Охотники Смерти, или Сказка о настоящей Верности - Джезебел Морган

Я досадливо морщусь, понимая, о каких "странных существах" толкует Сын Ночи.

— Наш Орден смог создать свой аналог стражей Nar'Seneell. Эти, как ты выразился, существа — призванные с Той Стороны сути умерших, кровно связанных с Чародейкой людей. Если эту суть поместить в кровь (неважно в чью), заклятую сестрой, то получаются такие создания из крови, которым нельзя нанести вред. Они будут защищать свою хозяйку до последнего луча солнца.

— До заката? — лёгкая ироничность с налётом разочарования. Он, что совсем дурак, надеяться на такое?..

— До последнего луча солнца, — жёстко отрицаю я. Он уважительно хмыкает, оценивая перспективу.

— Жаль, что у тебя нет никого связанного с тобой кровью.

— Есть.

— Если я не ошибаюсь, — он с огромной скоростью прокручивает в голове различные имена, я чувствую неуверенно-суетливое мельтешение его эмоций, — они все давно мертвы.

— Это колдовство не имеет срока годности, — хмыкаю я. Он и его мысли на мгновение замирают, по-новому оценивая открывающиеся возможности.

— Так ты…

— Нет, — коротко и жёстко.

— Так боишься их увидеть? — насмешливо спрашивает Кир. Он думает меня так обидеть или задеть?

Резко оборачиваюсь, чтобы видеть его глаза. Он пытается отшатнуться, но я всё-таки немножечко быстрее… Обвив его одной рукой за шею, а другой осторожно сжав в кулаке прядь его волос, я доверительно ему говорю:

— Кир, не притворяйся идиотом… Ты и так на него слишком похож. Кровавых стражей можно создать только из крови. А где мы её возьмём?

— А разве в твоих и моих венах течёт вода или вино?

Отпускаю его, довольно расхохотавшись. Нэссэра что-то шепчет в глубоком наведённом сне, и я инстинктивно понижаю голос.

— Мой милый идиот… Мне, конечно, не впервой терять около половины своей крови, да и тебе её пустить не помешает, — хищно облизываюсь, вызывая его ироничное хмыканье. — Из такого количества крови я не смогу создать и одного нормального стража — он растечётся через несколько дней. Нужна мёртвая кровь нескольких десятков человек. Чем больше её будет пролито, тем сильнее получатся стражи.

— Вот как, — удивлённо щурится Кир. — Впрочем, нам всё равно нужны деньги и придётся снова грабить торговые караваны.

Мр-рда. Мне никак не удаётся вписаться в траекторию полёта мыслей этого странного человека.

— Ты лучше подумай, как ты будешь защищать девчонку, — насмешливо советую ему я.

Любуюсь его озорной, по-мальчишески задорной улыбкой.

— Она уже под защитой Госпожи, Дикая. Ночь всегда защищает своих вассалов.

— Что ж она не уберегла вас от этих фанатиков? — мне нестерпимо хочется согнать с его довольного лица эту тёплую улыбку. И мне это удаётся.

Его лицо застывает в маске яростно-спокойного, расчётливого гнева, в глазах на миг отражается беспощадно-тёмная вечность. Понимаю, что доигралась, что теперь он ударит, ударит всерьёз, не сдерживая силы. Это ж надо было додуматься, смеяться над силой клана! Простила бы я такое? Никогда!

Страха нет, только любопытство. Как это будет? Что я почувствую? И сколько времени он ещё проживёт, прежде чем я инстинктивно вгоню ему кинжал в шею?

Не изменяя выражения лица, Кир оттесняет меня в сторону от девочки, проводит над ней ладонями, словно гончар, сглаживающий неровности на мягкой чаше. Ничего не меняется или, что гораздо вероятнее, я не чувствую изменений. Неодобрительно качаю головой, я почти разочарована. Отворачиваюсь, иду дальше от них, чтобы не отвлекаться на стук их сердец. Останавливаюсь среди гулко-пустой темноты, привычно окружаю себя тишиной и лёгкой, почти незаметной алой паутиной, призванной защитить меня от незваных-нежданных неприятностей.

Осторожно касаюсь ниточек своей души, словно перебираю струны гитары. Сосредотачиваюсь на звучании каждой из них, каждой клеточкой тела чувствуя разлад. Слишком много оказалось потеряно. Ни чуть не меньше — приобретено. И новые звуки входят в диссонанс со старыми. Мелодии моей жизни невозвратимо изменились. Но есть и такие, что смогли остаться неизменными.

Звук просыпается далёким раскатом грома, треском молнии, свистом ветра. Бой барабанов, хрустальный звон бубна и почти незаметное вплетение свирели. Заглушающий всё на свете стук собственного сердца, кровь в висках, глубокое прерывистое дыхание.

Сорваться с места одним слитно-мягким движеньем, почувствовать мягкий и ласковый удар ветра в лицо, раскинуть руки как крылья и по-детски нелепо ими взмахнуть… Устремляясь в небо тёмным силуэтом.

Даже Бег С Ветром не заменит восторга простого полёта. Своего полёта! Длинные и плоские крылья хорошо держат меня на одном месте, позволяя несколько мгновений с превосходством наблюдать за Киром. Несчастный! Даже власть над Тьмой не может быть так сладка, как простой полёт!

О Ветер, как же мне не хватает моря внизу! Парить над бесконечно синей гладью или среди бушующего шторма, пронзая тугие петли ветра, споря с ним за право полёта!..

Над землёй летать, конечно, тяжелее, нет той лёгкой энергии, что поднимаясь от воды возносит в поднебесье, но я привыкла. К тому же, моря я ни разу видела, но подсознательно приходит сладкая уверенность, что оно прекрасно…

В охотничьем азарте скольжу среди потоков воздуха, позволяя ветру некоторое время нести меня в неизвестность. Я — не ночная птица, чтобы видеть свою жертву в темноте. Но я не только птица. Чужая кровь притягивает меня, за спиной, где-то внизу, ровно горят душно-багряный и серебристо-алый костры рядом с костром реальным. Но они не моя цель. Я несусь дальше.

Длинные крылья легко ловят потоки воздуха, то поднимая меня ввысь, то толкая к земле. Чутко вслушиваюсь в свои ощущения. Скупость птичьих мыслей, подчинённых инстинктам, немного удручает, но я тщательно сохраняю контроль над своим разумом.

Вдалеке мелькает… что? Жертва? Дичь? Нет, скорее намёк на её присутствие. Устремляюсь туда. Найти! Догнать! Молчаливой тенью парить над ними, с хищной неторопливостью следить за их передвижениями.

Разворачиваюсь и лечу назад, пока меня не заметили. Буревестник в сердце континента? Странно. По меньшей мере.

Та-ак. Я же не могла заблудиться! Колкий страх заставляет птичий разум метаться в панике, кружить над одним местом, словно в надежде именно здесь обнаружить коварно притаившегося Сына Ночи. Усилием воли заставляю себе лететь дальше, ближе к земле, зигзагами прочёсывая местность. Страх неохотно отступает на задний план, хмурой тенью маяча за спиной.

Да, это не море, где ориентироваться почему-то легче. Птице, конечно же. Я так и не смогла понять, как в открытом пространстве, где нет никаких ориентиров можно так легко чувствовать верное направление.