешь, там то и дело трактиры да харчевни попадаться станут.

— Харчевни — это, конечно, хорошо, но не уверен, что в них гривны принимают.

— Гривны-то принимают, — усмехнулась Яга. — Да только не бумажные, а золотые и серебряные, — глядя в моё вытянувшееся лицо, она лукаво прищурилась и бросила на стол звенящий кожаный мешочек. — Вот. Передать тебе велено. На расходы дорожные. Только в ведомости распишись.

Упаковав подарки хозяйки, я с трудом выволок все свои вещи на крыльцо.

Да уж… Сумка, рюкзак, корзинка… С таким грузом больше трёх километров в день мне никак не осилить. Если сейчас чего-нибудь не придумаю, то в Китеже буду не раньше конца зимы…

— Меня вот что непокоит, — бабуля опустилась на ступеньку. — Ты как, милок, всё это тащить собираешься?

— Понятия не имею, — честно признался я. — Думал, ты что-то посоветуешь. Лошадку бы мне, хоть самую завалящую. Можно верховую, но лучше с телегой. Иначе надорвётся.

— Да где ж её взять, лошадку ту? — Развела руками старушка.

— Ну, в сказках самые лучшие кони всегда из табунов Бабы Яги родом, — искоса глянул я на неё.

— Хех, чего вспомнил! Когда ж это было-то! Племенной конезавод «Сивка-да-Бурка», что скакунов волшебных разводил, уж два века как закрылся. Видать, порчу кто-то из конкурентов завалгаллских навёл. Стали лошадушки наши чахнуть, жеребяток нездоровых приводить. У лучшей кобылицы, красавицы златогривой, в последнем помёте вообще урод какой-то народился: уши ослиные, спина горбатая, да и росту в нём три вершка всего. На том коневодство наше и закончилось, — она печально вздохнула.

— Да, грустная история, — посочувствовал я. — А если не лошадь раздобыть, а другую животину?

— Кого это? — Не поняла Яга. — Верблюдов да ослов у нас не держат, слоны и подавно не водятся.

— Да не о них говорю. Сказку об Иване-царевиче и Сером волке вспомнил. Знаешь такую?

— Слушай, а это идея! — Бабуля вскочила на ноги и так пронзительно свистнула в два пальца, что у меня заложило уши.

Не успело стихнуть эхо от свиста, как перед крыльцом выстроились в ряд шестеро громадных лохматых волков, каждый с доброго медведя ростом.

Так вот, значит, для кого на хоздворе будки поставлены!

— Ну, Арсений, друг любезный, выбирай себе транспорт! — Ухмыляясь, предложила Яга.

Я слегка поёжился, ощутив на себе тяжёлые оценивающие взгляды серых зверюг, и решил скромно промолчать.

Но не смолчали сами зверюги.

— Не, хозяйка, ты так не шути! — Хриплым басом рыкнул вожак, матёрый желтоглазый волчара с серебристой