Любовь и расчет - Сесилия Грант

— Вам нравятся романы, мисс Уэстбрук? — Мистер Стерлинг справа от нее пользовался ароматам сандалового дерева. И необязательно было стоять рядом с ним, чтобы это заметить. — Мои сестры без ума от чтения. Каждый раз, когда я обедаю дома, они сообщают мне в подробностях, о чем прочитали в последней из принесенных домой книг. Я полагаю, что в ближайшие три месяца они перечитают все, что есть в публичной библиотеке.

— Ну, это вы преувеличиваете. — Виола, сидевшая напротив, проявила свое обычное нетерпение. Новые гости не произвели на нее впечатления, и она развлекалась тем, что придиралась к ним по поводу и без повода. — Кроме романов, большинство известных мне библиотек предлагают книги по истории, философии, экономической теории и другим, самым разнообразным предметам. Некоторые дамы находят в этих книгах желанный отдых от зловещих и фантастических историй, которыми наполнена беллетристика.

— Не все романы зловещие. — Кейт адресовала свою мимолетную теплую улыбку мистеру Стерлингу, пока он не успел осмыслить нелюбезные замечания ее сестры. — Я только что взяла в библиотеке «Гордость и предубеждение». Там нет никаких рушащихся замков или бродящих по болотам духов, но есть тонкая зарисовка простой сельской жизни с описанием множества забавных моментов. Я бы рекомендовала книгу вашим сестрам, если они еще ее не читали.

— «Гордость и предубеждение», — повторил мистер Стерлинг и вынул из кармана маленькую книжечку с карандашом, чтобы записать название. — «Гордость и предубеждение», — произнес он снова.

— Автор все та же непревзойденная леди, которая подарила нам «Чувство и чувствительность», — внес свою лепту в разговор с видом авторитетности и легким ароматом лимона и гвоздики мистер Грин слева от нее. — Еще «Мэнсфилд-Парк» и «Эмму». Обожаемые не только сестрами джентльменов, но и самим принцем-регентом. Хвалю ваш вкус, мисс Уэстбрук.

Он поднял в ее честь стакан.

Взгляд Виолы переметнулся с Кейт на мистера Грина и его стакан, затем снова на Кейт. Она не закатила и не прищурила глаза, не сжала рот, тем не менее взгляд получился красноречивый.

Именно по этой причине она и сидела в холле внизу. Если бы мистер Блэкшир взглянул на нее в этот момент, они бы поняли друг друга без слов.

Но он этого не сделал. Он что-то увлеченно рассказывал папе, вращая в воздухе правой кистью с ножом, которым только что резал ветчину в своей тарелке, а теперь будто крутил в воздухе невидимые колеса, помогая своему рассказу двигаться вперед.

Она уже немного познакомилась с контурами узловато-угловатого запястья его левой руки. Но не правой. Хотя, возможно, внешне они ничем не отличались.

Похоже, он остался безучастен к тому факту, что провел несколько минут почти в интимной близости с ней, хотя и называл себя восприимчивым. С другой стороны, наверняка это было для него не так уж ново, как для нее. Несомненно, он водил знакомство с женщинами, которые могли дать ему любую близость, какую только пожелает. Как большинство мужчин, чей возраст приближался к тридцатилетней отметке. У благородных дам дела обстояли иначе.

Кейт провела левой ладонью по правой руке вверх до локтя и обратно. У них и вправду состоялся необычный разговор, знаменательный не только тем моментом, когда они стояли, соприкоснувшись руками, но и более ранним эпизодом, когда он спросил позволения быть искренним.

Джентльмен не должен говорить подобные вещи леди, и все же… его искренность пришлась ей по душе.

Подозревать человека в том, что нравишься ему, взвешивая каждое его слово и взгляд как знак доказательства этого, было гораздо большим испытанием для нервов, чем простое признание этого факта. Теперь ей не придется гадать, не было ли в их разговоре какого-то тайного подтекста. Они могли говорить открыто и без опасений, зная, что не подходят друг другу.

Кейт взяла стакан.

— Сколько у вас сестер, мистер Стерлинг? И есть ли у вас братья, или вы прискорбно одиноки, как наш Себастьян?

У нее еще будет время позже, чтобы побеседовать с мистером Блэкширом, а пока стояла задача сделать пребывание новых для их дома гостей непринужденным. Когда же они распрощаются и довольные гостеприимством Уэстбруков уйдут, она наберется смелости, чтобы поговорить с родителями о леди Харрингдон.

Глава 6

— Ты совершеннолетняя. — По рубленым бесстрастным фразам Кейт могла судить, что мама чувствует себя задетой. — Если бы ты пришла к нам и сказала, что тебе сделали предложение и ты хочешь выйти замуж, мы бы не смогли помешать твоему браку, несмотря на свое отрицательное отношение к твоему избраннику. Думаю, это правило применимо и в вопросе твоего решения относительно предложенной должности. — Ни единого признака напряжения на ее лице, в позе, в руке, в которой мама держала блюдце с чашкой. — Мы с твоим отцом можем лишь выразить наши сомнения по поводу вашего соглашения — и, поверь мне, выразим, — но решение в итоге принимать тебе.

Кейт положила руки на подлокотники кресла и сжала пальцы. С равнодушным родителем было бы легче иметь дело, или с тем, кто устроил бы шоу из своих эмоций, чтобы вызвать у отпрыска чувство вины, но мама, несмотря на прошлый опыт драматической актрисы, презирала подобные сцены. Как бы она ни была рассержена или обижена, она всегда в первую очередь руководствовалась разумом. По этой причине дети Уэстбруков еще острее переживали чувство вины, когда обижали или сердили ее.

— Я еще не решила, соглашаться или нет на эту должность. Но хотела бы побывать на некоторых из приемов, если удастся, чтобы посмотреть, кому меня представят.

О возможности очаровать герцога пока лучше помалкивать.

— Я не понимаю, Кейт. — Папа облокотился о спинку кресла, в котором сидела мама, как он любил это делать, когда семья собиралась в гостиной. Все гости разошлись, кроме мистера Блэкшира, который переворачивал страницы нот для Би за фортепиано. — Ты же знаешь, какие у тебя родственники со стороны Уэстбруков. Они составили ложное, несправедливое мнение относительно характера твоей мамы, основанное лишь на том, что она выступала на сцене, и сегодня, спустя двадцать три года, предпочитают, придерживаться этого мнения. Зачем тебе искать расположения таких людей?

Кейт хмуро уставилась на ладонь своей правой руки и разжала пальцы, затем снова сжала их. «Нет, я совсем их не знаю. Потому что ты никогда ничего не рассказывал о них, кроме того, что они обошлись несправедливо по отношению к маме. Но одно это не характеризует их в полной степени. Если бы характеризовало, ты бы не хранил все те письма.