Третье дело Карозиных - Александр Арсаньев

И она, по-прежнему пряча глаза, выскользнула из Катенькиной комнаты. Катя вздохнула еще раз и подошла к окну. Бедная, бедная Наташа. За что же девочке такое испытание?

В пятом часу приехал Никита, и Катя рассказала ему последние новости. Он одобрил ее желание сообщить о встрече Фарапонову, но сама ситуация ему, конечно, не понравилась.

– Я пойду с тобой.

– Не надо, Никита, – покачала Катя головой. – Человек этот просил меня быть одну. Увидит тебя и не подойдет вовсе, а мы в такой ситуации, что нам не приходится выбирать. Если он имеет что сказать, надо предоставить ему такую возможность. Ты пойми, это мы в нем заинтересованы.

– А не наоборот? – усмехнулся никита Сергеевич. – Это не ты его искала, а он тебя нашел. Может быть, он денег еще захочет, а сам какую-нибудь сущую безделицу скажет.

– Посмотрим, – уклончиво ответила Катя.

Денис Николаевич протелефонировал уже в начале седьмого часу, когда Катя даже и отчаялась уже его нынче услышать. Она просто попросила его заехать и он пообещал. Через четверть часа подполковник Фарапонов уже входил в прихожую карозинского дома.

– Вечер добрый, вечер добрый! – приветствовал он хозяев, когда Ефим проводил его в кабинет.

– Вижу, Денис Николаевич, – заметил Карозин, обмениваясь рукопожатием с Фарапоновым, – что вы весьма довольны. Удалось что-либо выяснить?

– О да, – кивнул подполковник, но прежде поцеловал Кате ручку. – Однако и у вас, милая Катерина Дмитриевна, тоже новости имеются? Я правильно вас понял?

– Да, – улыбнулась Катя и изложила суть дела.

Подполковник выслушал, покручивая усы, покивал и заверил, что непременно сопроводит Катеньку на эту встречу.

– А какие новости у вас, Денис Николаевич? – спросила Катя. – Вы, кстати, не знаете, где Алексей Петрович пропадает? Он, конечно, предупредил меня, но все-таки как-то больно уж незаметно исчез.

– Нет, о том, куда Алеша подевался, мне неизвестно, – вздохнул Фарапонов. – Но зато имеются другие новости. Это касательно той нашей версии, что, дескать, общество, в котором состоял покойный Соколов, все ж таки имеет целью своих собраний политическую акцию. И, знаете, кое-что проясняется. Например, нынче к нам в управление пришла телеграмма, я вот как раз по этому делу и отлучался, – пояснил он Кате, – мол, в Мясницкой части был задержан подозрительный тип, который мало того, что прокламации распространял, за что уже попадал как-то в участок, а на этот раз попался за изготовлением взрывателя к бомбе. То есть, по форме, их там трое было, но я особенно одним заинтересовался, так как он один из тех двенадцати, некий студент Рассулов. Взяли их на конспиративной квартире, за которой давненько уж тоже приглядывали. И как он-то там оказался? – Фарапонов пожал плечами. – Агенты мне доложили, что прежде его не видывали там. Но как бы там ни было, однако же попалась птичка, стой! – и подполковник довольно хохотнул. – Провозился с ним полдня, крепкий орешек попался, но ничего, раскололи, и не таких кололи, – и васильковые глаза Фарапонова как-то неприятно при этом вспыхнули. – Так вот, что мне удалось от этого молодчика выяснить… Кстати, он из приличной семьи, отец – врач где-то в Пскове, а записан зачем-то будто из мещан…

– Мне Алексей Петрович что-то такое говорил, – кивнула Катя.

– Так вот, студент наш, оказывается, действительно член какой-то там революционной партийки, каких нынче тьма-тьмущая расплодилась, и никто, кроме политического сыску в них ни черта не разбирается, чем они там между собой разнятся! – видно было, что Фарапонову это все очень не нравится, поскольку он-то уж действительно мало чего понимает в революционных кружках и их лозунгах.

– Так что там еще сообщил вам Рассулов? – спросил Никита Сергеевич.

– Так вот, я и говорю, что, похоже, ниточка-то как раз и тянется к революционерам, чтоб им пусто было! Видать, вычистили столицу, так они к нам переместились.

– А что они собирались сделать? – попыталась уточнить Катя, поскольку подполковник все еще ничего конкретного так и не сообщил. – Зачем они бомбы, или что там у них, готовили?

– А вот это самое интересное. Как раз и собирались эти голубчики устроить покушение на местного шефа политического сыску, которого к нам из столицы недавно прислали.

– Это точно вам известно? То есть, имеются какие-то доказательства? – упорствовал Карозин.

– А то! – воскликнул Фарапонов. – Никита Сергеевич, что ж вы нам так-то вот не доверяете? Натурально, собирались метнуть бомбу под его карету. Сами и признались.

– А кто с ними еще был? – поинтересовалась Катя. – Ну, я имею в виду, был ли в это дело замешан еще кто-то из тех, двенадцати?

– А вот этого, Катерина Дмитриевна, – с глубоким вздохом заключил Фарапонов, – я вам пока что сказать не могу. Но мы и это из них вытрясем, уж будьте спокойны! – заверил он Карозиных таким тоном, что сомневаться просто не приходилось.

– Странно, если все двенадцать участвуют в этом, как вы утверждаете, заговоре, то отчего же тогда двое других не имеют к ним никакого отношения? – покачал головой Никита Сергеевич. – Кстати, кто те двое?

– Один какой-то механик, из рабочих, – презрительно скривился Фарапонов. – Второй так и вовсе сапожник. Представьте, что за компания.

– Да уж, странного много, – промолвила Катя. – И чем дальше крутится эта история, тем больше в ней странностей. Будто мозаика какая-то собирается, и пока никак не понять, что за рисунок. Ты не находишь, Никита? – она посмотрела на мужа.

– Возможно, что и так, – согласился Карозин. – Однако нам пора, – продолжил он, посмотрев на часы. – Возможно, что нынешний незнакомец тоже кое-что добавит к этой мозаике.

– Да, а где вас ждать, Катерина Дмитриевна? – встрепенулся Фарапонов. – В карете, так, наверное, удобнее?

– Это вы сами решите, – улыбнулась ему Катенька. – Главное, чтобы вы видели меня постоянно, и если что… – она глянула на мужа и добавила: – И если что, то могли бы вмешаться.

– Я еду с вами, – тотчас заявил Карозин. – Подожду тебя вместе с подполковником.

– Хорошо, – кивнула Катя. – Я только сейчас переоденусь, – и покинула кабинет.

Без пяти минут восемь карозинский экипаж с поднятым верхом остановился у Александровского сада. Катя вышла из экипажа и вошла в сад, аллея была почти пуста. Катенька не спеша пошла вдоль нее, поглядывая по сторонам и утешаясь той мыслью, что еще не так уж поздно и на улице довольно светло, а подполковник и Никита Сергеевич неподалеку, наверняка ее видят и не дадут в обиду. Отчего-то теперь ей стало неспокойно, и только теперь она вдруг подумала, что слишком легко согласилась на условия неизвестного. Дойдя до конца аллеи, Катя развернулась и решила, что сейчас, когда вернется к воротам, она покинет это место и не станет больше никого ждать. Но стоило ей только сделать несколько шагов в обратном направлении, как сзади она услышала тихий голос:

– Катерина Дмитриевна?

Катя обернулась и удивилась, увидав одного из тех людей, с которыми она встречалась у Анны Антоновны Васильевой. Вот уж никак не ожидала, что о смерти Соколова ей может что-либо сообщить тот миловидный юноша, который так приятно зарделся, встретившись с нею глазами. Кажется, его звали господин Плутягин.

– Как хорошо, что вы все же пришли, – поблагодарил он и по всему было заметно, что он весьма смущен, однако исполнен решимости.

– Отчего же было не прийти, – слегка пожала плечиком Катенька, поймав вдруг себя на мысли, что смотрит на него кокетливо, да и тон, каким она к нему обратилась, довольно игрив. Катя тотчас вздохнула и напустила на себя серьезности. – Полагаю, нам есть что обсудить?

– О, да, – закивал головой Плутягин. – Только, может… Давайте зайдем хотя бы в кондитерскую, – предложил он, показав взглядом на освещенное здание, расположенное через площадь. – Там сейчас народу не так уж много, а здесь… Вечереет-с, прохладно становится, – и потупился, как барышня.

– А вы что же, значит, серьезный разговор ко мне имеете? – чуть удивилась Катя и снова осерчала на свой игривый тон. Отчего же она с ним заигрывает, только ли оттого, что видит, как нравится ему? Катя посмотрела на секретаря внимательней.

Он ответил ей быстрый жарким взглядом и энергичным кивком, и Катя уверилась в том, что да, она ему действительно нравится, да и он слишком уж хорош для молодого человека, словом, хочется с ним пококетничать.

– Что ж, здесь и правда холодает, – она повела плечами. – Идемте в вашу кондитерскую, – и улыбнулась ему нежно и покровительственно.

Плутягин счастливо и глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв большие голубые глаза, обрамленные густыми светлыми ресницами, и еще раз кивнул.

– Позволите? – он предложил Катеньке руку.

Катя приняла приглашение, они пересекли площадь и направились к освещенному зданию, в котором помещались магазины, кофейни и кондитерская.