Избранные произведения. Т.3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя - Алан Фостер

Просьбы описать врага более точно дали возможность открыть у Борна неожиданный талант к рисованию. Используя белое вещество, похожее на мел, он нарисовал акади на поверхности отполированного черного дерева.

— Старайтесь ударить сюда, — показывал он, — между передних лап или между глаз. Каждый акади, — продолжил Борн, — в половину моего роста.

— Размером с немецкую овчарку, — задумчиво произнес Кохома.

У акади было толстое, гибкое бесхвостое тело; они ходили на шести тонких, но очень сильных лапах, которые были разной длины и с закругленными когтями, что давало возможность быстро передвигаться по любым ветвям и корням. Их передняя часть слегка суживалась, заканчиваясь двойной челюстью, которую окружали мышцы. Шеи не было. Челюсть очаровала Логан. Одна ее часть двигалась вверх и вниз, как обычная челюсть, в то время как вторая — вправо и влево. Работая одновременно, они образовывали небольшой сустав, который мог перерезать дерево или кость так же ловко, как лазер мог разрезать кусок металла.

Зубы в верхней и нижней частях челюсти были треугольные и острые, как лезвие бритвы, в то время как с другой стороны они были квадратные, разделенные на конце и слегка закругленные назад, чтоб удобнее было забрасывать пищу в опустевший пищевод. Три глаза, расположенные вдоль головы на небольшом расстоянии друг от друга, находились почти на противоположной ее части, с другой стороны челюсти. У акади было три щупальца, два из которых были с той же стороны головы, что и глаза, два пониже, а один на уровне глаз. На кончиках задранных зубчатых щупалец были присоски, чтобы акади могли ими удерживать добычу. Акади были особого ржаво-оранжевого цвета. Глаза и ноги — иссиня-черные. Несмотря на то, что у акади было три глаза, говорили, что у них был очень жалостливый взгляд.

— Это опровергает разные утверждения об отсутствии у них обоняния и чувствительности, — сказал Борн, — которые на самом деле у акади очень хорошо развиты.

— Многосистемный аппарат для пережевывания пищи, — тихо произнесла Логан. — Очень хорошо устроен, очень эффективен. — Она покачала головой и пробормотала: — Боже мой, я бы не хотела повздорить ни с одним из них, а мы должны сражаться с тысячами. — Логан спокойно взглянула на Борна. — Ваши люди действительно думают, что вы сможете остановить кого-то вроде этих, вооружившись несколькими духовыми ружьями и копьями?

— Нет, — ответил Борн, вытирая ладонью отполированное дерево, — у меня есть дела. — Он повернулся и ушел.

— На них нет надежды, нет надежды вообще, — выпалил Кохома, когда Борн исчез из вида.

— Боюсь, Жан, что ты прав, — задумчиво произнесла Логан.

8

Когда они отдыхали, с улицы донесся звук ударов по коре виноградной лозы Дома. Поначалу он был чуть слышен и рассеивался в пространстве. Он был похож на ветер, пробежавший по ветвям. Звук постепенно становился громче, перерастал в гул, в гудение миллиарда шмелей, приютившихся в новом гнезде.

Гул возрастал, поднимался и распадался на оглушающие обломки звуков, которые ни Кохома, ни Логан никогда прежде не слышали. Звук сотни тонн органического вещества, скатывающегося с бесчисленных жерл вулкана.

Знакомая фигура спрыгнула с лианы вниз.

— Будьте готовы, великаны, акади близко, — посоветовал им Лостинг.

Логан крепко зажала в руке древко копья и убедилась, что костяной топор и нож были надежно привязаны к поясу ее наскоро обрезанных шорт, хотя она и не намеревалась держаться настолько близко от этих животных, чтобы использовать оружие. Все разбегутся еще до их приближения.

Лостинг пошел дальше. Кохома знаком показал ему остановиться.

— Мы уже два дня не видели Борна, Лостинг. Я знаю, что он занят. Он сейчас, наверное, на других позициях?

— Борн. — По лицу Лостинга пробежало несколько выражений, сменяющих друг друга — отвращение — зависть — удовлетворение. — Вы его не видели несколько дней, потому что его несколько дней не было. — Лостинг явно наслаждался недоумевающим выражением лиц двух великанов. — Он как-то вечером ушел из Дома, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Конечно же, он не пошел к акади. У нас есть там разведчики, которые следят за их продвижением к Дому. Его фуркот исчез вместе с ним. — Все было ясно — охотник сбежал.

— Борн трус? — смущенно проговорила Логан. — Это какая-то чушь, Лостинг. Когда все вы струсили, он был единственным, кто спустился к нашему скаммеру.

— Безумец всегда действует по своему собственному разумению, которого не может понять ни один человек, — возразил Лостинг. — Ваш небесный корабль — это было то, о чем никто ничего не знал. Акади же хорошо всем знакомы. Каждый точно знает, что от них можно ожидать смерть. Борн — охотник-одиночка. Если погибнет Дом, а с ним погибнет и поселок, он один может спастись. Нет сомнения в том, что он самый умный из нас. — Выражение лица Лостинга померкло. — Но в этом случае он поступил не умно, потому что если и останется поселок, куда можно будет вернуться, ему все равно не позволят жить среди нас. Вожди и шаман это уже предопределили.

Лостинг повернулся и, схватившись за ближайшую лозу, прыгнул на ветку, которая была над ним, и занялся проверкой готовности защиты.

— Я все же не могу в это поверить, — сказала шепотом Логан, повернувшись лицом к лесу. — Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях.

— Я же говорил тебе, что они оставили свою Цивилизацию и пошли во всем на уступки этому миру, — проворчал Кохома.

— Послушай, Жан, как могли они так опуститься за такое незначительное время? Самые первые корабли колонии вернулись только несколько сот лет назад. — Логан помолчала. — Клянусь, я боготворила этого Борна.

— Ты знаешь, Тими, есть еще одно предположение, — после паузы решился сказать Кохома. Он оценивающе посмотрел на Логан. — И тот, кому нравится Борн, и тот, кому он не нравится, все же признают, что он находчивый малый. Может быть… может быть, он рассчитывает на нас?

Логан с любопытством посмотрела на своего спутника:

— Каким образом?

— Хорошо, подумай немножко, — сказал Кохома, увлекшись своей мыслью. — Он где-то там, — Кохома махнул рукой куда-то в другой конец поселка, — и надеется присоединиться к нам, если сражение будет, как и предполагается, проиграно. Мы исчезаем, как только дело будет приближаться к концу. Он присоединяется к нам, мы добираемся до станции, он удовлетворяет свое жгучее любопытство плюс спасает себе жизнь.

— Это значит, — громогласно воспротивилась Логан, — что ничего, что касается Дома и его друзей, не заботит его? Я не верю в это. Я думаю, что его привязанность ко всему этому миру сильна, больше, чем у любого из этих людей. Я бы могла понять такое отношение, если бы он был наемником, каких можно встретить на окраинах Драллара, или Лалы, или Реплера, но Борн не такой.