Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

Рафаэль

Я вылетел из квартиры сиротки, с силой хлопнув дверью — Ромка всё равно не проснётся, а так хоть душу отведу.

Нет, ну какова, а? Вместо того, чтобы спасибо сказать, отчитывать меня начала, как будто я школьник какой-то.

До этой дурёхи ещё не дошло, что я — самый лучший вариант, который мог с ней произойти.

А если бы объявилась родная мамаша — что бы она в этом случае делала? Стояла бы под окнами Лейсян и просила бы вернуть её мальчика? Это у меня в планах не было замещать мать. А если моей бывшей внезапно понадобился парень? Ради выплат, лишних метров по прописки… ради самых низких, меркантильных вещей. Чтобы бы в этом случае мягкая сиротка стала бы делать? Денег у неё нет, связей — тоже нет. Как бы она противостояла Лейсян? Да никак!

А дальше? Ну, хорошо, вырастит Ромка под её юбкой — дальше его куда? Она думала вообще о том, что парень с его способностями может горы свернуть? Но кто ж ему даст-то с его глухотой. Ему придется конкурировать даже не с другими кандидатами, а с целым обществом и его предрассудками. Кому захочется нанимать глухого, если можно нанять обыкновенного, здорового парня, для которого не нужны специальные ухищрения или язык. Ромке пришлось бы прогрызать себе пусть к успеху — только лишь потому, что он разговаривает не так, как большинство окружающих его людей. Ну бред же ведь!

Мой парень вырастит успешным — и я об этом позабочусь. Дам его всё то, что необходимо ребенку для счастливого детства и успешного будущего. Нет, я не видел ничего плохого в том, чтобы тратить деньги на собственного отпрыска — для этого ведь и созданы родители, не так ли?

И вообще, что я такого неправильно сделал, от чего она вдруг взвилась как ненормальная: кольцо подарил, шмотки и игрушки?

Да блин!

Кольцо ей, видите ли, моё не нужно. Значит, станет нужно. Всю жизнь будет таскать вместе с обручалкой на своих тонких пальчиках — никуда не денется.

…. А вот с пацаном надо бы потише.

Я не планировал надолго зависать в Москве, но сейчас понимал, что резкое изменение положения может негативно сказаться на ребенке. Помягче надо действовать. Наверное, будет хорошо, если какое-то время мы все вместе проведем у них в квартире — заодно и сиротка ко мне привыкнет. А на следующих выходных можно махнуть ко мне домой — пускай познакомятся с новым местом жительства. Заодно заскочим в несколько школ, чтобы Оксана и Ромка сами выбрали лучшую.

Я усмехнулся, представив, какой будет шок на лице сиротки, когда она услышит про «обновлённый» план действий. Нет, ну а что? Я ведь все делаю в интересах ребенка — она должна это понимать как никто другой.

Сделав пару неотложных звонков, я набрал номер начальника.

— Какие новости? — безразлично спросил Соболь. На заднем фоне слышались удары и крики — босс явно смотрел бои.

— Дим, я женюсь завтра.

— Да? — тон начальника немного изменился. К безразличию добавились нотки заинтересованности. — Почему я не приглашён?

— Это не свадьба, а простая регистрация. Я даже мать с сестрой не позвал.

— И чего тянешь?

— Рано ещё. Пацан только-только учится мне доверять, да и невеста не шибко радостная. Зачем мать расстраивать?

— Тоже верно, — согласился начальник. — Уверен, что всё делаешь правильно? В конце концов, жениться необязательно. Пусть растит пацана и тебя обслуживает. Ты ведь давно искал нормальную домработницу. Чем не выход?

Я понимал опасения друга. При нашем положении жена — либо просто купленная для развлечений кукла, к которой и отношение соответственное, либо свой в доску человек. Оксана не была ни тем, ни другим. И всё же…

— Хочу. — Односложно ответил я. На что мой босс просто заржал.

— Ого. Раф, она тебя приворожила, а?

— Она только что обвинила меня в том, что я много на неё потратил. И вообще, деньги, мол, не главное.

— Хмм… хорошая девочка… как её по имени?

Обыкновенно Соболь не забывал мелочей, а я был уверен, что уже упоминал имя своей сиротки. Значит, опять мертвецки пьян. Хотя по голосу этого не скажешь.

— Её зовут Оксана.

— Оксана Валеева… неплохо звучит.

— И я так тоже думаю, — согласился я.

— Только знаешь, — начальник на минуту замолчал. — Если она такая же хорошая, то проследи, чтобы в свою женскую клинику она ходила только с тобой. Хорошие девочки иногда бывают очень жестоки.

— Дим, ребенок, которого она воспитывает — мой. Ей деваться некуда.

В трубке повисло долгое молчание.

— Тебе повезло, — ровным тоном ответил начальник. — Поздравляю.

И Соболь бросил трубку.

Глава 17

Оксана

Накапав в рюмку валокордин, я быстро запила его водой, вернув пустой стакан на стол рядом с кредиткой, которую швырнул Валеев.

Возможно, я была неправа, когда наехала на него из-за подарков: в конце концов, он впервые провёл время с собственным сыном, от такого у кого хочешь крышу снесёт. Ну и … если у человека есть возможность, то почему бы и не побаловать ребенка? Опять же, кольцо, которое меня раздражало — он ведь купил его заранее…

Глупо получилось.

Но разве можно оправдать этим его грубость? Мы даже ещё не поженились, а он уже так резко ставит меня на место. Что же будет дальше? Хотелось снова заплакать, а ещё лучше — забиться куда-нибудь в темный угол и не выходить оттуда до тех пор, пока Валеев не уберется из моей жизни.

Наверное, всё дело в том, что я вымоталась: и физически, и морально.

А ещё это хищно блестящая кредитка на столе.

Нет, здорово конечно, что мне спонсировали профессиональный уход… Только когда мне в этот салон красоты идти — ночью? Он же сам сказал, что заедет за нами утром… Когда мне прихорашиваться?

И вообще, такие вещи надо обговаривать заранее, а не огорошивать на ночь глядя.

В общем, хорошо, что дома валокордин нашёлся. Я обычно его не употребляла — боялась побочек, а сейчас прям только это и помогло.

Затем я приняла теплый душ, вымыла волосы (чтобы не возиться с ними утром) и, нанеся в кои-то веки крем на лицо, отправилась спать, про себя решив, что извиняться перед Валеевым я не стану. Да, наверное, я переборщила; да, возможно, я повела себя неправильно — но и он ответил более чем резко. Да ещё в губы мне впился.

С этой мыслью я и заснула, радуясь, что утро наступит ещё очень нескоро.

А оно всё же наступило — и когда прозвонил будильник, мне пришлось выползти из под теплого одеяла в жестокую холодную реальность.

Сегодня привычное будничное утро снова оказалось нарушено, даже несмотря на то, что Ромка должен был пойти в школу.

Ромка — в школу, а я в — ЗАГС. Интересно, кому из нас меньше хочется выходить из уютной теплой квартиры?

Но я заставила себя приготовить платье (не из новокупленных вещей, а собственное, но, тем не менее, вполне приличное даже для ЗАГСа), тщательно уложить волосы и накраситься.

А вот пальто, перчатки и сапоги пришлось приготовить новые — потому что мои собственные вещи выглядели, по правде сказать, довольно жалко.

«Всё равно извиняться не стану».

Закончив макияж, я вышла из ванной — и остолбенела, так как на кухне вместе с Ромкой сидел Валеев. В дорогущим черном костюме, классических черных туфлях, безупречно выбритый и причесанный — так, будто только вышел что из салона.

— Обалденная каша, — вместо приветствия, заметил Рафаэль. И на жестовом повторил «очень вкусно».

Ромка закивал — и я с удивлением заметила, что его тарелка почти пустая.

Валеев мне подмигнул, а затем добавил.

— Каша действительно изумительная, Оксан. Там чернослив, да?

Я кивнула. Это что, такой способ извинений с его стороны? Осторожно ответила:

— Приходиться выдумать: Ромка не любит овсянку.

«Твоя мама заботится, чтобы ты вырос большим и сильным», — сообщил тем временем Ромке Валеев.

«Я вчера прочитал, что зефир делают из яблок, а яблоки — это тоже полезно», — важно заявил мой ребенок.

Не знаю, смог ли Валеев дословно перевести Ромкину фразу, но смысл от него все равно ускользнул. Его ребенок зефиром ещё не терроризировал.