Средневековая Русь. О чем говорят источники - Антон Анатольевич Горский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из сказанного следует, что удивляться нужно не тому, что «Слово» дошло в единственном списке, а тому, что такое произведение, не относившееся в силу своего жанрового характера к текстам, подлежащим переписке, вообще сохранилось до Нового времени; это — счастливый случай (за которым, увы, последовал несчастный — гибель рукописи).
События, послужившие поводом для написания «Слова о полку Игореве», с точки зрения человека Нового времени кажутся малозначимыми{95}. Но люди XII столетия относились к ним иначе. Поход Игоря на половцев 1185 года сопровождался несколькими уникальными фактами: в начале похода произошло затмение солнца, но Игорь продолжил поход, невзирая на это дурное предзнаменование; впервые русское войско полностью погибло в степи; впервые русские князья (причем сразу четверо) попали в плен к половцам на их территории; исключительным событием было и последующее бегство Игоря из половецкого плена. В результате случившееся в 1185 году произвело сильное впечатление на современников, вызвав к жизни сразу три самостоятельных литературных произведения — две повести в составе летописей и поэтическое «Слово» (случай уникальный в домонгольский период). Дело в том, что, взятые в своей взаимосвязи, события Игоревой эпопеи давали возможность осмысления в духе христианской морали: грех (под которым подразумевалось обособленное, без союза с другими князьями, выступление Игоря в поход) — наказание — покаяние — прощение. В тех или иных вариациях это осмысление присутствует во всех трех памятниках «Игорева цикла».
На современном уровне научных знаний можно утверждать: «Слово о полку Игореве» является памятником средневековой литературы, созданным вскоре после описываемых в нем событий.
Источники
Слово о полку Игореве. М. — Л., 1950 (серия «Литературные памятники»).
Слово о полку Игореве. Л., 1967 (Библиотека поэта, большая серия).
Слово о полку Игоревѣ, Игоря, сына Святьславля, внука Ольго-ва. М., 2002.
Литература
Козлов В. П. Кружок А. И. Мусина-Пушкина и «Слово о полку Игореве». М., 1988.
Горский А. А. «Слово о полку Игореве» и «Задонщина»: источниковедческие и историко-культурные проблемы. М., 1992.
От Нестора до Фонвизина: новые методы определения авторства. М., 1994.
Горский А. А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 3, очерк 3.
Зализняк А. А. «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. М., 2004; 2-е изд. — М., 2007; 3-е изд. — М., 2008.
Зимин А. А. Слово о полку Игореве. М., 2006.
Горский А. А. О старом и новом «скептицизме» в вопросе о подлинности «Слова о полку Игореве» // Вестник истории, литературы, искусства. Т. 7. М., 2010.
История спора о подлинности «Слова о. полку Игореве»: Материалы дискуссии 1960-х годов. СПб., 2010.
Г лава 8
Княжеские прозвища
Многие князья средневековой Руси в исторической литературе традиционно упоминаются с прозвищами. Некоторые из таких прозвищ настолько прочно вошли в массовое историческое сознание, что воспринимаются практически как фамилии. Например, как еще называть князя Александра Ярославича, победителя шведов в Невской битве и немецких крестоносцев в Ледовом побоище, как не Александром Невским? Или киевского князя Ярослава Владимировича иначе, чем Ярославом Мудрым?
Но действительно ли названные и другие князья носили при жизни прозвища, под которыми мы их ныне знаем? Возьмем десять князей, чьи прозвища наиболее популярны в литературе. Это Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо, Мстислав Удалой, Александр Невский, Иван Калита и Дмитрий Донской.
Прозвище «Святой» по отношению к киевскому князю Владимиру Святославичу, крестителю Руси, встречается в источниках со второй половины XIII века. Назвать человека «святым» можно, естественно, только после того, как он признан таковым, чего при жизни не бывает. Церковная канонизация Владимира имела место много позже его кончины, не ранее середины XIII столетия. И вполне естественно, что только с этого времени к нему начинает применяться прозвище «Святой».
С Владимиром Мономахом (.киевский князь в 1113–1125 годах) ситуация иная. Он выступает как «Мономах» в источниках, созданных при его жизни, в том числе сам называет так себя в собственноручно написанном «Поучении». Но «Мономах» — это, строго говоря, не прозвище. Прозвища — это то, что получают люди при жизни за какие-то свои деяния или особенности. «Мономах» же — это родовое имя матери Владимира, дочери византийского императора Константина IX Мономаха. Оно было у князя, таким образом, с рождения и прозвищем в собственном смысле этого понятия считаться не может. Ведь, скажем, из того, что черниговские князья назывались «Ольговичами», потому что их общим предком был Олег Святославич, не следует, что «Ольгович» было прозвищем каждого из них.
Сын Мономаха Юрий Владимирович, ставший родоначальником суздальской княжеской ветви и основавший будущую столицу нового единого русского государства Москву, с прозвищем «Долгорукий» упоминается в источниках с XV века, то есть три столетия спустя после эпохи, в которую он жил.
Сын Юрия Андрей, перенесший столицу Суздальской земли во Владимир-на-Клязьме, под прозвищем «Боголюбский» (по его загородной резиденции в селе Боголюбове под Владимиром) называется в источниках с XIV столетия, два века спустя своего времени.
У сына Юрия и младшего брата Андрея — владимирского князя Всеволода Юрьевича не было прозвища «Большое Гнездо». «Большое» в данном случае перевод на современный русский язык эпитета «великое». «Великое Гнездо» — под этим прозвищем (связанным с многодетностью князя, от которого пошли все многочисленные династии
