Выкупленная родная семья - Ксения Фави

Ребенок, по их словам, остается в доме лишь потому, что здесь его мать. К ситуации с отцовством у них много вопросов. Но если по человеческим законам я готов ответить на все, то в плане юридических тонкостей лучше разберется адвокат. Так что не делаю никаких заявлений.　

Вернувшись со двора. Ладу в гостиной не нахожу. Скорее всего, она поднялась к сыну. У меня до сих пор в голове не укладывается, что они здесь. Что Лада в курсе, кто реальный отец ее малыша. Я допускал, когда-то она может узнать правду. Но почему-то представлял этот факт по прошествии многих лет.　

Первый порыв — тут же подняться к ним наверх, сгрести ее в охапку, успокоить. Хотя я в последнее время и так потерял выдержку. Что я чувствую к Ладе… В этом я давно дал себе слово не копаться. Сейчас моя главная цель — обеспечить их комфорт. И да, пойти наверх к ним все же стоит.　

Лада ожидаемо в детской. Тихонько стучусь, чтобы не застать ее за кормлением. Девушка просит зайти довольно громко, значит, малыш не спит. В ее голосе ощущается дрожь. Надо бы реально ее успокоить.　

— Не переживай, Иван ничего не добьется.　

Она отходит от кроватки.　

— Теперь будет суд?　

Морщусь.　

— Посмотрим. Но мы его выиграем.　

— А Матвея не заберут вообще у всех? Ведь зачатие, получается, незаконное.　

Качаю головой с улыбкой.　

— Зато результат более чем законный и имеет право на настоящих родителей. Я тебе обещаю, все будет хорошо.　

— Ты ведь не любишь ничего обещать.　

Ее губы тоже чуть дергаются в смешке. Я действительно не любитель раздавать обещания, она знает.　

— Потому что я говорю лишь о том, что знаю наверняка. Верь мне.　

Она кивает. Я и сам слышал, что она мне доверяет. Во мне снова как будто что-то перекатывается, то делает больно, то приятно. Не могу отлепить взгляд от ее волос. То, что они спутаны и собраны сзади кое-как, еще больше волнует.　

— Нужно что-то делать с моими родителями, — голос Лады возвращает на землю, — рассказать хотя бы маме. Иначе Иван может использовать их.　

Хм, возвращаемся на землю.　

— Одних я вас больше не отпущу, — надеюсь, звучит не слишком жестко, — даже к твоей маме. А сообщить ей новости, наверное, нужно. Придется все равно. Опять же если что-то понадобится, я помогу.　

Лада вздыхает.　

— Здесь мало чем поможешь. Но все равно спасибо… За твое отношение.　

Во мне снова поднимается желание ее обнять. Но стоит ли что-то менять в общении, за которое она благодарит? Я в курсе, на какое дно могут падать, казалось бы, нормальные близкие связи. Для себя решил, кроме как для физики отношения не заводить. Хотя в последние месяцы и от этого воротит.　

После того, как слетел с катушек вчера, заставил себя уехать в город. Появилась болезненная идея отвлечься… в компании проверенной пассии. Но вместо я этого просто колесил по городу, а под утро гулял!　

— Не нужно благодарить, — еле выдавливаю из себя.　

Перевожу взгляд и вижу в детской мусорке смятую визитку наших недавних гостей. Видимо. Лада взяла ее просто, чтобы они отвязались.　

— Может быть, возьмешь на руки Матюшку? — девушка переводит тему. — Он что-то беспокойный, а у меня пальцы дрожат.　

Малой и правда недовольно попискивал все это время.　

— Конечно, с удовольствием.　

Глава 14

К сыну я могу тянуться без оглядки на последствия. Теперь точно знаю — он мой и больше ничей! Лада права, я буду самым полноценным отцом на свете.　

— Не забывай про головку, — Лада передает мне малыша, — скоро он, наверное, научится ее держать.　

Да, сначала перестанет болтаться маленькая головенка, потом сын захочет сесть. После начнет ползать, а там и ходить. И во все эти моменты я буду рядом. Подумать только! То, как поступил Иван, не перестает быть мерзким. Но в какой-то степени он оказал мне услугу.　

— На кого он похож? — мне хочется поговорить о сыне с его матерью.　

Лада принимает сосредоточенный вид. Забавная.　

— Глазами, кажется, на меня, — сообщает она, — а нос вроде бы твой. И губы.　

Рассуждая, она смотрит на меня и как будто сравнивает. На словах про губы ее взгляд спускается к моим. А свои она машинально облизывает. Вот же! Слежу за ее мимикой как за уникальным явлением природы. Лада замечает и чуть краснеет. Так, какие еще на сегодня будут испытания для моей выдержки?

— Для мальчика это, наверное, не так ужасно, — произношу рассеянно, — я про свой нос.　

Лада замирает на мгновение, вникая в слова. А в следующий миг ее лицо озаряется широкой улыбкой.　

— Ты далеко не уродливый, Мирон, — она хихикает.　

— Ну спасибо.　

Благодарю вроде с иронией, но мне становится хорошо. Не от комплимента. Просто приятно видеть ее такой. Смеющейся, а не дрожащей от страха. Мне вдруг остро хочется сделать ее счастливой. Но как это совместить с тем, что я решил держаться от нее на расстоянии?..　

— Я все время думала, как выглядел наш донор… — пока я мучаюсь вопросами, Лада делится. — Симпатичный ли он? Какое у него телосложение? Ведь на него будет похож мой сын.　

— И что же теперь? Разочаровалась? — вырывается у меня само собой.　

Чтобы сгладить момент, я с улыбкой поднимаю бровь. Лада отвечает тоже особенно не задумываясь.　

— Нет, я наоборот теперь спокойна.　

Она не смотрит на меня. А вот я не могу оторвать взгляд от ее опущенных ресниц. Только Матюшка заставляет меня это сделать через добрую минуту. Малыш начинает капризничать и требует, чтобы я не стоял столбом, а ходил с ним по комнате и покачивал.　

Лада тем временем садится на кровать.　

— У меня что-то сегодня нет сил, — признается она. — как бы не разболеться… После выходки Ивана у меня отключились мозги, и я бегала по улице легко одетая. Или это от нервов из-за разговора с полицией.　

— Вызвать врача? — не знаю, что еще предложить.　

Девушка мотает головой.　

— Нет, не хочу. Сейчас Матвей уснет, и я подремлю.　

Хочу сказать, что собираюсь отъехать и не буду ей мешать. А потом понимаю, что нужно поступить по-другому.　

— Ложись и поспи, я присмотрю за ребенком. При помощи Марины, конечно.　

Строить из себя отца-героя, когда лишь недавно впервые взял малыша на руки, глупо. Но я точно буду рядом.　

— Мм… Хорошо. — Лада сворачивается на кровати и дергает на себя одеяло.　

Меня инстинктивно тянет ей помочь. Делаю это свободной рукой. Черт, я ведь никогда не был заботлив.　

К