Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» - Густав Шпет

Вследствие систематического обеднения и разорения рыцарского землевладения низший слой этого «третьего сословия», — то есть мелкое землевладение, — непрерывно рос. Точно так же рос, с развитием английского мореплавания и торговли, и чисто городской состав этого слоя. Революция XVII века была и результатом этого роста, и бурным его выражением. В итоге к концу XVII века произошло социальное перемещение, отодвинувшее остатки прежнего джентри к верхнему классу крупных землевладельцев, лордов, а среднее место занимает прежний низший слой «третьего сословия». В то же время состав джентри постоянно обновляется, так как разбогатевшие горожане, крупные торговцы пополняют ряды землевладельцев. Титул «эсквайр» распространяется и на этих новых членов джентри, а равным образом на видных представителей городского сословия, на людей, получивших высшее образование, и на высших должностных лиц военного и гражданского управления. Еще более широкое применение получает титул «джентльмен», который теперь легче определить отрицательно, чем положительно; во всяком случае, он не определяется одним имущественным положением: обедневший джентри — джентльмен, разбогатевший лавочник или ремесленник — не джентльмен. Другими словами, в общежитии этот титул начинает играть ту роль, которую он играет и в настоящее время, то есть когда его содержание чувствуется только при особом подчеркивании или при отрицании.

После революции и в начале XVIII века экономическое преуспеяние Англии продолжалось, новый «средний класс» возрастал количественно и накоплял все более значительный капитал, не приобретая при этом политических прав. Лорды и джентри продолжали быть правящим классом и усиленно сосредоточивали власть в своих руках: законодательную — в парламенте, судебную и исполнительную — на местах. Началось укрепление и усиление джентриархии. Выгоды развивавшегося земледелия и вывоза сельскохозяйственных продуктов заставили лордов и джентри скупать земли у фрихолдеров и сдавать в аренду. Арендаторы и фрихолдеры оказались в полной зависимости от крупных землевладельцев, и их избирательные голоса принадлежали кандидатам джентри. Состав «избирательного корпуса» в городах отличался крайней неопределенностью, и парламент не предпринимал никаких мер для ее устранения, пока правящий класс мог пользоваться этой неопределенностью в своих интересах. В корпоративных городах (ч. 33) широко применялся во всевозможных видах подкуп как корпораций, так и всей, часто очень немногочисленной, массы избирателей; так называемые гнилые, или карманные, местечки были собственностью землевладельцев, которые просто назначали своих кандидатов в члены палаты общин; предоставление избирательных прав новым городам, росшим вместе с ростом промышленности, трактовалось дворянским парламентом как нарушение конституции. То же стремление лордов и джентри не выпускать власть из своих рук наблюдается и в местном управлении. Должности судей и высших гражданских чиновников (не говоря уже о военных командных должностях) замещаются кандидатами из их же среды или отдаются в награду за поддержку их политики.

Стремительное развитие промышленности во второй половине XVIII века, быстрый рост мануфактурного и машинного производства привели наконец к тому открытому конфликту между «средним классом» и классом правящим, который должен был кончиться или революцией, или парламентской реформой в пользу первого (ч. 16 сл.). В процессе этого конфликта, а тем более после разрешения его, титулы «эсквайр» и «джентльмен» потеряли не только реальное значение, которое они имели в средние века, но даже то условное значение, которое сохранялось за ними еще в XVIII веке. Всякий человек, получивший высшее образование или занимающий сколько-нибудь видное положение в обществе, может титуловаться эсквайром Титул этот обычно ставится на конвертах писем вслед за фамилией адресата «Samuel Pickwick, Esq.» — «Сэмюелу Пиквику, эсквайру»; а также в разного рода списках, документах, перечислениях как в первой главе «Записок Пиквикского клуба», в протокольной записи. Употребление этого титула, помещаемого позади фамилии, позволяет опустить неизбежно предшествующие ей в других случаях: «мистер», «доктор», «профессор» (последние два перед фамилией также делают ненужной прибавку «мистер»), но зато требует упоминания крестного имени: «Сэмюел Пиквик, эсквайр». Если имя неизвестно, его заменяет иногда тире («— Пиквик»). Лакей мистера Бентама в Бате, мистер Смаукер, посылает письмо Сэму Уэллеру, прибавляя титул «эсквайру», но так как он не знает имени его, он ставит перед его фамилией прочерк (гл. 33, XXXVII).

Награждая членов Пиквикского клуба (гл. l) титулом «эсквайр», Диккенс указывает на высокое образование пиквикистов, но не на принадлежность их к джентри, как низшей ступени дворянства, и тем менее к сословию землевладельцев; последних в XIX веке именуют сплошь и рядом даже не эсквайрами, а кантри-джентльменами (помещиками). Что касается титула «джентльмен», то он еще в большей степени потерял связь с дворянским сословием и обозначает просто «благородие», как в подчеркнутом смысле морального благородства, так и в конвенциональном смысле хорошего воспитания или общественного положения; обращение к собранию «джентльмены» соответствует нашему прежнему «милостивые государи».

Индивидуализированно представители джентри в «Пиквикском клубе» не выступают, за исключением никак ближе не характеризованных кандидатов на итенсуиллских выборах — Горацио Физкина, эсквайра, из Физкин-Лоджа (название его поместья) и почтенного Сэмюела Сламки из Сламки-Холла (гл. 12, XIII); титул последнего — «почтенный», по всей вероятности, указывает на то, что это — представитель высшего слоя джентри, а именно — один из сыновей барона или виконта или один из младших сыновей графа (как мистер Краштон в Бате, гл. 31, XXXV). Зажиточный провинциальный приятель мистера Пиквика — Уордль — не является представителем джентри; судя по брошенному мимоходом (гл. 25, XXVIII) замечанию Диккенса, он принадлежит к высшему, зажиточному слою вольных земледельцев, так называемых йоменов (IХ Уордль). Коллективно джентри, однако, выступает на итенсуиллских выборах как организатор, — мистер Пиквик объясняет состояние перепившихся избирателей «неумеренной добротой джентри» (гл. 12, XIII). Чертой к характеристике джентри может служить отмечаемое Джинглем соблюдение рангов на балу в Рочестере (гл. 2). Не как с представителем джентри, но для иллюстрации пережитков джентриархии Диккенс знакомит пиквикистов и читателя с мэром и судьею города Ипсуича (гл. 21, XXIV; 22, XXV).

ЧАСТЬ 33

Города

Диккенс, заставив своих героев в «Пиквикском клубе» путешествовать по провинции, вынужден был дать характеристику английских городов. Пока Диккенс описывает города, в которые судьба забрасывает восторженного мистера Пиквика, со стороны внешней и чисто бытовой, его изображения отличаются точностью и яркостью. Но Диккенс опять становится расплывчатым, как бы пребывающим вне времени, мало удовлетворяющим читателя, лишь только последний заинтересуется историческим моментом, к которому относится описание Диккенса. Между тем английские города отличаются таким многообразием своей административной организации и в такой степени, каждый по-своему, отражают свою историю, что любопытство читателя в этом направлении нельзя назвать праздным. Правда, как мы знаем, Диккенс выбрал годы, предшествовавшие большим реформам: парламентской и муниципальной, но, во-первых, Диккенс и здесь допускает кое-какие анахронизмы, которые способны сбить читателя, а во-вторых, даты этих реформ отмечают только юридическое закрепление разных исторических отношений и перемен, мимо которых писатель-реалист не прошел бы и о которых парламентский репортер не мог не знать. А как история способна изменить социальное лицо города, можно видеть из того сопоставления, которое делает сам Диккенс, сравнивая Четем своих детских лет и Четем того времени, когда его посетил «Путешественник не по торговым делам» (гл. 13; ср. выше, ч. 1). Вышеприведенные хронологические данные могут подсказать читателю вопросы, на которые он вправе ждать от Диккенса ответов. В более детальный анализ мы входить не можем и ограничимся только разъяснением терминов, которыми в обезличенном виде пользуется в своих описаниях Диккенс (ниже — ч. 44—51 — остановимся на упоминаемых Диккенсом городах поименно).

В «Пиквикском клубе» только два города выступают под вымышленными названиями: Магльтон (ч. 45) и Итенсуилл (ч. 46). Причины, в силу которых Диккенс решил замаскировать два города, неизвестны, — о них можно только догадываться. И, может быть, мы будем недалеки от истины, если предположим, что назвать место проведения выборов значило бы назвать по именам и некоего реального члена парламента, и его забаллотированного соперника. А если принять во внимание, что Англия чтит своих спортивных чемпионов, в особенности в крикете, выше, чем заурядных членов парламента, то надо признать, что сатирическое описание магльтонского матча также задевало бы определенных, по имени известных героев дня, если бы Диккенс не замаскировал место их состязания псевдонимом. Как бы то ни было, именно вымышленные названия городов заставили Диккенса войти в более детальную их характеристику, чем если бы им были названы города, хорошо всем известные. И однако, характеризуя Магльтон, Диккенс ограничивается немногими указаниями, которые дают русскому читателю весьма смутное представление о социальном значении города. Магльтон, узнаем мы, город корпоративный, с мэром, гражданами (burgesses) и фрименами, древний парламентский город (гл. 6, VII).