Взлет и падение Третьего Рейха - Уильям Ширер

Но уже на следующий день после своей речи перед ветеранами партии, в которой он утверждал, что Сталинград «твердо удерживается в немецких руках», фюрер переменил свое мнение. Он заявил Чиано, что не питает никаких иллюзий относительно намерения французов сражаться и решил осуществить «полную оккупацию Франции, высадиться на Корсике, чтобы использовать ее как плацдарм для прыжка в Тунис». Об этом решении, но не о времени претворения его в жизнь, было сообщено Лавалю, когда он 10 ноября прибыл в Мюнхен на автомобиле. Вероломный Лаваль тут же обещал уговорить Петена пойти навстречу пожеланиям фюрера, однако посоветовал немцам начать осуществление намеченного, не ожидая одобрения со стороны престарелого маршала, что Гитлер и намеревался сделать. Чиано оставил описание премьера Виши, который был после войны казнен за измену:

«Одетый в костюм зажиточного французского крестьянина, при белом галстуке, Лаваль явно не вписывался в обстановку, царившую в огромном салоне, заполненном высокопоставленными военными. Он пытался в привычном тоне рассказать о долгом сне в автомобиле по дороге сюда, но его слова не заинтересовали никого из присутствовавших. Гитлер обращался к нему с холодной учтивостью…

Этот жалкий человек не мог даже представить, что немцы собираются поставить его перед свершившимся фактом. Лавалю ни словом не намекнули о предпринимаемой акции — в то время как он курил сигарету и разговаривал с разными людьми, в соседней комнате отдавались приказы об оккупации Франции. Фон Риббентроп сказал мне, что Лавалю только в 8.00 утра сообщат, что, получив ночью соответствующую информацию, Гитлер был вынужден прибегнуть к полной оккупации страны».

Приказ о захвате неоккупированной части Франции в нарушение соглашения о перемирии был отдан Гитлером в 8.30 утра 10 ноября и проведен в жизнь к утру следующего дня без каких-либо инцидентов, не считая протеста Петена. Итальянцы оккупировали Корсику, а немецкие самолеты начали в срочном порядке перебрасывать по воздуху войска, чтобы занять Тунис до того, как туда придут войска Эйзенхауэра.

Был еще один типичный для Гитлера трюк, рассчитанный на обман французов. 13 ноября фюрер заверил Петена, что ни немцы, ни итальянцы не собираются оккупировать военно-морскую базу в Тулоне, где со времени заключения перемирия стоял на приколе французский флот.

В дневнике боевых действий ОКВ имеется запись за 25 ноября, что Гитлер принял решение немедля осуществить операцию «Лила» (кодовое наименование операции по оккупации Тулона и захвату французского флота). Утром 27 ноября немецкие войска атаковали военно-морскую базу, однако французские моряки удерживали оборону до тех пор, пока экипажи по приказу адмирала де Лаборде не потопили свои корабли. Таким образом, державы оси лишились французских боевых кораблей, в которых они остро нуждались на Средиземном море, но вместе с тем их не получили и союзники, для которых они явились бы исключительно важным подкреплением.

Гитлер выиграл гонку, захватив Тунис до появления там войск Эйзенхауэра. Однако это была сомнительная победа. По настоянию фюрера, чтобы удержать этот плацдарм, сюда пришлось перебросить почти четверть миллиона немецких и итальянских солдат. Если бы несколько месяцев назад фюрер направил Роммелю пятую часть тех войск и танков, что пришлось направить сюда теперь, то Лиса Пустынь наверняка уже находился бы за Нилом, англо-американские десанты не высадились бы в Северной Африке, а Средиземное море было бы безвозвратно потеряно для союзников, что обеспечило бы безопасность «мягкого подбрюшья» для держав оси. В конечном счете каждый солдат, танк и орудие, переброшенные Гитлером в Тунис в ту зиму, а также остатки Африканского корпуса оказались потеряны к концу весны, а еще больше немецких войск, чем под Сталинградом, было отконвоировано в лагеря для военнопленных.

Гитлер и наиболее видные генералы из ОКВ с удовольствием коротали время в окружении Альпийских гор возле Берхтесгадена, когда до них дошли первые известия о контрнаступлении русских на Дону, которое началось ранним вьюжным утром 19 ноября. Хотя советское наступление в этом районе и ожидалось, однако в ОКВ не верили, что оно примет такой размах, Гитлеру и его главным военным советникам — Кейтелю и Йодлю — придется спешно возвращаться в ставку в Восточной Пруссии.

Спокойствие и тишину, которыми они наслаждались, внезапно нарушил телефонный звонок генерала Цейтцлера, нового начальника генерального штаба сухопутных войск, который оставался в Растенбурге. Он сообщил «тревожные известия», как было записано в журнале боевых действий ОКВ. В первые же часы наступления превосходящие бронетанковые силы русских прорвали фронт на участке румынской 3-й армии между Серафимовичем и Клетской, к северо-западу от Сталинграда. К югу от осажденного города другая мощная группировка советских войск завязала решительный бой против немецкой 4-й танковой армии и румынской 4-й армии, угрожая прорвать фронт.

Достаточно было взглянуть на карту, и задача, которую преследовали русские, становилась ясна каждому. Тем более была ясна она Цейтцлеру, который по данным армейской разведки знал, что противник сосредоточил там тринадцать армий и тысячи танков. Русские наступали крупными силами с севера и с юга с очевидной целью отрезать Сталинград и вынудить немецкую 6-ю армию поспешно отступить на запад, дабы не оказаться в окружении. Позднее Цейтцлер утверждал: как только он понял, что там назревает, он стал уговаривать Гитлера, чтобы фюрер разрешил 6-й армии уйти из Сталинграда к излучине Дона, где можно было занять прочную оборону. Но даже предложение вызвало у Гитлера приступ раздражения. «Я не оставлю Волгу! Я не отойду от Волги!» — кричал фюрер. Это решение, принятое им в приступе ярости, быстро привело к катастрофе. Фюрер приказал 6-й армии твердо стоять в Сталинграде.

Гитлер и сопровождавшие его офицеры штаба вернулись в ставку 22 ноября. Шел уже четвертый день наступления, и известия поступали катастрофические. Два мощных клина советских войск, наступавших с севера и с юга, встретились у Калача, расположенного у излучины Дона, в 40 милях западнее Сталинграда. Вечером по радио поступило донесение от генерала Паулюса, командующего 6-й армией, который подтвердил, что его войска находятся в окружении. В ответ Гитлер приказал Паулюсу перенести свой штаб в город и организовать круговую оборону. Он обещал снабжать 6-ю армию по воздуху, пока ее не деблокируют.

Но это были пустые обещания. У Сталинграда были окружены двадцать немецких и две румынские дивизии. Наулюс радировал, что им потребуется ежедневно доставлять по воздуху как минимум 750 тонн грузов. Это превышало возможности люфтваффе, у которой не набралось бы требуемого числа транспортных самолетов. Но даже если бы они и имелись, далеко не все смогли бы долететь до Сталинграда в условиях метелей и господства в небе русских истребителей. Тем не менее Геринг заверил Гитлера, что военно-воздушные силы обеспечат снабжение окруженных войск по воздуху.

Более реальной представлялась перспектива деблокировать 6-ю армию. 25 ноября Гитлер отозвал с Ленинградского фронта фельдмаршала фон Манштейна, одного из наиболее одаренных командующих, и поставил его во главе вновь сформированной группы армий «Дон» с задачей, наступая с юго-запада, деблокировать 6-ю армию у Сталинграда.

Однако фюрер навязал командующему группой армий «Дон» невыносимые условия. Манштейн пытался объяснить ему, что единственный шанс добиться успеха заключается в том, чтобы 6-я армия предприняла наступление из района Сталинграда в западном направлении, а он, Манштейн, одновременно предпримет мощное наступление навстречу Паулюсу, чтобы таким образом прорвать русское кольцо окружения. Но Гитлер опять не разрешил отход от Волги. По его мнению, 6-я армия должна была оставаться в Сталинграде, а Манштейну предстояло пробиваться туда.

Манштейн пытался убедить верховного правителя, что это просто невозможно, что русские здесь слишком сильны. Тем не менее 12 декабря с тяжелым сердцем он начал наступление, которое было названо операцией «Зимняя гроза», ибо казалось, что русская зима проявила в этих степях все свое неистовство, наметая снежные сугробы и обжигая трескучим морозом. Вначале наступление войск Манштейна протекало довольно успешно; 4-я танковая армия под командованием генерала Гота, продвигаясь на северо-восток по обе стороны железной дороги от Котельниково, преодолела почти 75 миль. К 19 декабря главные части наступавших войск находились примерно в 40 милях от города; к 21 декабря они приблизились на расстояние 30 миль, и осажденные войска 6-й армии по ночам могли видеть через заснеженные степи сигнальные вспышки приближавшихся спасителей.