«Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан - П. Паркер

Один маленький мальчик с длинными светлыми волосами, запачканными грязью, встал из пыли, крича, и, бросившись на двух мальчиков вдвое старше себя, повалил их на землю.

— Когда он подрастет, из него выйдет славный воин, — с удовольствием отметил султан.

Затем он обернулся к нескольким молодым людям, сражавшимся друг с другом. Все были раздеты по пояс; на их спинах блестели грязь и пот. Особое внимание он обратил на одного молодого человека лет восемнадцати. Когда он бросался в атаку, густые каштановые волосы падали ему на лицо. Ловко действуя мускулистыми руками, он хватал противников за ноги и толкал в грязь. Они катались по земле. Вдруг соперник перевернул юношу с каштановыми волосами на спину и навалился на него всей тяжестью. Но юноша замахнулся кулаком и ударил соперника в нос. Послышался тошнотворный хруст. Ликующий победитель вскочил на ноги, отводя от лица волосы, и торжествующе наступил левой ногой на грудь своего поверженного соперника, который по-прежнему лежал на земле.

Ибрагим хлопнул в ладоши, веля великому визирю записать имя молодого человека. Его отправили к группе тех, кого уже отобрали.

Юноша убрал ногу с груди соперника и попытался стереть со своего торса въевшуюся грязь. Сулейман заметил шрамы на его груди. Поймав на себе взгляд призывника, он поднял руку в знак приветствия и натянул поводья Тугры, развернулся и поехал назад.

— Мой султан, хочешь, чтобы сегодня я поужинал с тобой? — спросил Ибрагим, когда они снова очутились на лугу.

— Нет. Мы покончили с государственными делами, и теперь мне не терпится исполнить свой долг в гареме.

— Надеюсь, твой меч готов к решительному штурму.

— О да, друг мой, благодаря твоей искусной ручной работе он заострен для битвы.

Оба расхохотались и пустили лошадей в галоп.

Глава 27

Обнаженные Хатидже и Хюррем лежали на восьмиугольной мраморной плите в центре хамама. Их усердно растирали и массировали две мавританки. Хюррем рассматривала девушку, которая растирала Хатидже. Кожа у нее была черная как смоль, а лицо ужасно обезображено. Толстые губы и широкий нос под черными глазами пересекало отвратительное родимое пятно, что делало мавританку ценным приобретением для гарема. В самом деле, стати одалисок выгодно оттеняло уродство их рабынь. И все же девушка выглядела вполне довольной. Хюррем точно знала, что обращались с мавританками хорошо, кормили той же пищей, что и фавориток, и селили среди такой же роскоши. Да, мавританки были рабынями, но не более чем она.

У нее вошло в привычку несколько часов в день проводить в хамаме. Сегодня мавританки уделяли Хюррем особое внимание: они должны были подготовить ее к ночи с султаном. Как следует размяв ей мышцы и растерев все тело, они обильно покрыли ее всю, с головы до ног, черноморской грязью. Горячий, влажный воздух хамама клубился вокруг нее.

Рядом лежала Хатидже; она приподнялась на локте и разглядывала ее покрытые грязью изгибы, затем с нежностью провела пальцем по прекрасной груди Хюррем, оставив ложбинку в густом слое грязи. Хюррем хихикнула и протянула руку, чтобы перехватить руку Хатидже.

— Хатидже, я… боюсь, — призналась она.

Ее подруга улыбнулась и нежно коснулась губами ее щеки.

— Не бойся, милая. Сулейман добрый. Он полюбит тебя так же, как я — и даже больше, как может полюбить только мужчина.

— Но что я должна делать, чего я должна ожидать?

— Чтобы тебя любили, дорогая, — прошептала в ответ Хатидже.

Вскоре мавританка начала счищать с Хюррем застывшую грязь острым краем раковины. Кожа стала поразительно мягкой; все волосы на теле удалились. Она с изумлением оглядывала свое гладкое, безволосое тело. Как будто она снова стала маленькой девочкой! Хатидже пощекотала ее между ног и заметила:

— Милая, твоя гладкая кожа доставит ему большую радость. Это знак твоей чистоты и добродетели.

Хюррем невольно вспыхнула.

Они с Хатидже провели в хамаме еще час, а затем вышли в раздевалку, где им приготовили прохладный шербет с яблочным вкусом. Когда последние лучи солнца покинули помещение и евнухи зажгли светильники, в хамам вошел Гиацинт и посмотрел на одалисок. Ненадолго задержал свой взгляд на Хюррем, а затем прошел мимо нее к Ханум, первой фаворитке Сулеймана. Ханум, красивая женщина, встала и с взволнованным видом вышла.

В ту ночь Сулейман не позвал к себе Хюррем; Ханум вернулась в гарем лишь на следующий день, прижимая к груди драгоценное сокровище — кафтан черного шелка, отороченный мехом.

На следующую ночь Гиацинт снова вошел в гарем, но, снова пройдя мимо Хюррем, направился к Махидевран — второй фаворитке — и что-то шепнул ей на ухо.

Махидевран вернулась в гарем на следующее утро, неся корзинку драгоценностей и красивые домашние туфли.

На третий день Хюррем сидела с Махидевран в закрытом дворе.

— Не понимаю… — говорила она.

— Дорогая, таков обычай. Ты красива, но даже султан должен соблюдать традиции. Ханум, Гюльфем и я — фаворитки нашего султана. Да, ты ему приглянулась, но только Аллах ведает, присоединишься и ты к нам и станешь фавориткой или тебя отошлют назад, в Старый дворец.

Хюррем долго молчала. Ей и в голову не приходило, что ее могут отослать назад, в Старый дворец.

— Но ведь… — испуганно начала она.

— Ничего не бойся, я открою тебе секреты, которые, без сомнения, помогут тебе присоединиться к нам, — тихо пообещала Махидевран. Она довольно долго шептала ей на ухо, рассказывая о таких вещах, о которых понятия не имели ни Хюррем, ни Александра.

Хюррем вспомнила, как много лет назад, в летний день, отец посоветовал ей поговорить с тетушкой Барановской. Тогда она этого не сделала, предпочтя домашние дела. Теперь она жалела, что не провела с соседкой хотя бы нескольких часов. Еще больше она жалела, что не может прижаться к родной матери и услышать от нее слова утешения.

В тот вечер Гиацинт снова вошел в гарем и жестом поманил за собой Гюльфем, которая должна была последовать на половину султана. Она ужасно разволновалась и, пока ее одевали, смеялась, как юная девушка. Ухватив Гиацинта под руку, она покинула гарем.

На следующее утро она вернулась, ослепительно улыбаясь. Ее запястье было унизано несколькими золотыми браслетами.

На четвертый вечер Хюррем сидела на краю фонтана с Хатидже. Детей уже отправили спать, во дворе было тихо, лишь журчала за их спинами вода. Она смотрела на небо. Последние отблески солнечного света скрылись за горизонтом; показались первые звезды. Хюррем крепко держала свою спутницу за руку. Обе девушки молча следили, как небо у них над головами постепенно чернеет и на нем загораются россыпи созвездий. Хатидже показала несколько из них и сказала, как они называются. Хюррем прилежно повторяла за ней незнакомые слова.