Притворись моей женой - Айрин Лакс

Всё-таки Таня просыпается, и сама стягивает платье, заворачиваясь в одеяло, и не забывает хлопнуть по невидимой границе между нашими половинками большой кровати.

– Отсюда начинается моя территория, – сонно бормочет она, даже не открывая глаз.

– Да помню я, помню, – говорю я и спрашиваю: – Тань?

– М-м-м? Я хочу спать…

– А ты на самом деле меня ненавидишь?

В ответ я слышу только тишину, которая красноречивее всяких слов. На душе у меня становится ещё тоскливее и гаже. Но Таня вдруг говорит:

– Нет. Я это уже переросла. Как говорила моя бабушка, болезнь у всех только вот тут, – Таня стучит пальцами по моему лбу. – Короче, я уже давно не загоняюсь на эту тему. Тем более, это был толчок к работе над собой. В итоге я стала такой, как сейчас. А быть такой, как сейчас, мне нравится. Всё, Медвежонок, давай спать…

Таня опускает свои пальчики. Я перехватываю их, целуя, и зажимаю в своей ладони. Таня не вырывает свою руку из моей. Меня покачивает на волнах невероятной нежности. Я замер без движения, чтобы не спугнуть такой хрупкий момент. Удивительно, но иногда даже держаться чьих-то кончиков пальцев кажется жизненно важным.

Глава 25. Таня

Растолкать сонного Родиона, чтобы он выпустил меня из своих медвежьих объятий, оказывается невероятно сложно. Я кое-как изворачиваюсь в кольце его рук, чтобы посмотреть на его лицо и понять, притворяется он или нет. Безобразник Родион самым наглым образом ночью переполз на мою половину кровати и захватил меня в свой плен. Стиснул так крепко, что даже дышать тяжело. Я задираю голову кверху, разглядывая лицо Родиона. Кажется, не притворяется. Спит. Но даже во сне его мимика невероятно живая. Он то хмурится, шевеля бровями, то немного улыбается. Одно выражение лица сменяется другим, как кадры киноленты. Но вне зависимости от выражения, лицо Родиона сейчас выглядит спокойным и умиротворённым.

Родион сонно тянется вперёд, вжимая меня в себя. Чёрт… настоящий медведь. Так и задушить недолго! Я пытаюсь выбраться и нечаянно задевая бедром эрегированный член Родиона. Конечно, Родион опять завалился спать без трусов. Вот только этого мне не хватало! То есть, не хватает, конечно. Секса много не бывает, но чёрт…

– М-м-м? – сонно бормочет Родион, хмурясь после того, как почувствовал щипок. Он недовольно трёт грудь: я ущипнула его за неё.

– Если ты проснулся, будь добр, верни мне способность дышать.

– Дыши! Я же не похитил весь воздух и не запер его в сейфе…

– Не прикидывайся, Родя. Ты меня прижал лицом к своей груди.

– Бу-бу-бу, – передразнивает меня Родион перед тем, как разжать объятия.

Наконец-то свобода! Я вздыхаю полной грудью и отодвигаюсь от Родиона, посматривающего на меня с улыбкой.

– Но отпускать тебя совсем не хочется, – признаётся он, – я бы с удовольствием провалялся в постели целый день. Просто так, ничего не делая.

– Угу, – соглашаюсь я.

– Почти ничего, – подмигивает Родион, хитро глядя на меня, – кое-чем я бы занялся… несколько раз, как минимум.

– Ты неисправим, – закатываю я глаза.

– Претензии не ко мне. Все обращения – туда, – показывает Родион пальцем на свой пах, – мой парень рвётся в бой. В особенности рядом с тобой.

– Надо же, ты заговорил стихами! На что только не пойдут мужчины, чтобы затащить какую-нибудь юбку в постель.

– Допустим, не какую-нибудь… Тебя хочу.

Так. Это надо прекращать. А то начнутся поползновения в мою сторону, а Медвежонок без трусов. Не надо будет даже тратить драгоценные секунды на раздевание. Поэтому я встаю и отдёргиваю шторы. Но внезапно чувствую на талии горячие ладони Родиона. И его стояк некстати упирается мне в ягодицы.

– Прекрати немедленно.

– Удели немного внимания любимому супругу…

При слове «любимый» Родион покачивает бёдрами, начиная тереться об меня, посылая волны возбуждения по моему телу.

– Сегодня тебя целый день не будет рядом, моя ласточка. Я буду скучать и хочу получить порцию вкусных объятий.

– Неправильные объятия, Родя.

– Очень даже правильные. Объятия по-взрослому. Ты же большая девочка…

Родион обвивает меня одной рукой за талию, прижимая к себе, а вторую запускает под резинку пижамных шортиков. Я сжимаю бёдра, но недостаточно быстро. Пальцы Родиона уже забавляются с клитором, заставляя его пульсировать и набухать под умелыми ласками.

– М-м-м, – довольно стонет Родион, целуя меня в шею, – очень горячая девочка и…

Чёрт. Его пальцы движутся ниже, обводя влажные набухшие складочки.

– Очень мокрая, – выдыхает он, ныряя пальцами в горячую глубину.

Мне очень нравятся умелые прикосновения его пальцев, а ощущение крепкого мускулистого тела, прижимающегося ко мне сзади, лишает возможности здраво мыслить. В конце концов, иногда просто хочется расслабиться и почувствовать себя желанной. Поэтому я заталкиваю здравый смысл куда подальше.

Родион движет пальцами невозможно быстро, заставляя меня постанывать и выгибаться кошечкой, прижимаясь попкой к его стояку.

– Охренеть, ты такая вкусная… И даже не сопротивляешься, – шепчет он, стягивая с меня шортики вместе с трусиками.

Родион перемещает руку на спину, вынуждая выгнуться ещё немного ему навстречу. А через мгновение его пальцы выскальзывают из податливого лона, а на их место врывается член. Я ахаю от неожиданности и резкого чувства наполненности. Родион замирает на месте, давая привыкнуть к себе, и медленно дразнит мой клитор. От чувственных движений под кожей зарождаются миниатюрные заряды удовольствия. Кажется, что даже воздух потрескивает вокруг – настолько сильные ощущения.

– Я не пила вчера таблетки, – предупреждаю Родиона.

– Как скажешь, сладкая…

Родион начинает двигаться, сначала медленно, едва выходя из горячего влажного лона, и вновь наполняя его собой. Но потом ускоряется и яростно всаживает в меня свой член. Движения пальцев на клиторе становятся просто сумасшедшими: он то останавливается, то трёт и пощипывает чувствительную точку. Тело сотрясает дрожью под его руками. Я погружаюсь в обжигающую лаву удовольствия. Глаза закрыты, и не хочется видеть ничего вокруг. Оргазм стремительно приближается