Механизм преступного насилия - Игорь Петин

Важным для темы нашего исследования является замечание Гегеля: если конкретная «причина потухает в своем действии, тем самым потухает также и действие, ибо оно есть лишь определенность причины»[405]. К тому же, как отмечает М. С. Гринберг, чем полнее и тщательнее исследуется отдельное, тем шире «просвечивается» в этом отдельном общее, более доступное научному наблюдению[406]. Поставленная задача определения причин преступного насилия на индивидуальном уровне должна рассматриваться с учетом предложенного в § 3 гл. 1 настоящей работы механизма преступного насилия.

Все различия между людьми создаются воспитанием в окружающей их среде, отмечал Гельвецкий[407]. В связи с взаимосвязью общих, частных явлений и отражением их в индивидуальном поведении человека В. Н. Кудрявцев обращал внимание на необходимость «найти соединительное звено между макро– и микропроцессами, между социальными и индивидуальными явлениями криминологического свойства, между общественными противоречиями и поведением преступников»[408]. Исследователь предлагал искать данное звено в категории «образа жизни», где пересекаются все линии взаимодействия общества и личности[409]. Субъектом насильственного преступления, согласно УК РФ, признается лицо, достигшее 16 лет, а в отдельных случаях – 14.

Однако этапы формирования преступной установки следует выявлять в более ранний период. Так, И. М. Сеченов указывал на тесную связь между мыслью взрослого и ребенка[410]. Между тем в нашей стране «разрушена старая и не создана пока новая система воспитания малолетних граждан»[411], что крайне негативно сказывается на социализации гражданина и ситуацию в обществе.

В основе сформулированной Б. Ф. Скиннером концепции модификации поведения человека лежит положение о том, что при рождении человек представляет собой tabula rasa, на которой лишь впоследствии появляется определенное содержание, т. е. характер, мотивация и цели деятельности, смысл жизни. Если исключить генетическую теорию преступности, то с этим можно согласиться. Подход В. Фокса к формированию поведения основан на принципах вознаграждения и наказания[412]. Несмотря на то, что такое отношение к проблеме может показаться чрезмерно упрощенным по отношению к человеку, отрицать теорию гедонизма[413] вряд ли будет правильным, тем более, что уровни вознаграждения и наказания могут быть совершенно различными для каждого индивида.

Трудно переоценить роль и значение семьи или иного окружения в процессе формирования и дальнейшего развития ребенка. Семья – первоначальная структурная единица общества, в которой отражаются устои и отношения общества, происходит их постоянное воспроизводство на основании концепции групповой активности, совместной деятельности[414]. В семье закладываются те ценности, та их иерархия, которая существует в обществе в реальности. Если в семье не уважается личность ребенка как полноправного человека, если необоснованно ограничивается его свобода и допускаются насильственные действия между родителями, а тем более в отношении ребенка, то соответственными ценностями будет наделен «повзрослевший» член нашего общества.

Многие исследователи отмечают взаимосвязь характера отношений родителей и детей на поведение последних в дальнейшей жизни. «Если у детей… плохие отношения с одним или обоими родителями, если дети чувствуют, что их считают никуда не годными, или не ощущают родительской поддержки, они, возможно, окажутся втянутыми в преступную деятельность»[415].

Итак, определяющим периодом для формирования поведения человека является его детство, включая внутриутробный период развития, в течение которого происходит самый быстрый рост организма. На будущее как физическое, так и психическое состояние личности большое значение оказывают условия, при которых протекала беременность, включая эмоциональное отношение матери к окружающему миру и месту в нем своего будущего ребенка. Не менее важными для формирования психологических особенностей личности и его отношения к внешней действительности являются обстоятельства, при которых индивид впервые сталкивается с объективным миром, что имеет место при родах.

В. Квинн, ссылаясь на результаты исследований, отмечает, что «у женщин, которые не рады своей беременности и испытывают от этого стресс, чаще возникают осложнения во время беременности и труднее протекают роды»[416]. Осложнения также могут быть связаны с психикой матери и отношениями с близкими ей людьми. Родовая травма является, по сути, итогом предшествующих физиологических и психических срывов матери и ее отношения с реальностью. Таким образом в ряде случаев создаются условия для зарождения насильственной модели поведения личности. Резкие болевые ощущения либо применение медикаментозных болеподавляющих средств, недоброжелательность или замкнутость медицинского персонала, принимающего роды, контраст температуры и качественное изменение среды обитания, – все это в совокупности приводит к большой вероятности того, что внешний мир будет воспринят ребенком как враждебно настроенный против него.

Ю. М. Антонян, М. И. Еникеев и В. Е. Эминов отмечают, что многие дети приходят в этот мир нежеланными. Их ненужность запрограммирована не только житейской неустроенностью, болезнями и неудачами родителей, неуверенностью в себе и своем будущем, беспокойством и тревожностью[417] на момент рождения, но и сопровождает весь внутриутробный период развития человека. Отрицательное и глубинное влияние на формирование ценностных ориентаций на подсознательном уровне оказывает появление «случайных» детей: такие дети всю свою жизнь могут прожить «отторгнутыми, выброшенными» [418].

Травматичные периоды указанного периода жизни вытесняются, как правило, в подсознание человека и впоследствии оказывают влияние на индивида на бессознательном уровне. В неонатальный, самый ранний период жизни младенца, возможна частичная компенсация негативных последствий родовой травмы за счет постоянного внимания и ласки. Но, как отмечает В. Квинн, многие родители считают, что этим они избалуют ребенка. На самом деле это невозможно и является неправильным представлением, поскольку жизнь младенца в это время полностью зависит от взрослых[419]. В дальнейшем освобождение от последствий родовой травмы возможно через внутреннее осознание названных процессов.

После рождения начинается непрерывный процесс научения человека: перед ребенком стоит жизненно важная задача организации событий внешней и внутренней жизни, чтобы понять их и совладать с ними, считает М. В. Осорина[420]. Именно в данный период могут возникнуть ростки насилия, которые через определенное время при «благоприятных» условиях превращаются в мощные побудительные импульсы. Исследователями верно называются три основные источника знаний о моделях насильственного поведения: 1) демонстрация и подкрепление насилия во взаимоотношениях в семье; 2) проявление насилия во взаимоотношениях со своими сверстниками, в которых ребенок зачастую узнает о преимуществах насильственного поведения во время игр, принципом победы в которых является грубая физическая сила; 3) обучение насилию не только на реальных примерах, приведенных выше, но и на символических, предлагаемых масс-медиа[421]. По образному замечанию В. В. Панкратова, из трех средств воздействия на человека: кнут, пряник или пример, – наиболее эффективным и экономичным является пример[422].

Материализации преступного насилия, а также его восприятию способствует свойство психики отражать действительность при помощи создания в мозгу человека определенного психического образа, так называемой идеальной модели реальности. Особо следует отметить роль первоначально приобретенных стереотипов поведения. Зарождение всех наихудших пороков М. Монтень верно усматривал в самом раннем детстве[423]. Именно в семье ребенок проходит первичную социализацию[424].

По мнению В. С. Сокольского, личность, с точки зрения теории систем, является самосовершенствующей системой, которая активно приспосабливается к реальным обстоятельствам в целях их познания и управления в своих интересах[425].

Как отмечал Л. С. Выготский, «приспособление к действительности, начиная с удовлетворения примитивных органических потребностей младенца, опосредовано через другого человека. Вот почему взрослый для младенца всегда “психологический центр” всякой ситуации, и смысл ситуации определяется для него в первую очередь именно этим социальным по своему содержанию центром. Это означает, что отношение ребенка к миру является зависимой и производной величиной от самых непосредственных его отношений к взрослому человеку.