Шипы близкой дружбы - Наталия Николаевна Антонова

– Насколько я понимаю, – проговорил следователь, – вы не желаете делать чистосердечное признание?

– Даже не собираюсь.

– Но почему?!

– Вам непонятно?

– Нет.

– Потому что я не убивал её! Я вам уже говорил об этом русским языком!

– Что ж, вы задержаны, – бесстрастно произнёс следователь.

– На каком основании?

– На основании оставленных вами отпечатков на орудии преступления, свидетельских показаний и вашего собственного признания в том, что вы ссорились с Гульковой перед самой её смертью.

– Но я не убивал её!

– Разберёмся. – Наполеонов вызвал конвой: – Уведите задержанного.

Следователь был не в лучшем настроении, когда отправился, предварительно созвонившись, к двоюродной сестре Гульковой Людмиле Витальевне Лунёвой.

Едва набрав на домофоне номер квартиры, следователь услышал взволнованный женский голос:

– Кто это?

– Следователь Наполеонов. Я звонил вам.

– Да, да, заходите.

Лунёвы жили на втором этаже, поэтому гостеприимно распахнувшийся перед ним лифт Наполеонов проигнорировал и поднялся пешком. Лунёва ждала его в дверях. Женщина показалась ему совсем молодой. Она была в домашних брюках цвета топлёного молока и светлой блузке навыпуск. Наполеонов почему-то ожидал увидеть её в чёрном и отметил про себя: «Траура по сестре Лунёва не носит. Что бы это значило?» На самом деле он и сам знал, что это могло ничего не значить.

– Проходите. – Лунёва жестом пригласила его в квартиру, провела в небольшую, но уютную комнату. Она точно не была ни спальней, ни гостиной, ни детской. Наполеонов решил не ломать себе голову насчёт её предназначения. Просто сел на предложенный ему хозяйкой мягкий стул за круглым столом. Машинальным жестом приподнял и сдвинул с края кружевную скатерть, освободив таким образом себе место, положил на него папку. – Я хочу поговорить с вами о вашей сестре.

– Об этом я уже догадалась.

– Расскажите мне о ней.

– Что именно?

– Какой она была при жизни.

– Обычной. Хотя, если учитывать то, что Лена росла в обеспеченной семье, она была более уверенной в себе, могла себе больше позволить.

– Например?

– Например, проигнорировать правила, обязательные для нас, простых смертных, – с горькой улыбкой проговорила женщина.

– Интересно. И давно это стало у неё проявляться?

– С детства. Но пока был жив дядя, отец Лены, он сдерживал её порывы, и Лена научилась держать себя в рамках. После смерти дяди она стала полновластной хозяйкой всего нажитого их семьёй.

– Нажито, как я догадываюсь, было немало?

– Верно, – сказала Лунёва. – Но вообще-то Лена умела делать добро близким людям.

– Например?

– Например, когда у нас родился второй ребёнок, помогла нам купить четырёхкомнатную квартиру. Мы бы с мужем её ни за что не потянули.

– То есть она дала вам в долг?

– Нет, просто добавила до нужной суммы свои деньги.

– И много у вас не хватало?

– Больше половины, – честно призналась женщина.

– Она вам ещё как-то помогала?

– Лена крёстная наших детей, поэтому постоянно делала подарки и просто покупала необходимые детям вещи. Старший сын захотел играть на фортепьяно, и она купила ему отличное пианино.

– Вы были дружны с сестрой?

– Если вы хотите спросить, были ли мы закадычными подругами, то нет. Я старалась не навязываться Лене лишний раз, не мозолить глаза.

– Почему?

– Чтобы не чувствовать себя бедной родственницей.

– Но ведь вы с мужем, как я предполагаю, оба работаете?

– Вот именно! – несколько пылко ответила Людмила Витальевна. – Поэтому у нас с Леной был уговор, что она может, если захочет, тратить деньги на детей, но никак не на нас с мужем.

– А она пыталась облагодетельствовать и вас?

– Да, она хотела купить мне норковую шубу и сильно обиделась, когда я отказалась от такого подарка, хотя я всячески старалась смягчить удар по Лениному самолюбию.

– Вы отказались, простите, из-за пролетарской гордости?

Лунёва невесело рассмеялась и ответила:

– И из-за этого в какой-то мере. И к тому же я не люблю шубы.

– Совсем?

– Совсем.

Наполеонов вспомнил свою подругу Мирославу, которая считала для себя категорически неприемлемым носить на себе шкуры убитых животных. Наполеонов сначала пытался спорить с ней, но когда Мирослава прямо спросила его:

– Ты хотел бы, чтобы с тебя содрали шкуру и сшили из неё кожаное пальто для медведя? – Наполеонов опешил:

– Почему именно для медведя?

– Пускай для оленя!

– Моей шкуры на пальто для оленя не хватит, – обиделся тогда Шура.

И вот теперь он не решился спрашивать Лунёву, почему она не любит шубы. Не любит, и ладно. Вместо этого он проговорил:

– Я обязан задать вам вопрос, который может показаться вам неприятным.

– Чего уж там, задавайте, – махнула рукой Лунёва.

– Людмила Витальевна, вы не знаете, составляла ли ваша сестра завещание?

– Составляла, – просто ответила женщина.

– И вы знаете его содержание? – осторожно спросил следователь.

– Знаю.

– Можете поделиться своими знаниями со мной?

– Да, – ответила Лунёва.

Наполеонов изобразил всем своим видом предельное внимание. Но Людмила Витальевна, казалось, даже не заметила этого.

– Квартиру Лена завещала Дуне, простите, своей домработнице Евдокии Сориной. Ей же она завещала третью часть своих денежных средств.

– А две другие части?

– Их Лена обещала поделить между моими сыновьями. Они должны получить их, когда им исполнится по двадцать пять лет.

– А что станет с её фирмой.

– Вот про фирму Лена не упомянула. А я считала неприличным задавать ей этот вопрос. К тому же… – проговорила Лунёва и замолчала.

– Что к тому же? – подтолкнул её Наполеонов.

– Я сочла её цитирование собственного завещания делом несерьёзным, – смущённо проговорила женщина.

– Это ещё почему? – удивился следователь.

– А вы сами не догадываетесь?

– Следователям по статусу не положено озвучивать свои догадки, – отговорился Наполеонов.

– Ну что ж, тогда озвучу я свои, – повела плечами женщина. – Ленино завещание можно было воспринимать только как нечто претензионное.

Наполеонов хотел что-то сказать, но Лунёва остановила его жестом и продолжила озвучивать свою мысль:

– Лена была моложе меня на целых пять лет. Она в любое время могла выйти замуж и завещать своё имущество собственным детям, которые родились бы у неё в браке.

– Но не случилось, – тихо произнёс следователь.

– Не случилось, – эхом отозвалась Лунёва.

– Женихи у вашей сестры, конечно, были?

– Были, – кивнула женщина, – хотя назвать их женихами язык не поворачивается.

– Отчего же?

– Лена говорила, что не хочет замуж и мужчины ей нужны только для здоровья. Хотя были и те, кто ухаживал за ней всерьёз. Однако она считала, что им всем нужны только её деньги.

– Людмила Витальевна, вы сказали, что не были своей сестре закадычной подругой. А вообще такая подруга имелась у Елены?

– А как же! – воскликнула Лунёва. – Светлана Бакунина.

– И насколько они были близки?

– Настолько, что Лена дала