Тридцать три поцелуя на десерт (СИ) - Ли Марина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что времени на то, чтобы приготовить свой десерт, у меня было предостаточно. Единственное, чего я боялась, это того, что Брэд будет слишком пьян для того, чтобы по достоинству оценить мой десерт.
Но самогон он не пил.
Эту ночь мне предстояло провести не в повозке, а в доме – пусть и недостроенном пока, но стены у него были, а вместо крыши над нашими головами сиял голубоватый щит – тот самый, который кое-кто, если верить его словам, не умеет создавать. Я дождалась, пока все улягутся. Отэм ещё ворочалась, пытаясь найти удобное положение для своего большого живота, дети перешёптывались и хихикали, Тура уснула в тот момент, когда её голова коснулась подушки или немного раньше, а потом раскатисто и ядрёно захрапела бабуля, и я, подхватив тяжёлый плед из верблюжьей шерсти, побежала к яме со льдом.
За десертом.
За расплатой по счетам.
Брэд не спал. Он всеобщему веселью предпочёл одиночество. Сидел у костра, разложенного между гигантскими оглоблями повозки, на которой мы сюда приехали, и, рассекая воздух прутиком с огоньком на конце, о чём-то думал. А увидев меня, оживился, улыбнулся так ярко, что пламя костра померкло перед этими ямочками.
– Привет, – подвинулся на брёвнышке, освобождая мне самое теплое местечко у костра. – Тоже не спится?
– Я вообще-то по закладной хочу заплатить, – ответила я, протягивая тарелочку с моим корявеньким поцелуем (и нечего кривиться, сами попробуйте из желе вырезать поцелуй, если у вас под рукой нет ни одной подходящей формочки!), и в тот же миг очутилась в темноте, хотя костёр пылал всё так же.
– По закладной?
Он потянулся к тарелочке, но зачем-то обхватил пальцами моё запястье и, дёрнув на себя, пересадил на собственное колено.
– Вот это вот?
– Да.
– И как оно называется? – Взяв из моей руки вилку (десертную ложечку найти – увы! – не удалось), он отщипнул от десерта уголок, отправил его в рот и зажмурился. – М-м-м.
Я дождалась, пока он проглотит, а потом радостно объявила:
– Куриные жопки.
– Жо… жопки? – Брэд округлил глаза и замер со слегка приоткрытым ртом. Уверена, раздумывал, дожёвывать ли следующую ложку моего второго «поцелуя» или сразу выплюнуть в огонь.
– Ага.
Не выплюнул. Дожевал и даже третий кусочек отправил в рот.
– Очень вкусно. – Облизнулся. – Мадди?
– Что?
– А целовать ты меня вообще собираешься?
Сердце моё ухнуло с разгону сразу в пятки и там так отчаянно заколотилось, что я испугалась, как бы не пробило оно подмётки-то, и не выскочило наружу, а Брэд тем временем опустил ладонь мне на затылок и заинтересованно глянул на мой рот.
– Хотя бы раз?
– Мэ-мой поцелуй на твоей тарелке, – напомнила я. – Не понравился?
– Вкусный, – мурлыкнул Брэд и одновременно со своими словами лизнул кожу на моём подбородке. – Очень. Но ты вкуснее. Гораздо, гораздо вкуснее, моя лисичка.
Ох.
– Посмотришь сама или мне проверить?
– Ш-што проверить?
– Приняла ли магия твою плату, конечно.
Зараза.
Не только щёки, но вся я целиком вспыхнула так, словно вскочила прямо в середину весело потрескивающего костра. Вилка звякнула о тарелку с недоеденным десертом, когда Брэд чуть отклонился назад, чтобы поставить её на землю, а я расстегнула пуговку на манжете и отодвинула в сторону рукав.
– Давай вместе посчитаем, – шепнул Брэд и аккуратно, словно не к моей руке прикасался, а к бабочке из кружевного жжёного сахара, такой хрупкой, что она может рассыпаться от одного лишь взгляда, потрогал мою кожу.
– Одна, две, три… – бормотал он, а я сидела на его коленях, не дыша, боясь пошевелиться, млея от этой невинной ласки и завороженно следя за тем, как скользит его большой палец по чёрточкам и линиям магической татуировки. Понимала, что надо это всё прекратить, и вместе с тем сидела неподвижно, чувствуя, как разгоняется по жилам ток крови, как она шумит и отдаётся в ушах ворчливым гулом, заглушающим тихий голос Брэда.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать.
Забылась усталость и тревоги последних недель. Отступили на задний план все «потому что» и «нельзя».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})– Девятнадцать, двадцать… – мой голос эхом повторял шёпот Брэда и, смешиваясь с искрами от пламени костра, вместе с дымом улетал в небо.
– Двадцать восемь. Двадцать девять. Тридцать.
С последним словом он склонил голову к моей руке и дотронулся губами до голубоватой жилки на запястье.
Я задержала дыхание.
– Тридцать один, – выдохнул Брэд, и я кожей почувствовала каждый произнесённый звук, а затем несдержанно охнула, когда вслед за дыханием к моей коже прикоснулся язык.
Когда-то Роберт Суини целовал мне руки, стоя передо мной на коленях. Покрывал поцелуями пальцы, тёрся лицом о ладони, а я задыхалась от отвращения и мечтала лишь о том, чтобы вырваться. Это было гадко. Хуже становилось лишь тогда, когда эти влажные, липкие губы прикасались к моей шее или лицу.
От Брэда Алларэя уходить не хотелось, даже несмотря на то, что я понимала – ни во что хорошее эти посиделки с поцелуями (даже если почти без поцелуев!) не выльются.
И всё же я нашла в себе силы, чтобы мягко оттолкнуть мужчину и подняться с его колен. Маг тоже встал на ноги, пытливо заглядывая мне в лицо.
– Я тебя… обидел?
Обидел? Вот уж вряд ли. Скорее смутил. Ввёл в растерянность.
Но не обидел, нет.
– У нас договор, – пожав плечами, пробормотала я. И согласно этому договору не меня должны целовать, а я, но об этом, пожалуй, не стоит напоминать.
– Договор, – согласился Брэд и резким движением взлохматил себе чёлку. Выдохнул с шумом:
– Да… Только…
Он порывисто схватил мою ладонь, но почти сразу же выпустил. Прошептал что-то – то ли ругательство, то ли проклятие, а потом вдруг улыбнулся, как всегда ослепительно и ярко.
– Только он ведь не мешает нам просто поболтать? Посидишь со мной?
Брэд кивнул на положенную на бок колоду для рубки дров, которую я сначала приняла за бревно.
– Расскажи, как прошёл твой день.
Я замялась лишь на мгновение, достаточное для того, чтобы заткнуть внутренний голос, нашёптывающий испуганно и нудно: «Плохая идея! Плохая идея! Плохая...»
– А ты?
– Могу. – Он дождался, пока я устроюсь у огня, а затем присел рядом. – Только вряд ли тебе будет интересно слушать о том, как мы таскали брёвна и тесали балки.
– Ну, хотя бы не перебирали куриные потроха…
– И жопки.
Я фыркнула, закусив губу, а Брэд рассмеялся.
– Ну у тебя и фантазия, Мадди! Придумать же надо было! Куриные жопки…
– Вообще-то, я не придумывала. Это блюдо сегодня было подано к обеду. И сделано оно было не из молока и грудок, а из куриных гузок.
– Шутишь! – комично округлил глаза он. – И я это ел?
Не улыбнуться в ответ было просто невозможно, да я и не пыталась.
– Ты – нет. Всё было уничтожено ещё до того, как ты пришёл обедать. Почему, кстати, задержался? Не был голоден?
– Был. Надо было проверить одну вещь. Следы магии поискать, понимаешь? А в этом деле свидетели совершенно ни к чему.
– Разве магия оставляет след?
– И очень заметный. Смотри.
Он повёл рукой, и от костра отделился маленький язычок, завис в воздухе, а затем, повинуясь движению пальца мага, подлетел к нам.
– Дай руку, – велел Брэд, но я покачала головой. Вот ещё! Я с малых лет на кухне работаю и точно знаю, что ласковый огонь кусается не хуже злого.
– Не бойся. Разве тебе самой не любопытно?
– Нет, – буркнула я, но руку протянула. Ладонью вверх. И тут же на неё прыгнул невесомый огненный язычок. Заплясал щекотно по коже, не причиняя вреда или боли, превратился в цветок, взмахнул лепестками и вдруг взвился в воздух яркокрылой бабочкой, чтобы слиться с костром.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– А теперь посмотри на свою ладонь, – велел Брэд, и я опустила взгляд.
Ладонь как ладонь. Коричневая полоска от ожога в основании большого пальца, резкие линии, по которым однажды в столице гадалка пыталась прочитать моё будущее. Наврала с три короба, да ещё и золотой хотела в уплату получить. Нет, если бы у меня был золотой, я бы, наверное, отдала, а так пришлось уносить ноги. Маменька, когда узнала, от кого я бегу, так уши надрала, что до сих пор больно вспоминать.