Черногорцы в России - Коллектив авторов

Согласно воспоминаниям черногорского литератора Симо Матавуля, наш герой появился в Цетинье в конце 1883 г. Вскоре по приезде Попович-Липовац был приглашен на аудиенцию к князю Николе Черногорскому, а из кабинета вышел уже в должности личного княжеского адъютанта! Возможно, свою роль здесь сыграло определенное «родство душ». Князь Никола, кроме всего прочего, был поэтом и как раз в это время писал драму «Балканская царица». Попович-Липовац, сам будучи писателем и поэтом, немедленно вошел в «дискуссионный клуб» ближайших «советчиков», которых князь, написав очередной отрывок, немедленно звал на его прочтение и обсуждение. Вскоре драма была закончена, и наш герой в качестве актера-любителя принял участие в ее постановке23. Таким образом, литературная деятельность помогла Липовацу сразу же выдвинуться при черногорском дворе. В этот период он напечатал около сотни своих стихотворений в черногорских газетах: «Црногорка», «Глас Црногорца», «Зета», «Нова Зета», «Луча» и в других, выходивших за пределами Черногории, – «Српска зора», «Словинац» и «Явор»24, попробовал себя и в драматургии, но потерпел здесь неудачу.

В 1883 г., в тот год, когда Попович-Липовац вернулся в Черногорию, в Петербурге вышло в свет на русском языке его главное прозаическое произведение – книга «Россия и Черногория со времен Петра I». Она писалась не один год, и будущие ее главы выпускались Липовацем в виде отдельных статей в русскоязычной печати еще в 1874 и в 1879 гг. В этой книге самым тщательным образом были описаны и разобраны основные черты характера черногорца и черногорки. Простые патриархальные отношения, существовавшие в Черногории на тот момент, родственные связи, вопросы веры и верности православию, мораль, обычаи и традиции и вообще все этнографические и психологические особенности народа – всему этому нашлось место на страницах книги. Книга написана очень живо, прекрасным русским литературным языком и читается буквально на одном дыхании. Она не могла не привлечь внимания русской общественности, которая чрезвычайно интересовалась положением балканских славян. Не удивительно, что эта книга была дважды переиздана – в 1887 и в 1890 гг.; ее высоко оценил русский ученый П. А. Ровинский в своей рецензии, вышедшей в «Журнале министерства народного просвещения» в августе 1884 г. Однако он при этом отметил несоответствие названия книги – «Россия и Черногория со времен Петра I» – ее содержанию. Липовац учел это замечание, и в дальнейшем второе и третье издания книги вышли уже под новым заголовком – «Черногорцы и черногорские женщины. Россия и Черногория».

О военной стороне деятельности Поповича-Липоваца в Черногории известно чрезвычайно мало. Он впоследствии утверждал, что исполнял в черногорской армии роль инструктора, но неизвестно, кем именно он командовал, кого и чему конкретно обучал. Как личный адъютант князя, Липовац должен был участвовать в государственной жизни, в принятии важных политических решений; но и об этом мы ничего не знаем. В 1890 г. он получил чин бригадира (бригадного генерала) и должность командира Приморской бригады25.

Примерно в это же время он женился на Анне Степановне Радонич26. У них было четверо детей: Елена (родилась 2 мая 1892 г.), Владислав (родился 29 января 1895 г.), Вера (родилась 6 апреля 1896 г.) и Георгий (родился 6 сентября 1897 г.)27. При этом Липовац никогда до конца не порывал связей с Россией. Так, в 1893 г. он в первый раз обратился с ходатайством о пожаловании ему российского дворянства, как кавалеру ордена Св. Владимира. 12 января 1894 г. Таврическое дворянское депутатское собрание признало за ним права потомственного дворянина, но месяц спустя Сенат отменил это решение, поскольку Попович-Липовац не принял присягу на русское подданство 28. И все же весной 1898 г. нашему герою пришлось покинуть Черногорию; причиной отъезда стал острый личный конфликт с княжеским семейством. В архиве при музее короля Николы в Цетинье удалось обнаружить следующую собственноручную записку Поповича-Липоваца, датированную 11 февраля 1898 г.:

«Я, нижеподписавшийся Йован Липовац, бывший бригадир Приморской Нахии, клянусь Богом живым и своей честью, что никогда и ни в коем случае, ни одной живой душе – как иностранцу, так и черногорцу, я не говорил, что Его Высочество престолонаследник посягал на честь моей жены»29.

Как явствует из текста этой записки (а также двух последовавших за ней писем к князю), наш герой стремился потушить грандиозный скандал (скорее всего – сплетню, пущенную третьим лицом), надеясь на беспристрастный суд князя. Но, похоже, князь Никола решил в этой ситуации сделать своего бывшего адъютанта «козлом отпущения». В конце февраля Липовац был изгнан из Черногории30.

Вернувшись в Россию, он в июне 1898 г. вновь возбудил прошение о принятии его в русское дворянство. На этот раз препятствий для этого усмотрено не было, и 5 ноября 1898 г. Попович-Липовац официально стал русским дворянином31. Он некоторое время исполнял обязанности предводителя дворянства Бердянского уезда Таврической губернии, но при этом не уставал хлопотать о своем возвращении на русскую военную службу. И здесь судьба его внезапно приняла удивительный оборот.

5 декабря 1902 г. министр императорского двора барон Фредерикс направил военному министру генерал-адъютанту Куропаткину следующее письмо:

«Милостивый государь Алексей Николаевич!

26-го сего ноября во время торжества праздника ордена Святого Георгия в Ливадии, Государю Императору благоугодно было осчастливить разговором отставного поручика и бывшего адъютанта Его Королевского Высочества князя Николая Черногорского Ивана Юрьевича Поповича-Липоваца, после чего Его Императорское Величество Высочайше повелел мне сообщить Вашему Высокопревосходительству, в виду его ходатайства, о представлении всеподданнейшего доклада, с Вашими соображениями по принятию вновь на службу Поповича-Липоваца с чином, соответствующим настоящим чинам его сверстников в Л. Гв. Гренадерском полку и с предоставлением ему, буде сочтете это возможным, какой-либо должности, на которой он бы мог приносить пользу службе»32.

Неделю спустя, 14 декабря, Куропаткин получил собственноручное письмо Липоваца, в котором тот подробно описывал детали своей встречи и беседы с Николаем II:

«Его Величество, после того, как изволил выразиться, что знает мои боевые заслуги, мою молодецкую службу, как постоянного командира охотников, знал и мою службу как д. предв. дворянства в Тавр. г. Берд, у., зная, что я состоял под личным покровительством Его почившего Родителя, милостью которого я никогда не злоупотреблял, – спросил, не желал ли бы я снова поступить на службу Его Величества.

Мой ответ был: "Желал бы, если поступлением на службу не потеряю права на воспитание детей, которым правом пользуюсь как раненый 2-го раз., и если меня приняли бы по гвардии в сравнении со сверстникамы, или чином меньше по службы в черногорских войсках".

Государю Императору на это было угодно сказать, чтобы я насчет детей не беспокоился, что этот вопрос Он устроит, что касается чина, и поступления на службу, поезжайте к генералу Куропаткину от Моего имени, скажите ему, что Я Вас послал; Я уверен, что он зделает для Вас все, что можно, тем более, что Вы еще можете принести пользы службы и Отечеству. Скажите ему, – буквально повторите, что Я, "дорожа памятью Моего дорогого Родителя, желал бы Вас от души устроить, еще скажите ему, что бы он об Вас лично Мне зделал доклад, впрочем, Я прикажу генералу Мосолову написать ему". Безконечно осчастливленный Монаршею милостью, я уехал в Ялту»33.

К письму была приложена докладная записка Липоваца, в которой он уточнял свои желания: «Я, как единственный признанный черногорским правительством генерал, вполне надеюсь на высокую милость Его Величества, быть принятым на службу или чином меньше, или в сравнение со сверстниками по Л.-Гв. Гренадерскому полку, зачислив меня только в списки полка, с которым связана моя боевая служба, – прикомандировать меня куда угодно будет Вашему Высокопревосходительству – в этом случае применить ко мне закон об русских офицерах, которые служили в Болгарии, тем более что я в последнюю турецкую войну за боевые отличия получил 4 награды и вполне подхожу под Высочайшую милость, дарованную 28 ноября с. г. участникам войны, получившим 3 боевые награды»34.

Подобная просьба императора была равносильна приказу, и Куропаткину не оставалось ничего другого, как только исполнить волю монарха. Впрочем, похоже, и он был несколько ошарашен чрезмерностью высочайших милостей. Уйти со службы поручиком, а вернуться гвардейским полковником – такое «уравнение в чинах со сверстниками» обычно делалось лишь для представителей иностранных царствующих династий и их ближайших родственников! Резче всего неудовольствие по поводу столь стремительного взлета выразил ближайший помощник Куропаткина генерал В. В. Сахаров35, однако его особое мнение не было принято во внимание.