Легенда о нефритовом соколе-3: Клан Кречета - Роберт Торстон

Войдя в отсек, Эйден увидел, что новоиспеченный капитан Джоанна ведет перед шеренгами вытянувшихся в струнку воинов зажигательную речь. В глазах многих воинов светилось возбуждение и ожидание; им не терпелось забраться в свои боевые роботы и немедленно познакомиться с ком-гвардейцами в бою.

Эйден встал перед строем, чтобы сказать напутственное слово Соколиной Страже:

— Хан Чистоу верит в нас. Мы должны быть достойны этого доверия. Когда-то я слышал о древних терранских легендах, историях, в которых герой должен был искупить свою неудачу. И в каждой легенде он обретает искупление через доблестные деяния. Теперь Соколиная Стража получила возможность искупить позор Туаткросса и стереть пятна позора в своих кодексах. И это произойдет на поле боя Токайдо, куда мы скоро попадем. Те из нас, кто находится здесь просто по той причине, что стал старым воином, могут вернуть себе молодость. Те из нас, чьи характеры казались всем неклановскими, могут показать, что в конце концов они клановцы. Кречеты готовы, а мы лучшие из них, воут?

— Ут, — почти в унисон проорали воины.

Жеребец, стоявший рядом с Эйденом, наклонился к Джоанне.

— Ты не заметила, — прошептал он, — он упомянул все три категории воинов. У него, должно быть, один из самых необычных кодексов в клановой истории. Его обвиняли в том, что он ведет себя неправильно для члена клана. И он достиг возраста, когда воинов считают старыми и уже бесполезными.

Джоанна была старше Эйдена и сама считалась старым воином. Она с презрением взглянула на Жеребца.

— Заткнись, воин. Говорит твой командир.

Услышав такой дружный ответ своих воинов, которые, как выяснилось, просто рвались в бой, Эйден решил больше ничего не говорить. Он сделал вывод, что его ставка оказалась правильной, и поэтому в дальнейших усилиях не было необходимости.

Церемония закончилась после того, как Джоанна, выполняя роль церемониймейстера части, провела ее через несколько традиционных ритуалов. Эйден пошел на наблюдательный пост, с которого он мог видеть высадку тринария «Альфа» на поверхность Токайдо с задачей обеспечить безопасность зоны посадки, чтобы шаттл смог отправить на поле боя остальных воинов Соколиной Стражи.

Диана коснулась руки Эйдена Прайда.

— Полковник, если многие находятся здесь потому, что они постарели, повинны в неподчинении или просто являются неудачниками, то почему я здесь? — спросила она. — Я молодой, преданный и хороший клановый воин. Почему я здесь?

Эйден чуть улыбнулся ей уголками губ. Наверное, из-за ее сходства с Мартой, а может быть, из-за симпатии к такому типу воинов. Странно, но полковник Эйден Прайд чувствовал привязанность к стоящей перед ним девушке. Это было не сексуальное влечение, а нечто большее, похожее на связь между ним и его старым другом Жеребцом.

— Почему я здесь? — опять спросила она.

— Потому что я хочу, чтобы ты была здесь, — ответил он и ушел.

Диана посмотрела ему вслед. Эйден не мог знать, что она чувствовала по отношению к нему ту же привязанность, что и он к ней, только намного сильнее. В этот момент все ее сомнения развеялись. Она чувствовала привязанность к Эйдену Прайду. Она чувствовала привязанность к своему отцу!

22

Делая последний виток перед высадкой десанта, шаттл Клана Кречета «Хищник» увеличил скорость. На его борту полковник Эйден Прайд со своего наблюдательного поста обозревал планету, где должна была решиться судьба возвращения кланов во Внутреннюю Сферу — планету Токайдо.

На офицерских брифингах он узнал, что Токайдо первоначально была аграрным миром. С орбиты были видны богатые поля, где росли различные злаки, густые фруктовые сады и горные склоны, усеянные дикими ягодами. Вот уж точно — ни кланы, ни Ком-Гвардия из-за голода битву не проиграют.

«Хищник» перешел из залитой солнцем дневной половины Токайдо в другую, покрытую саваном ночи, где и находилась зона высадки Соколиной Стражи. Метеорологические данные указывали на благоприятную температуру поверхности. Эйден представил себя стоящим на одном из этих полей, обдуваемым легким ветерком, вдыхающим напоенный зерном воздух. Какая-то часть его мыслей была занята тем, что как, наверное, приятно стряхнуть с себя военную рутину, чтобы найти мир и спокойствие в подобной пасторальной жизни. Хотя он не проявлял ни малейшего интереса к работе на ферме, эти мечтания действовали на него умиротворяюще и были наполнены образами, в которых военная машина оставалась где-то далеко и совсем не пробуждала никаких воспоминаний.

Но Эйден не мог долго предаваться подобным грезам. Он знал, насколько не приспособлен к подобному идиллическому существованию. Когда полковник попытался представить, как он занимается дойкой каких-либо животных, которые, может быть, живут на этой планете, то нарисованная им картина показалась настолько абсурдной, что стремление к спокойной жизни моментально улетучилось.

И почти в то же самое мгновение, когда из головы Эйдена исчезли пасторальные мысли, к нему подошел Жеребец.

— Командир шаттла рапортует о том, что авангардный тринарий начнет шлюзовые операции через две минуты. Тринарий Джоанны рапортует, что они обеспечили безопасность своего отсека и готовы к высадке. Не желаешь ли понаблюдать за спуском?

— Я понаблюдаю за высадкой тринария Джоанны — она сама займется оперативным управлением и спуском и посадкой «Хищника». Почему ты улыбаешься, Жеребец?

— Ты передаешь обязанности. Мне нравится это.

— Когда становишься старше, то учишься.

— Ты становишься старше, а потом умираешь. В любом случае это уже громадное достижение.

Эйден покачал головой.

— Мне никогда не следовало допускать тебя к моим книгам. Ты демонстрируешь опасную склонность к сарказму.

Пока они разговаривали, послышался грохот, от которого пришел в содрогание огромный корпус шаттла, — это боевые роботы тринария Джоанны отшлюзовались от корабля. Эйден наблюдал, как несколько коконов с находившимися в них машинами и их водителями отделились от шаттла и вошли в атмосферу Токайдо. Спуск был красив, особенно в темноте. Полковник видел небольшие вспышки, отделившиеся от мощного источника света из-под нижней части «Хищника», так как главный двигатель все еще продолжал работать, — это был тринарий «Альфа». Неподготовленный наблюдатель с поверхности мог и ошибиться, приняв яркие вспышки работающих двигателей за огоньки мерцающих звезд. Еще больше света исходило от космических истребителей, которые охраняли спускаемые отсеки. Примерно через минуту Эйден потерял из виду тринарий. А спустя десять минут Джоанна уже докладывала:

— Тринарий «Альфа» Соколиной Стражи приземлился, сэр. Безопасность участка обеспечена, маяки расставлены. Жду ваших приказаний.

Эйден почувствовал, как «Хищника» слегка тряхнуло, когда он вошел в плотные нижние слои атмосферы Токайдо.

— Капитан Джоанна, обеспечьте безопасность вокруг зоны посадки. После того как «Хищник» приземлится, приказываю наблюдать за выгрузкой соединения. Соберите их в секторе VI-C, и я там к вам присоединюсь.

— Да, сэр. Звенья «Браво» и «Чарли», я хочу установить трехкилометровое безопасное поле вокруг зоны посадки. «Браво», приготовьтесь помогать высадке прибывающих боевых роботов. Скоро я передам схему развертывания.

Зная, что судьба посадки в хороших руках, Эйден приказал Жеребцу отправляться к своей машине и приготовиться к высадке. Сам же он один пошел к собственному боевому роботу.

Войдя в грузовой отсек «Хищника», Эйден добрался до «Матерого Волка». Он придирчиво осмотрел машину, на мгновение его внимание привлекло изображение сокола с распростертыми крыльями. Полковник приказал, чтобы рисунок переделали, добавив люминесцентную зелень и усилив устрашающий взгляд соколиных глаз. В соответствии с его распоряжением телу птицы придали обтекаемую форму. В кривых острых когтях сокол держал сверкающий серебряный меч. Точно такая же эмблема была вытеснена на форме всех воинов Соколиной Стражи.

Эйдену понравился новый вид рисунка. Легендарная птица возродилась, подобно самой Соколиной Страже. Он хотел, чтобы каждый ком-гвардеец, которому уготовано пасть в бою, унес с собой в могилу образ сокола. И чтобы выжившие потом рассказывали о фантастическом образе, поразившем их в смертельной битве. Он хотел, чтобы сокол с распростертыми крыльями олицетворял собой боевую славу. Полковник все больше и больше уверялся в том, что Соколиная Стража покажет свою храбрость в бою, который был уже так близко.

Эйден вспомнил, как Марта однажды сравнивала его с Фениксом. Она пыталась сказать, что Эйден, подобно мифической птице, сначала падал в огонь неудач, а затем возрождался новым существом, сгорая только для того, чтобы снова восстать из пепла.

— Ты видишь, — говорила она, — та мифическая птица имела лишь один шанс восстать из пламени, но, кажется, ты, феникс, постоянно падаешь в пламя и возрождаешься. Ты провалился в первом Испытании, затем превратился в вольнорожденного и добился успеха. Ты получал ничтожные и оскорбительные назначения, а затем доказал в битве, что многого стоишь. Затем ты опять стал фениксом, пройдя Испытание Крови. Кто знает, сколько раз ты сможешь взлететь после этого мифического сожжения...