Великая гендерная эволюция: мужчина и женщина в европейской культуре - Евгений Елизаров

Завершая обзор составных частей патриархальной семьи и отношений, которые связывают ее членов, необходимо вновь вернуться к главному. Все отношения в патриархальной семье – это принципиально новые формы связей, которые скрепляют единый организм, рождающийся вместе с нею. То есть социум. Мы видели, что в основе формирования семьи как своеобразного центра его кристаллизации лежит не что иное, как над-биологическая информация, над-биологический код жизни. Разумеется, он не заменяет ДНК, но образует собой примерно то же, чем генетический код природы был по отношению к таким «элементарным» ее законам, как закон всемирного тяготения. В содержании патриархальных внутрисемейных отношений необходимо видеть прежде всего этот информационный код, рассматривать их через его содержание.

Хранимый родоначальником программный код – это и есть способ воспроизводства патриархальной семейной общины. Поэтому все конфликты внутри нее – это конфликты по поводу модели ее внутренней самоорганизации и жизнеобеспечения. Каждая позиция противостояния, сколь бы незначительной она ни была, представляет собой зародыш новой модели совместного существования. Сводить все к слепому иррациональному психологическому неприятию чего-то или кого-то другого, нельзя. Желание восторжествовать над кем-то предстает как универсальная форма стремления утвердить свой идеал мироустройства на «микрокосмическом» уровне этой первичной ячейки. Со временем оно будет осознано как стремление к власти. Но ведь и сегодня даже самый иррациональный порыв к ней скрывает в себе желание по-своему переустроить все вокруг себя. Другими словами, является формой социального творчества, и в «нуль-пункте» собственно человеческой истории это выступает как единственная его форма.

Различие человеческих способностей, неодинаковый уровень их развития, а значит, и возможность освоения разных объемов информации будет оставаться всегда. Поэтому на стадии рождения патриархального «дома» противоположение моделей его устройства, которые рождаются внизу, не достигает самого высшего уровня. Статус родоначальника может быть поколеблен только теми, чья позиция примыкает к нему – вошедшими в силу женами и наследниками. Да и то большей частью лишь в отдельных пунктах единого программного кода. Но в любом случае, мы обязаны видеть во всех раздорах не мелкие дрязги, но поначалу единственный доступный семье способ рождения, защиты или замены ее ключевых ценностей.

Вместе с тем нужно иметь в виду и то обстоятельство, что никакое состояние, достигаемое на той или иной стадии развития, не сохраняется навсегда. А следовательно, и сами внутрисемейные отношения, и мотивация семейного строительства претерпевают непрерывные изменения.

Организация развивающегося обмена – как результатами труда («вещами»), так и информационной его составляющей («словами») – переходит от микросоциального уровня, олицетворяемого патриархом, на уровень всего социума. Это связано прежде всего с тем, что сам предмет обмена с диверсификацией деятельности, экспоненциальным расширением орудийного фонда и лавинообразным ростом информации выходит далеко за пределы того, что может быть объято даже самым эффективным и развитым единичным сознанием. Одновременно общий массив социума начинает формировать относительно замкнутые роды и классы, упорядочение которых рождает потребность в координации связей между ними, подчинения их общим ценностям, выходящим за пределы всех классификационных разрядов. Вместе с этим и управление интегральной деятельностью как процессом, цель которого простирается за доступные частной инициативе «горизонты событий», перестает быть частным делом и переходит с внутрисемейного на уровень формирующегося целого.

Носителем всей полноты информации, этого единого сложносоставного кода социальной формы жизни, становится единый организм социума, и живым олицетворением лишь ключевых его фрагментов остаются прошлые «центры кристаллизации», патриархальные семейные общины. С этими переменами качественно меняется статус и роль патриарха; он перестает быть монопольным обладателем принципиально недоступного остальным, носителем какой-то иной природы, посредником между миром людей и миром высших сил, господствующих над всем посюстронним. Родоначальник становится такой же «дробной частью» человека, как и все остальные домочадцы.

Меняется и культура: отчуждаясь от своих непосредственных создателей, она начинает искать опору в чем-то «земном», осязаемом, и, как результат, ассоциироваться по преимуществу лишь с тем, что материализует ее. То есть с вещественным результатом общей деятельности, с имущественной составляющей единой семейной общины. Именно эта составляющая скоро начнет восприниматься как единственное богатство человека и останется единственным предметом его вожделения.

Таким образом, создавая новые реалии и формы жизни, само становление социума полагает начало разложению патриархальной семьи. Появление рода и социума – это пик ее собственного развития, однако преодоление вершины меняет траекторию движения. Возникают новые ориентиры, рождаются новые механизмы управления.

Выводы

1. Завершение переходного периода от полуживотного существования к социальности может быть уподоблено появлению перенасыщенного «социального раствора», для которого достаточно микроскопических флуктуаций, в результате которых возникают центры его кристаллизации. Патриархальная семья в массиве «первобытных стад», заполняющих регион обитания, возникает вокруг именно таких центров.

2. Ее основой становится не что иное, как новый феномен природы, порождаемый технологическими реалиями орудийной деятельности, – предмет-предметные связи, которые преобразуют всю систему существовавших в ней пространственно-временных и причинно-следственных отношений. Именно эти связи становятся первичным содержанием над-биологической информации. В свою очередь, именно над-биологическая информация становится для пассионарного биологического вида Homo sapiens sapiens тем, чем для всей органики в целом был генетический код.

3. Информационный массив, вбирающий в себя реалии технологии, вправе рассматриваться и как принципиально новое и как надстроечное над действующими механизмами наследственности образование. Последнее требует формирования своей сигнальной системы, которая, в свою очередь, предстает принципиально новой же («третьей») или как надстроечная над «второй».

4. Задача продолжения рода на социальном уровне жизни состоит прежде всего в передаче нового кода жизнеобеспечения.

5. Всеобщее разделение и диверсификация труда влекут за собой лавинообразное увеличение объема информации, что влечет за собой ее отчуждение. В результате недавний обладатель, патриархальная семья, как и любой отдельный индивид, начинает превращаться в подобие «дробной части» действительного субъекта культуры.

6. В свою очередь, это влечет за собой постепенную утрату статуса патриарха и разложение патриархальной семьи.

III. Проблема гендера

3.1. Пол и гендер

Сегодня на поверхности вещей главными фигурантами семейного строительства оказываются мужчина, женщина и порождаемая ими жизнь, все прочее уходит из вида, часто – и из научного анализа. Главными же пружинами, приводящими в движение эту триаду, предстают половой инстинкт, половое чувство, другими словами, факторы биологического порядка. Между тем в действительности биология как была, так и остается лишь периферией той новой природной реалии, которая образуется их союзом, самый же центр тысячелетиями складывавшихся семейных ценностей продолжает ткаться из социокультурных материй.

Социализация человека – это прежде всего межпоколенная коммуникация, именно она предстает главным условием выживания и развития единого общественного организма. По ее каналам передается основное – его опыт, который вбирает в себя принципы и алгоритмы социокультурного строительства. Жизненный код обретшего социальность существа не вмещается в генетические программы, детопроизводство, оказывается лишь частью передаваемой эстафеты, отсюда и регулируемое инстинктом половое поведение становится далеко не главным в обеспечении преемственности.

Даже гигиена передачи генетического кода в социуме обеспечивается не только биологическими механизмами, но и всем строем его культуры. Предопределенная генетикой вида модель полового поведения начинает взаимодействовать с социокультурными нормами и подвергаться их влиянию, вследствие чего выраженность пола становится более объемной и диверсифицированной. Поведенческая модель перестает быть одной и той же в африканской деревне и в европейской столице, а значит, и собственно межполовая коммуникация перестает ограничиваться тем, что способствует бесконфликтному схождению и соитию полов. Помимо эстафеты жизненного кода, социокультурное начало в поведенческих моделях приводит к тому, что их задачей становится еще и обеспечение режима наибольшего благоприятствования развитию каждого из них.