Человек в Замысле Бога. Книга первая - И. Б. Мардов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ребенок получает от людей всевозможные умения и навыки, но само по себе детство протекает не в земной реальности, а в пласте филических аналогов. Земная жизнь для ребенка – жизнь незнакомая, и он смотрит на нее с иной стороны, со стороны знакомой ему жизни, от мира филических аналогов. Когда взрослый учит ребенка жить земной жизнью, то ребенок воспринимает это как явления филического мира, в котором он живет. Действующие лица и явления всего земного действуют для него в мире филических аналогов, где он ищет себя.
Человек задуман так, что, только воссоздав себя в мире филических аналогов, он может войти в земную жизнь. До этого он живет земной жизнью понарошку, а по-настоящему – в мире филических аналогов.
Ребенок, подчеркнем это, живет в мире филических аналогов не потому, что подготавливается к жизни на Земле. Развитие человеческой жизни пользует мир филических аналогов для своих нужд. Пласт филических двойников – не подготавливающий мир, а мир иной. В нем можно жить всегда. Если уж судить, какой мир для какого, то надо признать, что мир филических аналогов для мира людей в той же мере, сколько мир людей для мира филических аналогов.
Пропуск в земную жизнь ребенок получает из мира филических аналогов. Это показывает, насколько важна такая жизнь и сама по себе, и для внутреннего мира человека, и для Метаструктуры, и, в конце концов, для посмертной жизни.
Ребенок постепенно переключается из пласта филических аналогов в мир земных людей и потом, во взрослом состоянии, продолжает нести в себе мир филических аналогов в закулисье. Если в каждом взрослом сидит ребенок, то ребенок этот – филическое существо, бывшее его душою в раннем детстве. Некоторые люди дольше обычного не покидают пласт филических аналогов, бывают и такие, кто не покидает его никогда и во взрослом состоянии живет на два мира. Это трудно, поскольку события в одном не совпадают с событиями в другом и не вполне соответствуют им.
* * *
В мечтах я явственно обнимаю возлюбленную. Кого я обнимаю? Ее отражение? Копию, дубликат? Ее двойник? Да, но особого рода – ее филический аналог.
В ранней юности я, зачитываясь «Тремя мушкетерами», был влюблен в Анну Австрийскую. В кого я, собственно, был влюблен? В образ женщины, которая была создана писателем. Полное и сильное чувство моей идеальной любви имело адресата, хотя адресата в реальности земного существования как раз и не было. Я направлял свою искреннюю любовь на мнимый объект, но это не значит, что направлял на существо несуществующее. Моя Анна Австрийская жила среди многих других филических аналогов в иной действительности, в которой и я жил. Именно потому я сознавал и чувствовал ее живой женщиной моей любви.
Во влюблении человек не живет в земной реальности, он живет в филической реальности, в том числе и в реальности пласта филического аналога. И живет в ней так полно, что ему кажется, он живет подлинной своей жизнью.
Накал жизни мира филических аналогов во влюблении схож с накалом жизни малого ребенка, и был бы совсем схож, если бы не удушающая струя либидо.
Филическая душа в минуту влюбления представляется расширением сферы действия филических аналогов, ее прорастанием в человека.
Влюбление тем замечательно, что показывает нам, какая связь существует между миром людей и миром филических аналогов. С одной стороны, мир филических аналогов во влюблении использует человеческий мир, с другой – человек использует мир филических аналогов во влюблении.
Так оба мира и живут вместе. Между ними нет первичного и вторичного, подлинника и подобия. Они как левая нога и правая нога живут сообща, помогают друг другу, то одна толчковая, то другая, то вместе.
Филическая любовь имеет как земные задачи, так и метаструктурные задачи. Влюбление – основной деятель создания авторской картины Произведения жизни. Но оно имеет и свои собственные задачи в филическом Космосе. Состояние влюбленности, со страстями воображения и перегонкой филической жизненности друг к другу, есть состояние наиболее продуктивное для создания явлений, течений, существ филического Космоса.
* * *
Всякий человек, выставляя себя напоказ, почитает себя таким, каким выставляет. Откуда эта в полном смысле чудесная человеческая способность представляться не таким, каков есть и, чаще всего, каким быть не можешь, а то и таким, какого не бывает среди людей?
Это выставление себя таким, каким не являешься, но каким хочешь представляться, становится возможным благодаря внутридушевной потребности человека жить филическим аналогом, как в самом себе или с самим собой.
Чудо не только в том, что человек умеет выставлять себя не таким, каков есть, а то, как он, подобно самому талантливому актеру, умеет искусно перевоплощаться в не-в-себя.
Что происходит в зрительном зале со взрослыми людьми, в другое время вовсе не готовыми сопереживать друг другу? Что за чудо? Что они Гекубе, что им Гекуба? Отчего они вдруг преображаются и с широко распахнутыми детскими лицами внимают тому, что происходит на сцене? Что за гипнотическая сила исходит на них со сцены?
Актеры на сцене и зрители в зале обитают не в реальной жизни. Сценическое действие переводит течение внутреннего мира человека в режим филического аналога. Ребенка потому и нельзя переиграть актеру, что ребенок свободно и постоянно живет жизнью филического аналога, актер же не без усилий и на время переключается на жизнь филического аналога. С раскрытием занавеса между зрительным залом и сценой образуется общее поле, в котором совместно живут филические аналоги зрителей и актеров.
То же самое происходит от культового художества в храмах.
* * *
Психология не без оснований утверждает, что в человеке культуры нет единства с самим собой. Но это не конфликт индивидуального и всеобщего (общеприродного), как иногда объясняют, а два существования, человеческое и филических аналогов, две разные жизни, которые по самобытийственности разворачиваются каждая по-своему.
Животная личностность человека живет автоматически в созданном психофизиологическом поле первого этажа Метаструктуры. Филической душе негде жить. Поэт, писатель, музыкант, художник, скульптор, философ (да и ученый) – делатели сферы, в которой может обитать филическая душа. Они создают поле творческой жизни для филической души и потому так ценимы и необходимы. «Я помню чудное мгновенье…» – элемент такого поля, в котором можно полнокровно жить.
Поэт или композитор переводит переживаемую им земную действительность в другую, в другой ряд жизни – скажем, музыкальных звукосочетаний или поэтических словосочетаний. Но поэзия или музыка зеркально не передает нашу действительность. Они ее иначе высвечивают.
Ровно то же
