Путь воина - Максим Александрович Лагно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…
И вот я в очередной раз бросил петлю, а Инар Сарит увернулся. Он уже поверил, что в моём арсенале нет других приёмов, кроме кидания петель. По изменившимся движениям его тела, я предположил, что он сам готовился контратаковать.
Ещё бросок и последний рывок «Проворства Молнии». Моя Линия Духа исчерпана…
Инар Сарит и не предполагал вероятности того, что я окажусь рядом с ним быстрее той петли, от которой он уворачивался!
Я же набросил на его руку с кинжалом петлю, затянул её и дёрнул, снова молниеносно отбегая. Как бы ни был силён и тяжёл Инар, но мне удалось уронить его на пол ристалища.
Первый конец верёвки, брошенный секунду назад, приземлился прямо мне в руки. Я уселся на спину Инара и обвил верёвку вокруг шеи противника, потом продел под руки, стянул на спине и завязал в узел.
Вязание узлов — отдельный навык использования боевой вязки. И за три дня я, само собой, ничему не научился. Мой узел получился слабым и, что особенно разозлило бы Илиина, некрасивым.
Инар сбросил меня со спины, вскочил на ноги и попытался развести связанные за спиной руки, растягивая узел.
Я снял с пояса ещё одну вязку, размотал и набросил на шею Инара. Прыжок, разворот, подныривание под руки качка — я вдруг действовал так легко, будто опутывал слугу. Не обращая внимания на пинки, которыми Инар награждал меня при приближении, я снял ещё одну вязку и повторил процесс, но уже в обратном направлении.
В итоге затянул узел на ногах Инара и дёрнул — как подрубленная сосна, Инар рухнул на доски, разбрызгивая пот, кровь и страшные ругательства.
11. Унятие боли и целебные прикосновения
✦ ✦ ✦
Я как заведённый бегал вокруг Инара. Снял с пояса очередную вязку, и бросил петлю на его и без того опутанную шею.
Только после этого понял, что противник обездвижен. Он сгибался и дёргался. И орал.
— Развяжи! Развяжи! — визжал он. — Ну-ка развяжи, чтобы я тебя убил! Развяжи, грязный подлец!
Тут иероглиф «Затухание» побледнел и начал мигать. Сейчас я умру… Отбросив ненужную вязку, вытянул из ножен на поясе кинжал.
Присев над Инаром, взял его за лоб и оттянул голову назад, Приставил лезвие к виску. Я помнил, что раз противник не сдался, то надо его убить, чтобы меня признали победителем.
Инар и не думал сдаваться, а только плевался:
— Развяжи! Развяжи, грязесос!
— Сдаёшься? — спросил я. Кровь всё текла и текла из моего рта широким потоком, отчего вопрос прозвучал как: «Сш-ш-ш — с-я?»
— Развяжи!
— Сш-ш-ш — с-я?
— Нет! Развяжи!
Я перевернул обвязанное тело качка на спину. Потом приставил кинжал к груди и надавил. Но «Тяжёлого Удара» больше не было — Линия Духа истощена. Я не смог проткнуть могучую грудь молодого силача.
— Развяжи, развяжи, развяжи, — тупо повторял тот. — Если не развяжешь, то я не смогу тебя убить. Поэтому — развяжи! Развяжи!
Я догадался, что мой противник в шоке после боя. Отсюда и его глупые требования. Я переместил лезвие кинжала к его животу и нажал всем весом своего тела.
Но и на этот раз кинжал не проткнул даже кожу.
Я остервенено давил и давил на рукоятку. Но Инар защищён «Телесной Крепостью». Чтобы проткнуть его кинжалом, нужно намного больше сил, чем у меня.
— С-с-вайс-с-ся! — промычал я. Что означало «сдавайся».
— Развяжи, развяжи, — упрямо ответил Инар.
К нам подошли Урсаг Намеш и Маджа Патунга. Я видел только их ноги, так как лежал поверх Инара и давил на кинжал.
— Да уж, — сказал Урсаг Намеш. — Вот так положение…
— Кто победил, учитель? — спросила Маджа.
— Да грязь его знает. Самиран не убил Инара, но и тот не сдался.
— Что делать?
— Ждать, пока кто-то из них не умрёт. Или один не убьёт другого.
К их ногам присоединились полы длинного халата Реоа Ронгоа и голые волосатые ноги Шигеро Сарана.
— Самиран сейчас умрёт, — сказал Шигеро.
— Да, — согласилась Реоа. — Я вижу, как последние всполохи «Живой Молнии» покидают его тело.
— Учитель, а ведь это несправедливо, — сказала Маджа. — Ведь Самиран победил пленением?
— Тоже верно, — вздохнул Урсаг Намеш. — Дурацкие вязки! Вот поэтому воины не используют их. Это средство для ловли преступников, а не оружие для поединка.
Поливая своей кровью связанного соперника, я мычал и давил на кинжал. Мне показалось, что клинок немного продвинулся внутрь его живота.
Моя левая рука вдруг подломилась. Я скатился с огромного тела качка.
«Живая Молния» потухла. Её сила больше не скрепляла моё искалеченное тело. Все полученные в поединке ранения разом взяли верх надо мною. Уши мои заложил чей-то истошный вопль. Я не признал в нём своего голоса.
Последнее, что я услышал, это далёкий голос учителя, словно он пытался перекричать шум пылесоса:
— Смотри, додавил-таки…
✦ ✦ ✦
Жестокость поединка не поразила зрителей. Никто из них не вскрикивал при взгляде на моё разрезанное лицо. Никто не ужаснулся дырам в моём плече и огромной ране на груди, в которой желтели поломанные кости грудной клетки.
Дивианцы привыкли к кровавой жестокости не от того, что все были какими-то маньяками. Просто они с детства знали, что даже самые страшные раны прекрасно лечились вовремя вызванным лекарем или кристаллом целительского озарения.
Однажды я видел, как учитель из сословия Возвращающих Здоровье лечил молодого воина, которому другой ученик случайно вспорол топором живот.
Действовал целитель быстро, но одновременно небрежно. При этом озвучивал свои действия, обучая молодых целителей.
— После такой сильной раны, — спокойно сказал учитель, — хворый человек испытывает сильнейшие телесные боли.
«Хворый» истошной орал и, выпучив глаза, глядел на свои сиренево-розовые внутренности, медленно выползающие на землю из огромный дыры в животе.
— Прежде всего вы должны облегчить его страдание. Крайне важно помнить об этом, ибо лечение сильных ран, таких как у этого юноши, может причинить ещё большую боль, чем сама рана.
— Ы-ы-ы, — промычал хворый. И в агонии забился затылком о землю.
— Я знаю, — догадался один из учеников. — Можно приложить к телу хворого спасительное украшение с целебным озарением.
— Можно. Но сила украшений и амулетов может не справиться с болью. Вы потратите время, а хворый будет страдать.
— А-а-а-ых, — простонал воин со вспоротым животом. — Прошу вас поспешить…
— Нужно помнить, о юноши и девы, — спокойно продолжил целитель, —
