Антропология революции - Александр Гриценко

Вероятно, это было сделано для того, чтобы в рецензии припомнить Гиппиус ее ура-патриотический сборник «Как мы воинам писали и что они нам отвечали. Книга-подарок. Составлено З. Гиппиус» (М., 1915). С другой стороны, Тиняков отчеркнул и две финальные строфы стихотворения «Все она»:

Нет напрасных ожиданий,Недостигнутых побед,Но и сбывшихся мечтаний,Одолений — тоже нет.

Все едины, все едино,Мы ль, они ли… смерть — одна.И работает машина,И жует, жует война…

И сделал это, наверное, для того, чтобы потом бросить Гиппиус упреке равнодушии к судьбам русских и немецких солдат (солдат — рабочих?), сражавшихся на полях Первой мировой войны.

Стихотворение «Ему» Тиняков, активно подвизавшийся на ниве антирелигиозной пропаганды, отметил галочкой:

Радостные, белые, белые цветы…Сердце наше, Господи, сердце знаешь Ты.

В сердце наше бедное, в сердце загляни…Близких наших, Господи, близких сохрани!

Но старательнее всего потенциальный рецензент фиксировал в «Последних стихах» прямые антибольшевистские выпады, благо возможностей для этого ему было предоставлено с избытком. В стихотворении «Веселье» он отчеркнул знаменитые строфы:

Какому дьяволу, какому псу в угоду,Каким кошмарным обуянный сном.Народ, безумствуя, убил свою свободу,И даже не убил — засек кнутом?

Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,Смеются пушки, разевая рты…И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,Народ, не уважающий святынь!

В стихотворении «Липнет», обращенном к «„Новой жизни“ и пр<очим>» (то есть к соглашательским, по мнению Гиппиус, газетам), — отчеркнуты строки:

А то смотрите: как бы не повесилимельничного жернова вам на шею!

В стихотворении «Сейчас» Тиняков отчеркнул вторую, третью и четвертую строфы:

Лежим, заплеваны и связаны                         По всем углам.Плевки матросские размазаны.                         У нас по лбам.

Столпы, радетели, водители                         Давно в бегах.И только вьются согласители                         В своих Це-ках.

Мы стали псами подзаборными,                         Не уползти!Уж разобрал руками черными                         Викжель[232] — пути…

Титульный лист сборника З. Гиппиус с автографом А. Тинякова:

«Александр Тиняков / 20 (7) сентября 1918 / Москва».

Оглавление сборника З. Гиппиус с автографом Л. Тинякова: «21 (8) сентября 1918 / г. Орел».

На странице, где помещено стихотворение, озаглавленное «У. С.», — о разгоне Учредительного собрания:

Наших дедов мечта невозможная,Наших героев жертва острожная,Наша молитва устами несмелыми,Наша надежда и воздыхание, —Учредительное Собрание, —Что мы с ним сделали…? —

сделана карандашная приписка «sic!» к дате — «12 Ноября <19> 17» (с. 52). Ироническое недоумение Тинякова может быть объяснено тем, что Гиппиус сопроводила свое стихотворение датой не разгона, а выборов Учредительного собрания. Разогнано оно было лишь 6(19) января 1918 года, и это давало рецензенту потенциальный повод порезвиться, рассуждая о якобы пророческом даре поэтессы. В стихотворении «14 декабря 17 года» отчеркнута строфа:

Ночная стая свищет, рыщет,Лед по Неве кровав и пьян…О, петля Николая чище,Чем пальцы серых обезьян!

А две финальные (из процитированных) строки подчеркнуты. В стихотворении «Боятся» отчеркнута строфа:

Да крепче винти, завинчивай гайки.Нацелься… Жутко? Дрожит рука?Мне пуля — на миг… А тебе нагайки,Тебе хлысты мои — на века!

Полностью Тиняков отчеркнул короткое стихотворение Гиппиус «Так есть»:

Если гаснет свет — я ничего не вижу.Если человек зверь — я его ненавижу.Если человек хуже зверя — я его убиваю.Если кончена моя Россия — я умираю.

Оно представляет собой неожиданную идеологическую вариацию одного из самых известных верлибров Велимира Хлебникова:

Когда умирают кони — дышат,Когда умирают травы — сохнут,Когда умирают солнца — они гаснут,Когда умирают люди — поют песни.

И, наконец, в стихотворении «Имя» Тиняковым была подчеркнута финальная строка: «Твое блудодейство, Россия!» (с. 62)[233].

Почти не рискуя ошибиться, можно утверждать, что общий тон рецензии Тинякова на «Последние стихи» предполагалось выдержать в духе, которым позднее будет проникнут несколько запоздалый отклик на книгу Гиппиус, под псевдонимом В. напечатанный в номере петроградских «Известий» от 23 февраля 1921 года: «Вот книга, заслуживающая безжалостного истребления: более тупого и грубого отношения к великой пролетарской революции, чем то, которое вылилось в стихах Гиппиус, нельзя себе представить. В эпоху, когда все русские люди призваны к революционному строительству, к созданию новой жизни, поэтесса восклицает: „Как в эти дни невероятные позорно жить!“ Трусливая, шкурная психология обывателя звучит в этих причитаниях: „Лежим оплеваны и связаны по всем углам. Плевки матросские размазаны у нас по лбам“. Поистине, ничего лучшего и не заслуживают такие злобные защитники буржуазного благополучия, как Гиппиус, называющая революцию „блевотиной войны“ и грозящая загнать народ „в старый хлев“»[234].

Отметим, однако, что в заметке «Отрывки из моей биографии», датированной «11 апреля 1925 [года]», но при жизни поэта не публиковавшейся, Тиняков особо оговорил, что Зинаиду Гиппиус он и «сейчас счита<ет> самой замечательной и безусловно самой очаровательной личностью среди всех наших литераторов»[235].

Еще более интересно и важно обратить внимание на то обстоятельство, что Тиняков не мог для себя не оценить отчетливое сходство поэтической манеры «Последних стихов» с собственными поисками тех лет. Недаром он отчеркнул в стихотворении «Свободный стих» ту строфу, которая пусть и неодобрительно, но исключительно точно описывала его поэтику и, как это ни странно, поэтику книги Гиппиус:

Немало слов с подолом грязнымВойти боялись… А теперьКаким ручьем однообразнымВтекают в сломанную дверь…

Чтобы не ломиться в открытую дверь, приведем здесь только один пример использования Гиппиус и Тиняковым двух сходных низких мотивов.

В уже процитированных строках из книги «Последние стихи» возникает отталкивающий образ инфернального пса: «Какому дьяволу, какому псу в угоду, / Каким кошмарным обуянный сном, / Народ, безумствуя, убил свою свободу, / И даже не убил — засек кнутом?» Эти строки напрашиваются на сопоставление с финальной строфой программного ненавистнического стихотворения Тинякова «Собаки», датированного ноябрем 1919 года:

О, дьяволоподобные уроды!Когда бы мне размеры Божьих сил,Я стер бы вас с лица земной природыИ весь ваш род до корня истребил!

А строка «Плевки матросские размазаны» из стихотворения Гиппиус «Сейчас» заставляет вспомнить об одном из скандально известных стихотворений Тинякова «Плевочек» (1907).

Таким образом, Тиняков, как обычно, в интересах настоящего момента готов был обрушиться с язвительной критикой не на чужое, а на свое, на «безусловно самое очаровательное» и привлекательное. Совсем как в том самом романе: «Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, — и я не мог от этого отделаться, — что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим».

Работая над этой заметкой, я был почти уверен, что Тиняков так и не собрался написать рецензию на «Последние стихи» Зинаиды Гиппиус, ведь факт ее существования не зафиксирован в превосходной библиографии газетных тиняковских публикаций, составленной Н. А. Богомоловым[236].