Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год - Вокруг Света

Случайно на его пути встретился младший брат художника Джузеппе Чезари д’Арпино. Молодые люди быстро нашли общий язык, и Бернардино предложил другу крышу над головой. В благодарность за гостеприимство Меризи написал его портрет. Картину увидел старший брат и предложил Караваджо поработать у него.

Мастерская Чезари д’Арпино оказалась процветающим предприятием, где изготовление картин было поставлено на поток. Но отношения с работодателем не заладились. Где же это видано, возмущался Чезари, чтобы цветы были с пожухлыми листьями! К тому же оказалось, что за «гостеприимство» — кисти, краски, рабочее место, топчан с тюфяком — надо расплачиваться собственными картинами.

Первые творения Караваджо — это небольшие полотна с незамысловатыми сюжетами, писанными как всегда с натуры. Он рисовал уличных мальчишек, жалких бродяг, завсегдатаев трактиров. Сильное впечатление произвела на окружающих картина «Юноша с корзиной фруктов». Это удивительный сплав портрета и натюрморта. Считается, что жанр натюрморта начался в итальянской живописи с Караваджо. Натурщиком был Марио Миннити, подручный в мастерской, которого Караваджо выбрал себе в помощники. Это было начало долгой и верной дружбы, и красавец Марио с этого момента будет смотреть со многих полотен художника.

В мастерской д’Арпино картину «Юноша с корзиной фруктов» видели меценаты, купцы, кардиналы, послы. Она была настолько непохожа на официальное искусство, что казалось, бросала вызов. Успех вскружил Караваджо голову. Снова жизнь понесла его по кабакам и притонам. Как-то друзья нашли его лежащим на полу без сознания в горячке. В госпитале им объявили, что надежды нет. К счастью, приор госпиталя оказался ценителем живописи. Он поставил диагноз — острый приступ малярии с осложнением на печень и почки — и полгода выхаживал художника. Немного поправившись, Караваджо решил отблагодарить приора и написал по памяти несколько картин. Растроганный приор увез их к себе на родину, в Севилью, и там, вполне возможно, их могли увидеть Веласкес и Сурбаран.

Однако здесь, быть может, берет начало история, которая объясняет загадочное исчезновение Караваджо на побережье около Порто-Эрколе. Одна из сестер-монахинь, Лючия, приглянулась молодому художнику. Он, с одобрения приора, принялся писать ее портрет, уговорил распустить волосы и слегка обнажить плечо. Но в эту минуту на пороге палаты показался разъяренный брат девушки. С ним и другими братьями Лючии Караваджо не раз сталкивался в злачных местах. Это оказались братья Томассони, которые поделили между собой Рим на сферы влияния и наводили в нем «порядок».

Пригрозив страшной местью за «поруганную честь сестры», Рануччо Томассони набросился на художника. Его схватили и выдворили из госпиталя. Но с именем этого семейства связан весь ужас дальнейшей жизни Караваджо.

К Чезари д’Арпино он больше не вернулся. Один из друзей предложил жилье и мастерскую. Это был всего лишь подвал, правда теплый и сухой. Но Караваджо несказанно обрадовался этому: новое место обитания с единственным источником света — дверью — больше всего напоминало камеру-обскуру, о которой писал великий Леонардо. Оттачивая мастерство, художник писал не отрываясь весь 1594 год.

В это время одна из созданных картин — «Юноша, укушенный ящерицей» — привлекла внимание коллекционеров. Картина Караваджо, как стоп-кадр, запечатлела миг движения. Впервые в мировой живописи было изображено непроизвольное движение души и тела, инстинктивный взмах рук.

Затем появилась предсказывающая судьбу «Гадалка» — жизненная история, случившаяся с Караваджо. Она нагадала ему близкую смерть от недобрых парней, а художник так вдохновился натурой, что пригласил ее домой для позирования. Сеанс удался, несмотря на то что черноокая натурщица стащила колбасу и вино, припасенные для ужина.

Теперь картины заказывали, за них платили. И если бы не страсть Караваджо к кабакам и играм, жить было бы не так уж и плохо. Одну из работ — «Отдых на пути в Египет» — купил восхищенный кардинал дель Монте. (Сегодня она находится в знаменитой римской картинной галерее Дориа-Памфили.) В мастерски воссозданную атмосферу поэтичности и покоя верный себе автор внес бытовые нотки. Так, крылья ангела имеют грязно-серый оттенок, явно подсмотренный художником у голубей с римских улиц. А канонический ослик, чья морда выразительно выглядывает из-за плеча Иосифа, умеет слушать мелодию, о чем говорит его взгляд, устремленный на играющего ангела. Для Девы Марии позировала проститутка Аннучче, которую Караваджо любил и часто изображал на своих картинах.

С этой картины на Караваджо началась настоящая охота. Богатые меценаты наперебой предлагали ему свое покровительство, но он не торопился с ответом. Только осенью 1594 года художник отдал наконец предпочтение кардиналу Франческо Мария Борбоне дель Монте.

Художник и меценат

Выбор оказался удачным. В замке кардинала Караваджо проведет почти пять лет, которые отшлифуют его мысли и технику. Кардинал имел либеральные взгляды, и в его доме часто бывали Галилей, Джордано Бруно и Томмазо Кампанелла.

Маэстро Галилей, едва ему представили художника, принялся с жаром доказывать, что живопись по выразительности уступает музыке. Застывшая картинка производит гораздо меньшее впечатление, чем меняющиеся звуки. Караваджо промолчал, но в следующее посещение изумленный ученый увидел «Музицирующих мальчиков».

Для художника были важны не льющиеся звуки музыки, а пауза. Он писал картину ради мига, который обычно не задерживается в памяти, но продолжает жить на холсте. Музыканты на картине отложили инструменты, перелистывая партитуру. Еще витают отзвучавшие нотки, слышен шелест страниц, но зрители и персонажи картины находятся в ожидании нового allegro. Потрясенный Галилей пожал художнику руку…

Но больше всего поразил современников щит «Голова Медузы». Караваджо писал его по заказу дель Монте. Кардинал хотел подарить щит герцогу Фердинанду I Медичи взамен утерянного, который расписал когда-то Леонардо да Винчи.

Караваджо выкинул из головы сюжет, который пытался донести до него дель Монте. На щите он изобразил крик. Отруб ленная голова Медузы с искаженным от ужаса лицом вопит от боли! «Такого живопись не знала, чтобы на холсте был слышен крик!», — написал о картине известный поэт Джамбаттиста Марино.

Караваджо становится знаменитым. Однако президент Академии Святого Луки наотрез отказался принять его в члены академии, в священный ареопаг избранных. «Пусть рисует себе уличных бродяг! — заявил Федерико Дзуккари. — Черни не место в нашей академии!»

Но, несмотря на оценку коллег, интерес к художнику-новатору рос с каждым днем. А Караваджо тем временем грустил… Теперь он мечтал о новом зрителе. Отказ академии означал, что ему никогда не дадут крупных работ, которые могло бы увидеть множество людей. И его удел ублажать вкусы небольшой группки коллекционеров, соперничающих друг с другом.

Однако он ошибался. При содействии друзей Караваджо был приглашен во дворец кардинала Барберини, где написал его портрет. Работа так понравилась кардиналу, что художнику было предложено создать три сюжета для церкви Сан-Луиджи деи Франчези. Караваджо подмахнул контракт, даже не посмотрев на сумму гонорара.

Первую из трех картин он писал уже не в замке дель Монте. Кардинал стал уставать от вечно вспыльчивого постояльца. А для Караваджо замок покровителя был хоть и золотой, но все же клеткой. Они расстались без упреков и обид. И в дальнейшем кардинал не раз помогал художнику и остался самым ревностным ценителем его таланта.

Новый покровитель Караваджо, кардинал Маттеи, восхищался художником не меньше дель Монте. В его доме, в отличие от строгих порядков прошлого хозяина, царила вольница, дышалось легко. Здесь Караваджо прожил полтора года и создал свои первые монументальные полотна.

В первые дни Великого поста по всему городу разнесся слух о новой картине в церкви Сан-Луиджи деи Франчези. Римский люд валом пошел смотреть «Призвание апостола Матфея». Большинство картин Караваджо на библейский сюжет. Но художник, актуализируя проблему добра и зла, переносит его из древней Палестины в современные ему дни, изображая современников и жанровые сцены, которые происходят повсеместно.

Таким образом, язык искусства, которым владел Караваджо, оказался понятен всем. Люди видели себя персонажами его картин. К тому же, верный своим принципам, он настолько точно прорисовывал каждую деталь, что созданный им живописный мир расширялся, вбирая в себя зрителей.

Вторая картина была написана после казни Джордано Бруно. Караваджо знал его лично. После одного из скандалов художник попал в тюрьму Тординона, его посадили в камеру к опальному философу. Три дня они провели в разговорах, и его мысли крепко засели в сознании Караваджо.