Земля. Тайная история драгоценных камней - Виктория Финли

Красивая легенда о песчинке, попавшей в раковину и превратившейся в жемчужину, скорее всего, появилась благодаря продавцам, которые хотели создать вокруг своего товара ореол романтики, но на самом деле, причем неважно, говорим ли мы о речном жемчуге или о морском, чаще всего жемчуг рождается, когда внутри ракушки умирает крошечный паразит. В реках процесс начинается с того, что паразит втискивается через трещину между деформированными створками ракушки в надежде поживиться мясом мидии.

— Мидия понимает, что внутрь что-то попало, и пытается избавиться от чужака. Паразит в панике начинает кататься туда-сюда… — С этими словами Эдди покатал ракушку, а я представила, что внутри нее что-то пинается и кувыркается, словно ребенок-непоседа. — Когда паразит устает, то мидия начинает покрывать его слоями перламутра, чтобы он не мешался так сильно. И так до конца жизни…

В конце XIX века французский натуралист Рафаэль Дюбуа, выступая в Академии наук, заявил, что наша любовь к жемчугу обусловлена недостатком знаний о его происхождении, ведь «самая прекрасная жемчужина — это всего лишь перламутровый саркофаг для червяка».

— Другие мидии презирают своих уродливых собратьев, словно люди — тех несчастных, кто болен проказой, — сказал Эдди, — и тем приходится прятаться под большими камнями, что облегчает задачу ловцов жемчуга.

Напрашивается метафора. Как драконы, гномы и прочие сказочные существа, жемчужницы уродливы, их презирают и вынуждают прятаться, они страдают и ощущают на себе весь груз ответственности за то, что охраняют сокровище. Кроме того, можно провести еще одну параллель: с самими ловцами жемчуга, которые всегда были изгоями, потому что отличались от других.

— Нас прозвали «перламутровыми пуговицами», но это еще не обидно, доводилось мне слышать прозвища и похлеще.

Раньше у кочевников существовали свои традиции, и окружающие относились к ним с подозрением. Они жили под открытым небом в кибитках, говорили на своем языке и редко отправляли детей в школу, даже чтобы те просто научились читать. Среди них бытовало множество суеверий, причем некоторые даже мешали заниматься ловлей жемчуга. Приходилось поворачивать домой, если кто-то при них упоминал крысу, свинью, куницу или какую-нибудь ползучую тварь, а также если они забывали что-то, спотыкались о камень на дороге, или кто-то при них произносил имя Макпи, конкурирующего семейства ловцов жемчуга.

— А толку идти дальше? Все равно вернешься с пустыми руками.

На языке ловцов жемчуга, который является диалектом гаэльского, жемчужины называются дословно «большие водные штуки». Скорее всего, такое словосочетание ввели в обиход оптимисты, которые, приходя домой, с гордостью демонстрировали родным размер улова с помощью большого и указательного пальцев: «А сегодня я выловил вотта-а-а-а-акую жемчужину». Все жили надеждой найти пару жемчужине Абернети, но самая большая из выловленных семейством моего хозяина оказалась вдвое меньше ее, хотя и была идеально круглой и белой. Один из дядьев Эдди увидел ее, когда его кобыла вошла в реку, с тех пор кобыле было присвоено звание счастливой.

— Та жемчужина стоила несколько сотен фунтов, а дядя ее продал за шестьдесят, — вспоминает Алек. — Вот поэтому никто из нас и не разбогател.

Я восприняла это как сигнал и предложила деньги, которые заблаговременно приготовила; мои собеседники смутились, но деньги взяли. В этот момент я попыталась было встать и уйти, но хозяева посмотрели на меня с удивлением и велели сесть обратно, ведь до конца рассказа еще далеко. Ангус сварил кофе, Эдди включил электрический камин, и начались истории о привидениях. Одна из них произошла у реки Орнер много лет назад.

— Это случилось возле кладбища. Я там стоял в протоке… Ну, мы так называем маленькую речку, приток большой… Дул ветер, и я слышал скрип ветвей. Голуби ворковали. Солнце припекало нещадно, — вспоминает Эдди.

Он искал ракушки с отметинами и так увлекся, что не сразу обратил внимание: что-то не так.

— Внезапно все звуки исчезли. Не слышно ни журчания воды, ни шелеста листьев, ни воркования голубей. Я решил, что оглох, и тут оглянулся на берег.

На берегу стояла какая-то женщина в длинном черном платье и кружевных туфлях.

— Она была очень молодая и бледная как мел. Я хотел было поздороваться, сказать что-нибудь о погоде, но не мог вымолвить ни слова. А потом она отвернулась. Я вышел из воды и посмотрел на тропу. Знаете, по той тропе обычно несут гробы на кладбище. Так вот: там никого не было! Я скатал самокрутку и закурил. И вдруг звуки вернулись! Мир снова наполнился журчанием воды, скрипом ветвей, голосами птиц. Уф! Я там больше жемчуг не ловил. Брату Дики пару лет назад рассказал, да кто ж в такую историю поверит? А жене так и не стал рассказывать…

За окном дома Эдди уже давно горели уличные фонари, и я поняла, что меня ждет еще несколько часов езды по темным проселочным дорогам. Я простилась с Эдди и Ангусом, а потом подбросила Алека до магазинов. Он был единственным из них троих, кто мог поехать в центр и получить сдачу с пятидесяти фунтов, поскольку Ангус и Эдди задолжали в лавках и в пабе столько, что им бы сдачу уже просто не отдали. Когда я высадила Алека, он меня поблагодарил:

— Нам редко удается поговорить о старых добрых временах. Я давненько эти истории не слышал.

Он зашел в винный. Через окно я увидела, как продавец снял с полки две бутылки и поставил на прилавок. Стало ясно, что сегодня вечером разговоры в доме у Эдди затянутся за полночь.

Последний продавец натурального жемчуга

Жемчужину Абернети до сих пор можно увидеть в магазине Кэйрнкросса в Перте. Ее так и не продали и при этом ни разу не носили, — вот уж обидно! Любопытно, что жемчужины, стоит их вытащить из ракушек, нуждаются в людях: если их просто хранить, они вскоре потускнеют и пожелтеют, и блеск вернется только после соприкосновения с человеческой кожей. Поэтому во дворце низама Хайдарабада в Индии слуги часто носили драгоценные жемчужины, чтобы, когда низам наденет их, они хранили тепло человеческого тела и блестели. Английские леди переняли ту же традицию, и в XVIII веке посетитель, зашедший днем на чай, мог увидеть горничных, щеголяющих в более роскошных украшениях, чем хозяйки. В стихотворении «Согревая жемчуг» поэтесса Кэрол Энн Даффи рассказывает о служанке, которая весь день носит нитку жемчуга, чтобы вечером с грустью украсить ею белую холодную шею хозяйки.

Братья Кэйрнкросс продали свой бизнес несколько лет назад, но магазин продолжает носить их имя. Это единственный магазин в Великобритании, у которого имеется лицензия на продажу натурального местного жемчуга, но если не будет новых поступлений, то вскоре придется закрываться. Я позвонила управляющему Джону Лочтаю, чтобы выяснить, сколько может стоить ожерелье из натурального шотландского жемчуга. Он сказал, что ожерелье составить не удастся.