Магия живет три года - Алина Игоревна Потехина

Символы и закорючки никуда не делись, как и рисунки, оставленные чьей-то рукой. Неужели это книга об источниках магии? Внутри появилось такое же чувство, что и у Филиппа Миляева больше сорока лет назад. Любопытство зудело глубоко в животе, подстегивало. Но на первый взгляд найти закономерность не получалось. Я вздохнула и положила книгу обратно, решив вернуться к ней вместе с Фёдором. И вместе с магией.

Улыбка сама собой появилась на моем лице…

10. Мия

Утро началось со скандала. Вернее сказать, с истеричных причитаний мамы.

– Как переезжаешь? – пытала она меня. – Зачем? Что тебе дома не живется?

– Мам, я же уже взрослая.

– И что?

– Федя съехал намного раньше меня.

– Мия, солнышко, но ты же девочка! – всплеснула руками мама.

– Мама! Ну сколько можно! – выпалила я, но тут же сдулась, глядя в ее полные беспокойства глаза: – Мам, так надо. Мне нужно больше личного пространства.

– У тебя кто-то появился, да? Тот мальчик, Гриша, кажется?

– Нет, мам. При чем здесь Гриша?

– А зачем тогда тебе переезжать?

– Я хочу научиться жить самостоятельно, – твердо сказала я.

– Отстань от нее, – прервал очередную мамину тираду отец. – Дочь повзрослела, оперилась и хочет наладить свой быт. Успокойся.

– Но как же? Она же девочка? – испуганно спросила мама.

– Мам… – начала было я, но осеклась под тяжелым взглядом отца. – Мне пора на работу, – выдавила я и скрылась за дверью, успев услышать папины слова:

– Держи себя в руках, – ласково говорил папа. – Ты же видишь, что у нее свои тайны. Работа обязывает.

– Почему она не осталась в театре? Хорошая же была работа, так нет же, все бежит вслед за Федькой, – жалобно ответила мама.

– Ну, такие уж у нас дети, – ворчливо ответил папа.

Я беззвучно выскользнула из квартиры. На улице остановилась и вдохнула полной грудью прохладный воздух. Разговор дался легче, чем я предполагала. Неожиданная помощь папы обрадовала, но вместе с тем я почувствовала, что даже в глазах родных на самом деле стала взрослой. Взрослой и ответственной. И от этого стало немножко грустно.

Предстоящая вечером встреча с кем-то из революционеров будоражила. Я шла по тротуару, не замечая происходящего вокруг. Ни птиц, кружащих над крышами в преддверии холода, ни солнечных бликов на оставшихся после ночного дождя лужах, ни человека в низко надвинутом капюшоне, который шел за мной по пятам до самого здания Комитета. Если бы я обернулась, то, наверное, почувствовала бы в нем что-то знакомое. А если бы послала магический импульс, то наверняка поняла бы, что уже виделась с ним…

Ветер тихонько вытягивал из головы мрачные мысли, успокаивал встревоженную после разговора с родителями душу. Печаль легким мороком вилась вокруг меня, заползала под куртку, заставляя ежиться.

«Если революционерам не понравится что-то во мне, они могут заявиться к родителям, – думала я, перешагивая через лужи. – А значит, надо увезти их отсюда. Вот только куда? И как?» – закусывала я губу в поисках ответа. «Фёдор!» – вдруг осенило меня.

Я вошла в Комитет и сама не заметила, как оказалась в кабинете. Внутри меня ждал кавардак. Раскрасневшаяся Светлана сидела за своим столом и нервно теребила широкую серебристую ленточку. На полу перед столом алой россыпью лежали лепестки и сорванные бутоны роз. Стебли же торчали из урны растрепанным веником. Семен и Виктор сидели по разным углам кабинета, сверля друг друга пронзительными взглядами, а Гриша и Николай стояли в центре комнаты, тревожно поглядывая то на одного, то на другого.

– Вот это номер! – удивленно протянула я. – Мизансцена, достойная Большого театра.

Все лица синхронно повернулись ко мне, а я, отвлекая всеобщее внимание от явно смущенной Светы, продолжила:

– Гриш, тут открылся филиал театральной студии? Или достаточно одного актера, чтобы навести суету на весь отдел? – посмотрела я на Семена.

– Ты бы рот-то закрыла, магичка, – выплюнул Семен.

Гриша шагнул к нему, а я громко рассмеялась:

– Значит, я угадала? Хотя, признаюсь честно, это было не трудно.

– Считаешь себя самой умной? Думаешь, никто не понимает, за счет чего ты все еще здесь держишься?

– Слушай, тебе мало, что ли? – вступил в разговор Гришка.

– Да пусть трындит, – махнула я рукой. – Все же знают, за что меня в отделе держат. За высокий профессионализм и деловую хватку, конечно. А ты, Сема, от зависти готов на стену лезть.

Я подмигнула заметно повеселевшей Свете и села за свой стол.

Витя присел рядом со Светой и стал что-то ей говорить. Гришка демонстративно плюхнул папку с делом Семену на стол и буркнул:

– Займись лучше работой.

– Писать за вас? Ну уж нет! – отпихнул от себя папку Семен.

– Пренебрегаешь обязанностями, стажер? – деловито спросила я. – Так и запишем.

– Я уже давно не стажер, – стрельнул в меня злым взглядом Семен.

– Но младший по званию, – пожала я плечами. – Пиши давай, а то прокляну.

Я сделала страшные глаза, а сотрудники сдавленно засмеялись, глядя на побледневшего Семена, который открыл папку и начал писать, периодически окидывая нас злым взглядом.

Рабочая рутина отвлекала от тревоги. Я просмотрела бумаги по текущим делам, написала отчет, отправила запрос на просмотр дела Степана Петровича Мирного, включая адрес наследника, и, пользуясь занятостью в учебном центре, сбежала с работы пораньше. Время решила потратить с пользой – прошлась по адресам корпоративного жилья и заключила договор долгосрочной аренды с возможностью последующего выкупа на просторную квартиру, расположившуюся в старом доме в трех кварталах от Комитета. Конечно, мне предстояло купить сюда мебель и кое-какую технику, но даже пустые комнаты вселили в сердце необъяснимую радость. Впервые у меня появилось что-то только мое, куда не будет доступа никому без моего приглашения.

Я подошла к окну, открыла его нараспашку, впустив прохладный осенний воздух, и села прямо на пол напротив окна. Закрытые веки ощущали дуновения воздуха, грудь вздымалась от глубоких вдохов и опускалась при протяжных выдохах. Я настроилась, чуть улыбнулась, представив лицо брата, и потянула магические нити, сжимая пространство.

Заклинание связи было сложным, но перехватить магический разговор было практически невозможно, в отличие от остальных способов связи.

Фёдор откликнулся сразу же. Я уловила его настроение и удивилась тревоге, снедающей брата.

– Привет! – услышала я в голове его мысли. – Наконец-то решилась сбежать из-под маминой юбки?

– Родители уже успели позвонить? – удивилась я.

– Еще утром, – хихикнул он. – Правильно сделала, сестренка. Давно пора было съехать.

– Бросил меня под паровоз, – буркнула я. – Сбежал за две тысячи километров, а мне теперь отдуваться