О положении в биологической науке - Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук

Академик П.П. Лобанов. В президиум поступил, вопрос, который я считаю нужным огласить: «Почему не выступают сторонники формальной генетики? Или они сами не хотят, или им не дают такой возможности?». Отвечаю. Среди записавшихся их нет, но нужно полагать, что товарищи используют предоставленную им возможность выступить на сессии. Было бы непонятно и недостойно положения ученого отмалчиваться, когда речь идет о принципиальных вопросах науки.

Разрешите объявить перерыв до 6 часов.

(Заседание закрывается.)

ЗАСЕДАНИЕ ТРЕТЬЕ (Вечернее заседание 2 августа 1948 г.)

РЕЧЬ Н.И. НУЖДИНА

Академик П.П. Лобанов. Продолжаем работу нашей сессии. Слово предоставляется профессору Н.И. Нуждину.

Профессор Н.И. Нуждин (Институт генетики Академии наук СССР). Около 20 лет длится дискуссия в области биологической науки, причем основное внимание сосредоточено на проблемах наследственности, изменчивости, а также на проблемах эволюции.

В начале 30-х годов в области философии развернулась борьба с меньшевиствующим идеализмом. Эта борьба не ограничилась только вопросами философии, она затронула и другие отрасли науки и, в частности, биологию. В последней борьба коснулась главным образом генетики, так как здесь меньшевитивующий идеализм нашел более яркое проявление.

Если вспомнить те вопросы, по которым шла борьба, то легко заметить, что между борьбой с меньшевиствующим идеализмом и дискуссией, развернувшейся в связи с работами академика Т.Д. Лысенко, имеется прямая связь и последующая фаза является логическим продолжением той борьбы, которая была начата с меньшевиствующим идеализмом.

Следует подчеркнуть, что в этот период был отмечен ряд основных ошибок в области генетики, среди них вейсманизм, автогенез, недооценка роли условий среды. Генетики в тот период не отрицали правильности критики и обещали в дальнейшей работе исправить свои ошибки.

В 1932 г. на конференции по планированию генетической науки А.С. Серебровский, выступая с программным докладом, отмечал: «Надо сказать, что до сих пор мы, советские генетики и селекционеры, являемся в значительной еще мере носителями науки буржуазной… Наша наука должна быть глубочайшим образом реконструирована, чтобы заслуживать название науки советской, науки социалистического общества».

Из этого совершенно ясного, хотя и не лестного признания неизбежно должны были следовать и соответствующие выводы о необходимости коренным образом перестроить всю генетическую работу, пересмотреть целый ряд теоретических положений генетической науки.

К сожалению, выводы были сделаны, но никакой перестройки, никакого критического пересмотра той буржуазной науки, о которой говорил профессор Серебровский, не произошло. Поэтому, естественно, что дискуссия в области генетики развернулась с новой силой.

Наряду со старыми ошибками были вскрыты новые, были выдвинуты новые проблемы и задачи, стоящие перед селекцией и генетикой нашей страны; указаны новые пути, по которым должна итти наша генетика.

Последние 15 лет показали одно весьма существенное обстоятельство. Представители формальной генетики не сделали ни одной серьезной попытки перестроить свою работу, дать критику ошибочных положений формальной генетики в области теории наследственности, на которые им указывали.

Встает вопрос, что они или не захотели, несмотря на целый ряд предупреждений, сделать эту критическую перестройку, или они оказались неспособными это выполнить. Мне кажется, что причиной является первое – нежелание перестроиться. Это можно иллюстрировать целым рядом примеров. Достаточно указать на статью профессора Жебрака, опубликованную в журнале «Science», из которой видно, что они, формальные генетики, готовы работать вместе единым фронтом с самой реакционной буржуазной генетической наукой.

Н.П. Дубинин в том же журнале «Science», говоря об успехах советской генетики, не сказал ни одного слова о целом направлении в нашей науке – о мичуринской генетике. Это было стремление подчеркнуть перед всеми буржуазными генетиками, что у нас в Советском Союзе имеется определенная группа, которая не считается с мичуринской генетикой как с научным направлением.

Возьмем для примера попытку организации в системе Академии наук СССР второго генетического института, который представлял бы направление, противоположное тому, которое сейчас развивает руководимый Т.Д. Лысенко Институт генетики Академии наук СССР.

Все это показывает, что здесь дело заключается не в непонимании, а в нежелании перестроиться, здесь имеется надежда на то, что все пройдет, как проходило раньше. Более того, есть стремление к тому, чтобы выйти на передовые позиции биологической науки.

Мы привыкли говорить, что в области генетики идет дискуссия. По существу дискуссии нет, дискуссия закончилась после совещания в редакции журнала «Под знаменем марксизма». После этого идет не дискуссия, а ведется со стороны представителей формальной генетики никуда не годная борьба, направленная против передового мичуринского учения. Здесь нет нужды приводить примеры этой борьбы, но факт остается фактом: научной, творческой дискуссии в настоящее время нет; есть групповщина и борьба, которая принимает самые ненормальные, негодные формы. С этим нужно быстро покончить, потому что борьба мешает работать, мешает готовить кадры, тормозит развитие генетики и селекции, а следовательно, наносит огромный ущерб теории и практике.

Невольно встает вопрос, чем можно объяснить, что дискуссия в области конкретных проблем науки перешла в открытую борьбу, которую ведут представители формальной генетики. Объясняется это тем, что представители формально-генетического направления оказались не в состоянии дать  экспериментальное опровержение основных положений, которые были поставлены в ходе дискуссии мичуринским направлением в генетике. Одно дело выступать с общими декларациями, а другое дело выступить с фактическими данными по проблемам, поставленным в ходе дискуссии. Не случайно, что на протяжении всего периода спора представители формальной генетики не провели ни одного законченного эксперимента по спорным вопросам, которые были поставлены в дискуссии. Это одна из причин того положения, которое сейчас имеет место в генетике.

Другой причиной является успешное развитие мичуринской генетики. В противоположность группе формальных генетиков представители мичуринского направления за этот период накопили большое число экспериментальных данных, которые нельзя отрицать. Возьмем в качестве примера летние посадки картофеля. Это не просто практический прием. В основе его лежит глубокое теоретическое учение об изменении природы организмов в зависимости от условий воспитания. Выводы из работ о летних посадках картофеля могут быть широко распространены в биологической науке. Поэтому не случайны горячие споры о природе вырождения картофеля и попытки в начале дискуссии свести природу вырождения картофеля к вирусным заболеваниям.

Разрешите привести одну цитату: «Институту следовало бы (имеется в виду Одесский селекционно-генетический институт) серьезно заняться изучением вирусных заболеваний.., а до тех пор широко введенное в практику полезное мероприятие остается пока без научного объяснения», – так писали в-свое время П.Н. Константинов, П.И. Лисицын, Д. Костов.

Вся последующая работа показала, что уже в то время летним посадкам было дано правильное глубокое теоретическое обоснование. Летние посадки картофеля позволяют сделать широкие выводы в области теории.

Возьмем другой пример – избирательное оплодотворение у растений. Здесь в своем выступлении тов. Ольшанский уже приводил много примеров по данному разделу работы. Проблема избирательного оплодотворения, поставленная академиком Т.Д. Лысенко в ходе дискуссии, имела не только важное практическое значение, как один из способов обновления сортов (внутри-сортовое скрещивание), но и большое теоретическое значение для проблем генетики и эволюционной теории. Достаточно сказать, что если оплодотворение идет неслучайно, тогда в селекционной работе имеет исключительное значение посемейный анализ гибридных потомств, так как результаты расщепления в F2будут различны. Отсюда все суммарные менделевские расчеты, которые часто приводятся формальными генетиками в различных руководствах по селекции, утрачивают свое значение.

Постановка вопроса об избирательном оплодотворении нашла резко отрицательное отношение со стороны формально-генетического направления: «Концепция, что яйцо материнского растения выбирает лучшего сперматозоида из всех возможных пыльцевых зерен, могущих участвовать в оплодотворении, с их различным генетическим составом, не оправдывается на практике. Успех оплодотворения зависит от быстроты прорастания пыльцевой трубки и ряда других факторов», – это пишут П.Н. Константинов, П.И. Лисицын, Д. Костов.