Мышиный король - Алла Герц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В коробке были ее первые прописи, дневник за первый класс и книга. Софья осторожно, даже как-то боязливо потянулась к ней. Она пришла в эту комнату именно за этой вещью. Девушка знала это, не врала себе. Она помнила свой разговор с психотерапевтом. Пусть теория Владимира Семеновича провалилась, но все же Софья чувствовала в размышлениях специалиста некое логичное зерно. Страшная сказка…
Девушка взглянула на обложку. Это было красивое детское подарочное издание. В середине картинки блестела огнями шикарная новогодняя елка, под самой макушкой на ней висел золотой орех, по форме почему-то похожий на алмаз в ювелирной огранке. Справа стоял Щелкунчик. В красивой форме, бравый и уверенный. С жуткой улыбочкой игрушки. Слева был изображен Мышиный король. В сером кафтане, с несколькими головами. Вместо ожидаемых злорадных усмешек на его мордах застыло странное задумчивое выражение.
Софья заставила себя не размышлять, не искать прототипы в реальной жизни, никого не сравнивать с картинками. Это слишком по-детски. И откровенно глупо. Девушка раскрыла книгу.
На первом листе внизу стояла подпись, сделанная чьим-то красивым округлым почерком. «Возвращайся скорее в свою сказку». Сейчас эти слова казались зловещими. Слишком. Это послание из прошлого очень четко перекликалось с настоящим. Как злая насмешка или…
В коридоре послышались чьи-то шаги. И Софья, почему-то испугавшись, захлопнула книгу, прижала ее к себе. Шаги приблизились к двери ее комнаты, а потом неизвестный посетитель развернулся, темной тенью придвинулся к полуоткрытой двери комнаты, где сейчас сидела на полу девушка.
– О! – радостно возвестил Мишка, появляясь на пороге. – У тебя вечер воспоминаний? Не помешаю?
– Ты меня напугал, – призналась ему подруга.
На лице художника мелькнуло выражение удивления и тревоги, но тут же он снова тепло улыбнулся, устраиваясь рядом с ней на полу.
– Я не помню этого платья, – он указал на коробку. – Примеришь?
– Оно мне только на руку налезет, – весело отозвалась Софья. – Ты этот период не застал. Но можешь оценить мои рисунки.
Друг вытащил несколько и стал просматривать.
– Ну, вообще у тебя всегда был стиль, – признал он. – Если бы все сложилось немного иначе и ты могла бы заниматься искусством, сейчас устраивали бы выставки вместе.
– Ну, я ни о чем не жалею, – чуть пожала девушка плечами. – Зато жду твоей следующей серии. Ты много работаешь. Хотя, извини, меня до сих пор как-то немного смущает, что ты это делаешь по ночам.
– Сонь, ты как ребенок! – усмехнулся Мишка. – Откуда эти шаблоны? Свет важен был художникам-пейзажистам в позапрошлом веке, когда не было электричества. И вообще, вспомни Моне.
– Не могу, – хитро отозвалась девушка. – Не были знакомы. Он умер слишком рано.
– Разве что, – отозвался по-прежнему весело друг. – Но вспомни, именно он рисовал свой собор при разном освещении. Он тогда уже доказал, что можно использовать для творчества любое время. А я пейзажи вообще никогда не рисовал. И на моем чердаке мощные лампы.
– Тебе виднее, – закрыла Софья тему. – Главное, чтобы все получалось. Если ориентироваться на громкость музыки, которая на твоем чердаке орет, прогресс, видимо, есть.
– Совсем нет, – легко возразил Мишка. – Сегодня, по крайней мере. Я просто прятался там от Светки. И доставал ее тяжелым роком.
– Опять поссорились? – сочувственно спросила девушка.
– Она слишком нервничает из-за тебя, – признал уже серьезно художник. – И тут еще опять увидела что-то в доме. Кажется, снова крысу. Или мышь. Орала дико. А потом стала требовать, чтобы я купил крысиного яда.
Почему-то Софье стало неприятно. Она не любила грызунов, но они же живые! Видеть в своем доме какую-то отраву она не хотела. К тому же крысы теперь казались девушке как-то связанными с тем человеком в сером. А вредить его слугам девушка не стала бы.
– Надеюсь, ты не собираешься этого делать? – спросила она друга серьезно.
– Конечно нет, – успокоил он. – Я так и сказал. Мы эту гадость сами быстрее съедим, чем крысы. Еще отравиться не хватало.
– Правильно, – успокоившись, кивнула Софья. – Но Светка не любит, когда не по ее.
– О да! – с чувством подтвердил художник. – Она и так в расстроенных чувствах, а я этого не могу оценить, понять и поступить согласно ее капризу. Ну, ты сама это тысячи раз слышала. Когда дошли до того, что ей придется всех нас хоронить, я сбежал. Сидел, слушал музыку. Ждал твоего возвращения. Дежурил у окна, потому видел, когда ты приехала.
– Чего сразу не спустился? – удивилась девушка.
– Тебе было нужно спокойно поесть и тоже отдохнуть, – рассудил Мишка. – А потом я пошел к тебе поболтать, но оказалось, мы оба ошиблись дверью.
– Вроде того, – улыбнулась Софья. – Но мы же болтаем.
– Нет, – с напускной серьезностью отозвался друг. – Мы ведем великосветские беседы. О дизайне нарядов, живописи, и… кажется, пора переходить к теме литературы. Ты так трогательно прижимаешь к себе эту книжку. Любимая детская сказка?
– Как сказать. – Девушка продемонстрировала ему обложку, чтобы Мишка смог прочесть название.
– Беру свои слова назад, – тут же в прежнем шутливом тоне признал он. – Эта совсем не детская сказка. И любимой она быть по определению не может. Она слишком странная для этого. Тебе надо было ее обсудить с тем психотерапевтом. Подходящая тема.
– Вообще-то именно ее мы и обсуждали, – призналась Софья. – И наверное, из-за нее я здесь.
Она кратко пересказала ему эту часть беседы с Владимиром Семеновичем. Друг нахмурился.
– Знаешь ли, – заметил он. – Нашествие грызунов в последнее время в свете таких новостей кажется мне зловещим. Но… Вообще, во всем этом что-то есть. Говоришь, не знаешь, откуда у тебя взялась эта книга?
– Родители тоже не знали, кто ее подарил, – подтвердила девушка. – Не могли вспомнить. Вроде бы ее принесли под мой день рождения. А
