Фея Семи Лесов - Роксана Гедеон

– Ты что, боишься меня? – спросила она ласково.

Я фыркнула. Наконец-то мне удалось найти среди приехавших французов человека, который так безупречно и чисто говорит по-итальянски! Ни старая дама, ни принц не могли похвастать хорошим произношением.

– Разве вы француженка? – с сомнением спросила я. Она покачала головой.

– Нет, я, как и ты, итальянка… – Сказав это, она засмеялась.

– Что вы здесь делаете?

На лице ее показалось удивление.

– Разве ты не поняла? Я твоя гувернантка, Ритта.

– О! – воскликнула я. – Значит, вы верите, что меня зовут Ритта, а не Сюзанна?

– Тебя зовут и так, и так, но Ритта мне больше нравится.

Я согласно кивнула. Кажется, она не такая скучная, как старуха или принц.

– А как вас зовут? – спросила я.

– Стефания Старди. – Она снова засмеялась.

– Почему вы все время смеетесь?

– Не знаю, – сказала она. – Ты очень симпатичная девочка, Ритта.

– Можно, я буду вас называть синьора Стефания?

– Нет, лучше не синьора, а синьорина. Ну, а теперь-то мне можно взять тебя за руку?

Она сумела внушить мне симпатию, и я сама, улыбаясь, протянула ей узкую смуглую ладонь.

Розарио устроился вместе с кучером на козлах, а мы с Джакомо сидели между дамой и принцем. Старая дама все время прижимала к носу платок, пахнувший невероятными ароматами, и опасливо косилась на мое грязное платье. Когда после очередной ямы на дороге нас сильно встряхнуло и на ее белоснежной манжете остался черноватый след от соприкосновения с моей одеждой, она тяжело и многозначительно вздохнула.

– Сюзанна, дитя мое, – сказала она, – как вы можете быть столь неопрятны?

Я посмотрела на нее уничтожающим взглядом. Что можно было ответить этой разодетой холеной синьоре, которую приводило в ужас мое платье? Которой ежедневно несколько горничных стирают, крахмалят и гладят весь ее огромный гардероб? Разве бы поняла она то, что это платье было у меня единственное вот уже почти год и что если бы я задумала его выстирать, то оно бы расползлось у меня под руками?

Поэтому я не проронила ни слова и пересела на другое сиденье между Джакомо и синьориной Стефанией. Она, по крайней мере, не боялась моей неопрятности и смело обняла меня за плечи.

– Не обижайся, – шепнула она мне. Я благодарно взглянула на нее.

Она наклонилась ко мне и совсем тихонько прошептала:

– Он слепой, да? Я кивнула.

– Бедняга, – проговорила она. – И давно?

– Уже десять лет, – проговорила я. – Он заболел и ослеп.

– Как его зовут?

– Джакомо.

– А сколько ему лет сейчас, Ритта? Я наморщила лоб.

– Вам лучше спросить у него, синьорина Стефания. Она протянула руку и осторожно коснулась пальцами рукава брата. Он стремительно обернулся.

– Что вы хотели, синьорина?

– Сколько вам лет, Джакомо? – ласково спросила она.

– Мне? – переспросил он. – Мне двадцать.

– О, синьорина Стефания, – воскликнула я, – вы еще не знаете его! Он рассказывает такие чудесные сказки и истории! Когда я была маленькая, я не могла заснуть без его сказки.

Она улыбнулась и погладила мои волосы.

– Куда мы едем сейчас? – спросил Джакомо, заметно покраснев.

– Через некоторое время мы будем в Неаполе, – сказала синьорина Стефания, – потом по морю прибудем в Марсель, а уже оттуда – в замок Сент-Элуа.

– Зачем же ехать в Неаполь, если рядом Ливорно?

– Видите-ли, Джакомо, у принца есть зафрахтованный корабль с грузом. Он вчера вышел из Ливорно и будет в Неаполе как раз к нашему приезду.

Наше путешествие продлилось три дня. Уже к вечеру третьего мы издалека увидели на лазурном небе четкий силуэт Везувия, затем огромный замок Костельнуово и Неаполитанский залив полумесяцем – великолепную голубую лагуну, позлащенную погружающимся в синюю пучину пунцовым солнцем.

Нам предстояло покинуть Италию и отправиться в долгий путь по морю.

Замок Кастельнуово ошеломил меня. Толстые высокие стены, зубчатые башни из белого камня, хранившие на себе печать истории, огромная триумфальная арка Альфонса Арагонского со статуями и рельефами, построенная более трех веков назад, – все это было необычно для меня, ведь я за всю жизнь видела только жалкие деревенские постройки.

Город был огромен, древен, многолик. «Кто видел Неаполь, тот может умереть спокойно». Старая дама называла Неаполь первым христианским городом и говорила, что под землей еще сохранились темные катакомбы, в которых прятались тогда еще единичные приверженцы веры Христовой от гнева языческих императоров и легионеров. Мне эти рассказы казались весьма туманными, но, к моему удивлению, Джакомо внимательно к ним прислушивался и воспринимал не как сказку, а как быль.

Мы остановились в траттории близ каменной набережной Ривьера Кьяйя, совсем рядом с морем. Был жаркий августовский день, булыжники мостовой накалялись под солнечными лучами, падающими почти под прямым углом. Я открыла окно и с восторгом поняла, что отсюда можно прекрасно слышать шепот прибоя и крики грузчиков и видеть, как покачиваются на волнах торговые суда и военные корветы, как белеют спущенные паруса и стайки чаек носятся между высокими стройными мачтами. Мне захотелось смеяться – все вокруг было напоено солнцем и радостью, и лохмотья моряков не казались мне ужасными, и даже воздух, насыщенный морскими ароматами йода и водорослей, располагал к хорошему настроению. Я вдруг почувствовала себя бесконечно счастливой и наивно подумала, что в этом прекрасном веселом городе наверняка счастливы все жители.

– Да, здесь хорошо, – сказал Розарио, – а если этим синьорам что-то не нравится, пусть убираются ко всем чертям. А мы останемся в Неаполе. Тут, кажется, неплохое местечко, можно устроиться юнгой на корабль…

– С твоим-то весом? – спросила я с сомнением. Заявление Розарио показалось мне чересчур смелым, и, хоть я ничего не имела против Неаполя, я все-таки чувствовала себя чем-то связанной со старой дамой и принцем. Может, здесь сказались ежечасные уверения в том, что она – моя двоюродная тетка, а он – мой отец.

– Вы должны отвыкать от своих мерзких привычек, Сюзанна, и поменьше общаться со своими братьями, – заявил мне принц. – Я не позволю вам быть такой невоспитанной. И не позволю отлучаться из дома в их обществе. А если вы желаете осмотреть город, вам поможет синьорина Старди.

Синьорина Старди – так он называл мою гувернантку.

Вечером после ужина старая дама позвала меня к себе и протянула круглую коробку, перевязанную розовой лентой.

– Теперь вы станете благородным ребенком, дитя мое, – сказала она. – Поблагодарите меня за подарок.