Плацдарм - Сергей Звонарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснулся профессор от звона ключей в замке. Громов взглянул на часы — около шести утра, в небольшом окошке под потолком было уже светло. Профессора сводили в туалет, дали время одеться и сказали приготовится к визиту важного лица. Лицо действительно было важным — генерал Синицын собственной персоной. Поздоровавшись, он любезно осведомился:
— Вы вчера ужинали?
— Как-то не пришлось, — признался профессор.
— Сейчас мы это исправим, — сказал генерал, и, подозвав конвойного, отдал распоряжение. Тот, козырнув, мгновенно удалился. Принесли два удобных стула, один из них Синицын предложил профессору.
— Расскажите, Александр Николаевич, что случилось в Германии. Сначала только факты, а потом ваши предположения и ваши действия.
К такому разговору Громов готовился давно, предполагая, правда, что он произойдет в несколько иных условиях. Но сути дела это не меняло. По ходу рассказа Синицын делал пометки в записной книжке. Когда профессор закончил, генерал спросил:
— Верно я понял, что вы действовали совместно с американцами?
Громов кивнул.
— Доктор Джек Стоун согласился с моими выводами.
Синицын хмыкнул.
— А может, было наоборот? Может, это были его выводы, а он вас подтолкнул к тому, чтобы вы их считали своими?
Профессор мысленно вздохнул. В эту игру с ним играли и красные, и белые.
— Я хорошо помню наш разговор. Мое предложение закрыть коридор было для него неожиданным. Он даже не думал об этом.
Синицын остро взглянул на него. Громов выдержал этот взгляд.
— Хорошо, — сказал генерал и пролистал свои записи. — Пожалуйста, изложите все то, что рассказали мне, в письменном виде.
— На чье имя писать?
— Можете на мое.
Генерал встал и прошелся по комнате. Затем неожиданно спросил:
— Вы понимаете, что происходит там, наверху?
— Не очень, — признался профессор, — но я понимаю, что принять новую реальность, поверить в нее очень сложно. Я надеюсь, допрашивают не только меня?
Синицын усмехнулся.
— В этом можете не сомневаться.
— Допросите тех, кто участвовал в боевых действиях. Лейтенант Крутов, например. Он видел «Маусы» — те самые, которых не могло быть, — и сражался с ними. Есть и другие, я просто не знаю всех, я не был на линии огня.
Генерал молчал.
— Полковник Селезнев выжил? — спросил профессор.
— Не знаю. Сведений о нем нет.
— А генерал Говоров?
— Он недалеко от вас. В такой же камере. Сейчас с ним беседуют.
Профессор откинулся на спинку стула.
— Хорошо, — сказал он, — я рад, что он жив.
Синицын колебался. Наконец, после минутных раздумий, решился:
— То, что вы говорите, подтверждается другими. Либо это массовый психоз, какая-то галлюцинация, либо, — он на секунду запнулся, — действительно существует некий мир, в котором войну выиграла Германия.
Громов согласно кивнул.
— Я бы хотел, чтобы это был психоз. Очень хотел бы.
— Но вы так не считаете.
— К сожалению, да. Я так не считаю.
Синицын подозвал конвоиров, чтобы ты забрали стулья.
— Пока вы останетесь здесь, — сказал он и повторил: — Пожалуйста, изложите в письменном виде все, что мне рассказали. Сколько вам нужно времени?
Профессор взглянул на часы.
— К полудню успею, — сказал он, и добавил, кивнув на конвоиров: — если только мне не будут мешать.
— Не будут, — пообещал генерал.
Синицын уже выходил из камеры, когда Громов сказал:
— Товарищ генерал! — Тот обернулся.
— Коридор к плацдарму закрыт, верно? Иначе бы вы не стали говорить о психозе и галлюцинациях.
Генерал выразительно посмотрел на него и ответил:
— Пожалуйста, напишите отчет, товарищ профессор. Это очень важно.
Громов закончил отчет, как и обещал, до полудня, и передал его конвоиру. До ужина его не беспокоили, но ближе к вечеру объявился еще один желающий «побеседовать» с профессором. Разговор проходил в том же формате, в камере Громова, хотя тот предпочел бы прогуляться по «Лефортово» — просто из любопытства к знаменитому зданию. Этого визитера профессор не знал, и тот не стал представляться. Интересовало его главным образом то, что делал и говорил Джек Стоун, а также Форест. Громов довольно быстро раскусил нехитрую идею, к которой его подводили — а не были ли все случившееся провокацией англо-американской военщины с целью выявить сильные и слабые стороны нового советского танка — ИС3? Профессор решил, что все равно не сможет переубедить допрашивающего, поэтому просто отвечал на вопросы, как правило, кратко, чтобы не давать возможности развиться этой идее.
Ночь прошла без допросов, а равно утром от Синицына передали записку, в которой он благодарил за отчет и просил вкратце изложить суть совместной с американцами работы над удержанием плазмы. Вот с этого и надо было начинать, подумал Громов. Что ж, лучше поздно, чем никогда. А днем пришел конвоир распорядился приготовиться на выход с вещами. Профессора, проведя по длинным коридорам тюрьмы, вывели на площадку, где его уже ждал газик. Ехали недолго — и Громов не удивился, когда водитель затормозил у входа в здание на Лубянке. Снова та же процедуры, что и несколько дней назад — проверка документов, звонок дежурного начальству и вверх по лестнице — в самый главный кабинет, окнами выходящий на площадь.
Компания была почти в том же составе, что и в прошлый раз. Когда Громов вошел, взгляды обратились в нему. Он нашел свое место по табличке с именем и должностью — ага, значит, не сняли! — и сел на стул. Академик, сидевший рядом, внимательно читал доклад Громова. Профессор заметил, что у каждого из присутствующих был экземпляр. Вот она, слава, мелькнула мысль.
В кабинет вошел генерал Синицын, и почти сразу после него — человек в пенсне, который и был здесь главным. Поздоровавшись с присутствующими, главный тут же дал слово генералу. Его доклад представлял собой выдержку из отчета, подготовленного профессором. Громов отдал должное генералу — невероятные факты тот излагал таким спокойным тоном, как будто в этом не было ничего сверхъестественного. Даже такие термины, как «параллельный мир» и «коридор между мирами», генерал произнес без запинки. Профессор подумал, что их беседа не прошла даром.
Когда Синицын закончил, воцарилась мертвая тишина. Главный, блеснув пенсне, произнес:
— Товарищи, я знаю, что у вас много вопросов. После нашего собрания вы сможете задать их профессору Громову. Я уверен, что из всех присутствующих он лучше всех разбирается в том, что произошло.
Аудитория по-прежнему молчала.
— Причина, по которой мы здесь собрались, следующая. — Главный, глядя в документ, лежащий на столе, начал его зачитывать. —
