Герцог Борджиа н-ской губернии - Наталья Никольская

– Попробуй. Мне тоже кажется, что в ближайшее время он будет вести себя тихо, – сказала Вершинина и повесила трубку.

«Почему так долго не звонят Болдырев и Ганке?» – поминутно спрашивала она себя.

Валандре не терпелось узнать, нашли ли они что-нибудь. В том, что им удалось проникнуть в дачный домик, Вершинина не сомневалась – Валентин Валентинович был мастером своего дела. А вот в том, откопали ли они хоть что-то, уверенности не было.

Максим уже давно спал. В доме стояла тишина, время от времени нарушаемая трезвоном телефона. Валандра так и сидела на кухне, потому что каждая попытка перебраться в спальню заканчивалась одинаково: звонил телефон, заставляя ее забывать обо всем остальном.

Но после одиннадцати, воспользовавшись затишьем, Вершинина все-таки добралась до спальни и с наслаждением растянулась на кровати. Понимая, что поспать в эту ночь ей вряд ли удастся, она радовалась возможности занять хотя бы горизонтальное положение.

«Какая жалось, что я не могу сама позвонить Ганке!» – думала Валандра, не отрывая глаз от телефона.

Когда ее сотрудники выполняли ответственное задание вроде сегодняшнего, Вершинина не могла звонить им, так как неизвестно было, где они в этот момент находятся и кого могут вспугнуть неожиданным звонком.

«Вот черти, – выругалась она с досадой, – завтра устрою им головомойку за то что не отзваниваются, как положено, каждые двадцать-тридцать минут. Они думают, мне легко здесь сидеть и ждать от них известий.

Неожиданно для самой себя Валандра погрузилась в тревожное забытье. Ей снился Головинов, который с вежливой улыбкой приглашал Вершинину сесть к нему в машину. Валандра в нерешительности топталась на тротуаре. Ей хотелось сесть с ним рядом, но что-то отпугивало ее. Ей пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы подойти к машине. В этот самый момент зазвонивший телефон вывел Валандру из тяжелой дремоты, она так и не узнала, чтобы с ней произошло, если бы она села в автомобиль Головинова. Но в глубине души она ощущала неприятное чувство.

– Да, – хриплым со сна голосом произнесла Вершинина, сняв трубку.

– Валентина Андреевна, это я, Алискер.

По его взволнованному голосу Вершинина тотчас догадалась, что с ним произошло нечто важное.

– Что случилось, Алискер?

– Только что было нападение на Комарова, – сказал Мамедов, – рядом с его домом, куда он подъехал на такси.

– Он жив? – это необходимо было узнать прежде всего.

– Да, жив, но состояние довольно тяжелое, он сейчас в больнице.

– А с тобой все в порядке?

– Да, Валентина Андреевна, все хорошо.

– А с Колей Антоновым?

– Тоже все нормально, – успокоил Валандру Мамедов, – он поехал в больницу с Комаровым.

– Ты далеко от моего дома?

– Нет, на машине за пять минут доберусь.

– Тогда приезжай ко мне, все расскажешь в подробностях. Я не могу занимать телефон, – объяснила она и прервала связь.

В любую минуту могли позвонить Ганке и Болдырев. Сон у Вершининой как рукой сняло. Она вскочила с кровати и, подойдя к тумбочке, в которой лежали сигареты, вытянула пачку из выдвижного ящика. Обычно Валандра предпочитала не курить у себя в спальне, но в этот момент ей было наплевать на то, что ее гардероб может насквозь пропахнуть табаком – она не хотела отходить от телефона ни на секунду.

Звонок Алискера очень встревожил Вершинину.

«Не зря я почувствовала, что дело пахнет жареным, – сказала она себе, сделав глубокую затяжку, – что же там могло произойти?»

Злосчастный телефон, который постоянно притягивал к себе ее выжидательный взгляд, продолжал молчать. Валандре начало казаться, что Ганке и Болдырев тоже попали в какую-то серьезную переделку, иначе, они должны были позвонить ей уже давно. Ей пришла в голову мысль направить к ним подмогу, а еще лучше самой туда направиться. Вершинина решила, что сделает это, как только дождется приезда Мамедова. Она затушила сигарету и вынула из шкафа трикотажный брючный костюм, служивший ей чем-то вроде спортивной формы. Она никогда не носила джинсы, так как считала, что они подчеркивают те особенности в ее комплекции, которые она предпочла бы скрыть.

ГЛАВА 10

– Черт, – сквозь зубы выругался Ганке, споткнувшись в темноте о какой-то ящик, набитый чем-то тяжелым.

– Погоди, Валентиныч, – сказал Сергей, – сейчас фонарь зажгу.

– Давай быстрее, что ты там копаешься, – проворчал Ганке, потирая ушибленное колено.

Болдырев ничего не ответил и зажег фонарик, осветив квадратный коридор, заставленный многочисленными коробками и ящиками. Немудрено было стукнуться об один из них. Здесь и при свете стоило большого труда пробраться к двери, ведущей в глубину дома.

Выбравшись из тесного коридора, Ганке и Болдырев оказались в довольно просторной комнате с низкими неровными потолками.

– Гляди, Валентиныч, – произнес Болдырев, – здесь все окна закрыты ставнями, значит, можно свет зажигать.

– Дело за малым, – отвечал Ганке все тем же ворчливым тоном, – выключатель надо найти.

– А чего его искать-то, – возразил Сергей, – вот же он, прямо у двери.

Луч фонаря осветил выключатель.

– Так что же ты телишься! – возмутился Валентин Валентинович, – включай его, а то с твоим фонарем ни черта не разглядишь.

Болдырева начал раздражать тон, с которым говорил с ним Ганке, ему даже захотелось послать напарнику какое-нибудь «доброе» пожелание, вроде того, что лучше бы тот стукнулся не коленом, а головой. Но включив свет, Сергей позабыл о своем намерении.

– Вот это да! – Болдырев даже присвистнул. – Да у них тут самая настоящая лаборатория.

Вдоль каждой из четырех стен комнаты были длинные столы, уставленные всевозможными пробирками, мензурками, колбами и другими приспособлениями, которыми пользуются в химических лабораториях.

– Смотри, какая у них тут светомаскировка, – Болдырев указал на окна, которые были завешаны черным брезентом.

– Теперь уж сомнений нет, они тут не самогонку гнали, – сказал Ганке, внимательно изучая все, что находилось на столах.

– Ты думаешь, это наркотики? – предположил Болдырев.

– Я этого не говорил, – Валентин Валентинович оторвался от созерцания колбочек и пробирочек и внимательно посмотрел на напарника.

– Но ты так подумал? – не отставал от него Сергей.

– Я, видно, не так быстро соображаю, как некоторые, – съязвил Ганке, которому почему-то не хотелось признаваться, что его подозрения мало чем отличались от подозрений Болдырева.

Сергей подумал было, нужно позвонить начальнице и доложить ей обо всем обнаруженном на даче. Но слова Ганке заставили его забыть о своем намерении.

– Нужно прояснить, какие именно опыты они здесь ставят, – произнес Валентин Валентинович, – собрать все колбочки и протереть все поверхности специальным составом, а потом отвезти на экспертизу.

Говоря все это, Ганке поставил вой чемоданчик на пол, открыл его и стал доставать из него все свои причиндалы.

– Вот ведь, какие осторожные, паразиты, – ворчал он, – все шито-крыто. Ни одного порошка, ни одной жидкости не оставили. Вся посуда пустая, – заметил Болдырев, осторожно приподнимая за самый верх колбы.

– А ты что, хотел, чтобы они тут тебе все оставили, да еще и записочки приложили, в какой мензурке какое вещество лежит? – продолжал ворчать Ганке.

– А ты не хотел бы? – парировал Болдырев.

Валентин Валентинович поднял голову и, взглянув на напарника, понял, что тот начал терять терпение. Чтобы не усугублять ситуацию, Ганке прикусил язык и молча продолжал заниматься своим делом.

Болдырев тоже не стоял без дела. Для начала он изучил весь дом, состоящий из коридора, кухоньки, расположенной по другую сторону коридора, и единственной комнаты, служившей лабораторией. Кухня, как и коридор, была заставлена коробками и ящиками. Естественно, никаких признаков того, что на ней готовилась пища, Сергей не обнаружил: сюда явно приезжали не для отдыха, а для работы. В доме не было ни одной кровати, не говоря уже о телевизоре или холодильнике. Кроме столов, в комнате стояло несколько табуретов, да висела на стене полка, которая, понятно, тоже была заставлена стекляшками, как окрестил их про себя Сергей.

– Нужно поискать, нет ли тут погреба, – подал идею Ганке, когда Болдырев снова вошел в комнату.

– Думаешь, ты только один здесь с мозгами, – оскорбился Сергей, – я уже давно сам посмотрел, никакого погреба в доме нет.

Ганке почел за лучшее помолчать, тем более, что от его недовольства и следа не осталось: слишком он был увлечен своим занятием.

– Пойду в коробках покопаюсь, – сказал Сергей, чтобы не оставаться без дела, Ганке он ничем помочь не мог, поскольку тот был у них единственным человеком, выполнявшим функции эксперта-криминалиста.