Жизнь как чудо. Путешествие с Волшебным Перышком - Ирина Семина

— Я знаю, о чем ты думаешь, — заявила Натусик. — И ты не права! У тебя отличная фигура, ты хорошенькая, ты умнее всех на свете, только вот не умеешь себя подать, потому что сама себя не ценишь.

Натусик всегда старается повысить мою самооценку, но в этом плане я безнадежна. Да и хорошо ей говорить: у нее врожденное чувство стиля, она сразу видит, что с чем сочетается, она из булавки, старого чулка и пары перьев за пять минут может смастерить такую брошь, что в театре люди больше смотрят на нее, чем на сцену. А я… Натусик сама водит меня по магазинам и подбирает мой гардероб, но на мне даже самые стильные вещи смотрятся уныло и несуразно, как на колхозном пугале. И сочетать я их ну совсем не умею! Ну не фактурное я существо, не фактурное!

— А знаешь что? — вдруг прищурилась Натусик. — Ну-ка, сними свой жуткий берет!

Я покорно стянула берет. Лучше, по-моему, не стало.

— Я поняла! — торжественно заявила Натусик. — Тебе нужна шляпа.

— Что-о-о??? — безмерно удивилась я. — Мне? Шляпа??? Да ты с ума сошла!

— Разумеется, не с этой курточкой и не с джинсами, — успокоила Натусик. — Знаешь, в девятнадцатом веке все женщины носили шляпы, и выглядели при этом прекрасно! Шляпа придает шарм, не позволяет сутулиться и вообще вырабатывает царственную осанку.

— Натусик, да побойся Бога! — воззвала я. — Ну ты в шляпе — это я понимаю. Но я в шляпе??? Ты хочешь, чтобы надо мной кони ржали?

— У нас в городе нет коней. Я не видела, — сообщила Натусик, бегая по мне взглядом. — Так что ржать смогу, в лучшем случае, я. А я — не буду, обещаю.

В глазах ее появился лихорадочный огонек, что означало — на нее снизошло творческое вдохновение и теперь она не отстанет, пока не воплотит задуманное во что-то материальное. Сопротивляться ей в таких случаях бесполезно и даже опасно для жизни.

Вот так я и оказалась у шляпницы. Адрес мне дала Натусик, но сама со мной не поехала — сказала, что шляпница принимает исключительно по рекомендации и индивидуально, поэтому я должна выпутываться сама.

Шляпница жила на окраине города, в старом двухэтажном доме с таким странным балкончиком — не балкончиком (мезонином? — всплыло из глубин памяти). В общем, очень старорежимный дом.

Жилище ее оказалось таким же старорежимным. Высокие потолки, лепнина, закругленные углы, плюшевые тяжелые шторы (драпри? — услужливо выдала память).

И шляпница выглядела старорежимно: невысокая сухонькая дама (назвать старушкой — ну язык не поворачивался!), в строгом черном платье с белым ажурным воротником, в лаковых туфлях и с такой замысловатой прической, что я обомлела. Не думала, что такие в обыденной жизни вообще встречаются! Особенно у пожилых шляпниц!

— Вы по чьей рекомендации? — осведомилась дама.

— Натусика… То есть Наталии Осипчук, — старательно отрекомендовалась я.

— Ах, Натусик! Как же, помню, очень ценю, замечательная девушка, высший класс! Очень приятно. Проходите, — гостеприимным жестом дама указала мне на дверь в комнату.

— Что привело вас ко мне? — спросила она, когда мы устроились в глубоких креслах у плетеного столика.

Этот же вопрос первым делом задал мне психолог, к которому Натусик отправляла меня в прошлом году. Психолог был молодой, видный, и кончилось тем, что я позорно в него влюбилась и сбежала, так толком и не ощутив каких-либо позитивных результатов. Но в пожилую даму я вряд ли влюблюсь, так что же я теряю?

Я набрала воздуха побольше и выпалила:

— Хочу шляпу!

— А зачем вам шляпа, милая? — ласково спросила дама. — Вы же их, я вижу, отродясь не носили?

— Не носила, — подтвердила я. — Но Натусик говорит, что шляпа вырабатывает царственную осанку. И вообще…

— А вам не хватает только царственной осанки? — мягко и настойчиво продолжала расспрашивать шляпница.

— Мне много чего не хватает, — неожиданно для себя призналась я.

— Чего же? — подбодрила меня она.

— Веры в себя, например. И еще я не знаю себе цены. Неуверенная я, опять же. Хорошие вещи носить не умею. Сутулюсь… В общем, наверное, зря я к вам пришла! Какие уж мне шляпки??? Моя одежда — джинсы и джемпер, летом — футболка. Сверху куртка по сезону — и порядок. А к ней — вязаная шапка или беретка, и еще у меня на холода норковая формовка есть… Вот. Извините. Я пойду?

— Нет, милая, не пойдете, — весело сказала шляпница. — Потому что вы совершенно правильно сюда пришли! И я с удовольствием с вами поработаю. Ах, какой экземпляр!

Я удивилась: что уж там она во мне увидела? Но заметно было, что она действительно мною заинтересовалась. И в глазах у нее появился такой же лихорадочный огонек вдохновения, который я так часто видела у Натусика.

— Пройдемте, милая, в студию, — пригласила она. — Сейчас, я только включу дополнительный свет…

Студия ее меня поразила. Больше всего она напоминала чердак, на котором в относительном порядке хранятся разные вещи. Чего тут только не было! Чугунные утюги, теннисные ракетки, потемневшая от времени прялка, спортивная рапира, вычурные вазы разных размеров, рыболовная сеть и еще куча всякого хлама. Зачем все это шляпнице??? Я ничего не понимала. И у меня сразу как-то глаза разбежались и все в голове сместилось. Я даже подумала, что так, наверное, и бывает, когда говорят «крыша поехала». Моя — точно поехала.

— Пожалуйста, встаньте вот сюда, перед зеркалом, — пригласила шляпница.

Я повиновалась. В зеркале отразилась я — в расстегнутой курточке (почему-то она не предложила мне раздеться), в сереньком берете, с растерянным лицом… В общем, не королева Марго, это точно. И даже не ее горничная. Так, может быть, кухарка…

— Попробуйте посмотреть на себя как на незнакомку, — предложила дама. — Посмотрите внимательно, что вы можете сказать об этой девушке?

— Не красавица, — честно сказала я, оценив отражение. — Умные глаза, как у собаки. Наверное, на работе ценят. И еще боится очень. Даже, наверное, хочет сбежать. И не верит, что у нее что-нибудь получится.

— Согласна, — кивнула шляпница. — А теперь повесьте вот сюда куртку и берет. Прошу вас. Наденьте вот этот черный балахон — он нейтральный и пойдет к любой шляпке. Надевайте же! И снова смотрите на себя в зеркало.

Пока я выполняла ее повеления, шляпница, сцепив руки в замок перед собой, мерно расхаживала по студии и монотонно говорила:

— Деточка, запомните раз и навсегда, заучите и повторяйте как молитву: «Некрасивых женщин не бывает. Бывают нераскрытые». Запомнили?

— Запомнила, — кивнула я. Меня почему-то внезапно потянуло в сон — от ее голоса, что ли?

— Далее. Цену себе устанавливаете только вы сами. И никто другой. В вашем магазине вы сами и директор, и продавец, и маркетолог, и ревизионная комиссия. Уяснили?

— Уяснила, — кивнула я.

— Какую бы цену вы ни поставили, остальные постепенно к этому привыкнут, и на каждую цену найдется свой покупатель. Понятно?

— Понятно, — подавила зевок я.

— И помнить надо только об одном: товар мало красиво оформить! А если цена не соответствует оформлению, это неправильно, это не комильфо. Согласны?

— А что такое комильфо? — спросила я.

— Неважно. Потом поймете. Вы действительно хотите примерить шляпки? Имейте в виду, это навсегда изменит вашу жизнь. Не боитесь?

— Хочу, — подтвердила я. — Не боюсь. Что уж там такого замечательного, в моей жизни, чтобы я за это цеплялась?

— Хорошо, — улыбнулась шляпница. — Если не цепляетесь — уже хорошо. Какую шляпку вы хотели бы посмотреть?

— Не знаю, — пожала плечами я. — Я совсем не разбираюсь в шляпах. Может быть, для начала вы мне что-то посоветуете?

— Разумеется, милая. Давайте начнем с этой. Примерьте!

Она легко сдвинула часть стены — оказалось, стена была раздвижной, и там обнаружилось множество всевозможных шляпок — просто глаза разбегались! Она сняла одну, терракотового цвета, с округлым верхом и маленькими полями, и тут же напялила ее на меня. Я уставилась в зеркало. То, что я там видела, мне не нравилось. Кажется, черты моего лица несколько изменились: из-под шляпки на меня смотрела не особенно приятная особа с крепко сжатыми губами и востреньким носиком, который так и норовил разнюхивать, проныривать и влезать. Спать захотелось еще больше.

— Говорите! — властно приказала шляпница. — Не задумываясь, все, что в голову придет.

Я открыла было рот сказать, что ничего мне в голову не приходит, но неожиданно для меня из него полились какие-то другие слова:

— И чего это они там затевают? Надо бы разузнать. Явно думают обо мне всякие гадости. От них можно только плохого ждать. Но я должна их опередить. Не дождетесь! Я тоже кое-что про вас знаю! Я вам докажу, что я — лучше. Сплетники несчастные…

— Замрите! Если бы это была картина, как бы вы ее назвали? — неожиданно прервала мой «поток сознания» шляпница.