Человек, который умер смеясь - Дэвид Хэндлер

— Насчет того вечера в Вегасе, Хог. Когда у меня крышу сорвало. Прости, что впутал тебя.

— Тот парень сам напросился. Забудь.

— Я… я просто иногда теряю контроль. Есть такая старая фразочка: «ярость ослепила». Вот меня она слепит. Прямо ничего не вижу, и голову распирает, и в ушах стучит. А потом я вырубаюсь. Обычно со мной все в порядке. Но если б не Санни, я б сейчас валялся в госпитале для ветеранов на бульваре Сотелл, обколотый транквилизаторами.

— Я так понимаю, ты как-то раз…

Он нахмурился.

— Как-то раз что?

— Слишком далеко зашел.

— Тебе Санни рассказал?

— Да.

— Но ты же не будешь про это в книжке писать?

— Это из-за Санни вышло?

— Почти. Как-то вечером в клубе «Дейзи» один тип говорил всякие пакости про Ванду. Ужасные вещи про того парня из «Черных пантер», с которым она водилась. Ну я ему врезал, а он случайно ударился обо что-то головой. Я… мне очень больно об этом вспоминать, Хог. Никак нельзя ту историю пропустить?

Он тяжело задышал и принялся яростно тереть лоб ладонью — я испугался, что дотрет до крови.

— Я ни в коем случае не хочу тебя расстраивать, — успокоил я его. — Давай я с Санни об этом поговорю. Спрошу, что он думает.

Вик слегка расслабился.

— Ладно, я сам с ним поговорю.

— Ты уверен? Мне не трудно.

— Это же моя проблема, не твоя. Но все равно спасибо.

— Ладно, Вик.

Оделся он быстрее меня.

— Я пойду в офис кое с кем поздороваюсь, — монотонно проговорил он. — И отнесу копья в машину. Встретимся там, я быстро.

Я сказал «ладно» и сел на скамью, чтобы обуться. Когда я наклонился, чтобы завязать ботинок, на меня упала тень кого-то здоровенного. Я решил было, что Вик вернулся, но это был не Вик, а другой телохранитель. Телохранитель Гейба Найта.

Будущий посол во Франции сидел на трибуне. Похоже, он сидел там все то время, пока мы упражнялись. Старел Гейб красиво. Светлые волосы только частично тронула проседь, взгляд голубых глаз все такой же ясный, фигура стройная и подтянутая. На Гейбе был серовато-бежевый кардиган, клетчатая рубашка, серые фланелевые брюки и мокасины с кисточками. Настоящий элегантный голливудский джентльмен, до кончиков ногтей.

Он пожал мне руку и улыбнулся. Улыбка Гейба излучала тепло, уверенность и ободрение. Именно этой своей улыбкой он покорял сердца девушек в старых фильмах. Без сомнения, продолжал покорять и до сих пор.

— Вы ведь Стюарт Хог, верно? — Подтверждения он ждать не стал. — Присядьте, пожалуйста. Я вас долго не задержу. Не хочу, чтобы мордоворот Санни вас потерял.

Гейбов собственный мордоворот тактично ждал на лестнице, ведущей на поле. Я сел.

Гейб устремил взгляд вдаль, на университетский кампус.

— Здесь невольно начинаешь вспоминать прошлое. Знаете, мы ведь именно здесь снимали уличные сцены «Первого парня университета». И тогда тоже было дождливо. Павильона Поли, конечно, тогда еще не было и этих общежитий тоже. Это был сонный маленький кампус. — Он повернулся ко мне. — Вы тогда, наверное, еще и не родились.

— Ну… не совсем так.

— Я видел последние новости. Он правда ударил того репортера?

— Нет.

— Он действительно снова начал пить?

— Нет.

— Рад слышать. Я беспокоился. — Он подергал себя за ухо. — Я решил, что пора нам поговорить, мой юный друг. Я знаю, что Артур работает над книгой. Я, разумеется, целиком и полностью за.

— Правда?

— Вы удивлены?

— Меня трудно удивить.

— Накал вражды между нами сильно преувеличен. Мы с Артуром просто разошлись, каждый пошел своей дорогой. И у нас обоих жизнь сложилась совсем неплохо.

— Ну, у вас, пожалуй, получше.

Гейб пожал плечами.

— Я на него не злюсь.

— Тут он вам взаимностью не отвечает. Вообще-то он мне сказал, что, если я с вами встречусь, он меня уволит.

— Мне очень жаль. Хотя это, наверное, неудивительно. Я знаю, у него были проблемы. Заперся в этой своей крепости. Похоже, он все еще погружен в прошлое — слишком погружен, это не очень полезно. — Он поджал губы. — Я надеялся узнать у вас, что в книге будет обо мне.

— О вас будет рассказано с его точки зрения, — ответил я. — Пока портрет довольно лестный. Он сказал, что вы лучший простак в шоу-бизнесе.

— Правда? — Гейб был явно удивлен и обрадован. — С ума сойти.

— Еще он сказал, что раньше он не в состоянии был этого признать.

— Да уж, — усмехнулся Гейб, — кто бы говорил. Забавно, правда?

— Не могу судить. Я его раньше не знал.

— А я знал, — сказал он негромко, потом откашлялся и продолжил: — Ладно, хватит тянуть кота за хвост. Я хочу знать насчет нашего разрыва. Как вы собираетесь это показать?

— Пока не знаю. Он об этом еще ни слова не сказал.

— То есть вы не знаете, почему мы разошлись?

— Верно.

— А вы, случаем, не морочите мне голову?

— Нет, — ответил я. — Может, сами хотите рассказать?

— Это вряд ли.

— Я так полагаю, с долгами Санни перед казино это не связано, — рискнул предположить я.

— Пусть он сам вам расскажет. Интересно посмотреть, как он это подаст. Очень интересно. — Смотрел он при этом на пустое поле.

— Нервничаете?

— Стараюсь без этого обходиться, — резко ответил он.

— Все, что могу сказать: пока что Санни очень откровенен. Книга будет честная, — я глянул на Гейба. — Даже несмотря на письма с угрозами.

Гейб вопросительно приподнял бровь.

— С угрозами? Ах да, в газетах что-то об этом писали, — сказал он небрежно. — И что там говорилось?

— Бросить писать эту книжку — а не то…

— Есть предположения кто?

— Ну я подумал, может, это вы.

Ответом мне был негромкий выразительный смешок.

— Это был телефонный звонок?

— Письмо. А почему вы спрашиваете?

— Что конкретно там говорилось?

— Я его не видел.

— А кто-нибудь видел? Ну, кроме Артура.

— Нет, он его уничтожил.

— Хм-м-м, это, конечно, не мое дело, мой юный друг, но учтите, что Артур вполне мог все это выдумать.

— Выдумать?

— Я его сорок пять лет знаю. Поверьте, он вполне способен сочинить историю, чтобы заставить окружающих делать то, что ему нужно.

— Но чего он может добиться подобной историей?

— Внимания общественности, — спокойно сказал Гейб.

Я обдумал его слова. Они не показались мне несправедливыми. Санни сам мне сказал, что ему нужен трамплин, а угроза и правда попала в газеты. Что, если он сам все это придумал ради продвижения книги?

— Хотя, конечно, — сказал Гейб, поглаживая подбородок, — могло еще вот что быть: он считает, что ему угрожали, но на