Габриэль-сатаноборец. Хроника времени папы Льва XIII - Иосиф Аронович Крывелев

разделивший компанию с Таксилем и, видимо, изрядно хлебнувший, обратил его внимание на двух молоденьких горничных, хлопотавших вокруг стола и отдельных, стоявших по углам комнат столиков, уставленных бутылками и тонкими, необременительными для желудка закусками.

— Вы не находите, — спросил герцог, — что у монсеньора неплохой вкус?

Таксиль указал ему глазами на молча руководившую горничными дородную экономку.

— Полагаю, ваше сиятельство, — сказал он, — что архиепископу в его годы следовало бы ограничиваться молитвенными заботами о самочувствии и хорошем настроении его экономки.

— Хо-хо, — вполпьяна рассмеялся герцог. — Бог поможет своему верному служителю и укрепит его здоровье для ревностных трудов и на этом поприще.

— Ну, конечно, — ответил Таксиль, — с божьей помощью мы с вами даже сатаномасонство одолеем. А ведь это сложней!

Герцог согласился. Но его уже клонило ко сну, как, впрочем, и остальных участников вечера. Экипажи архиепископской конюшни развезли всех гостей по домам, и на этом первый Всемирный антимасонский конгресс закончился.

20

Как ни странно, но именно после конгресса, прошедшего триумфально для Таксиля, в католическом лагере начались довольно острые разногласия по поводу того, как относиться к антипалладистским разоблачениям, сделанным им и его группой, а больше всего — по вопросу о загадочной фигуре Дианы Воган. Казалось бы, чего больше надо: наивысшие авторитеты церкви неоднократно высказывались вполне определенно, в том числе и прежде всего сам папа. В какой-то мере утверждения Непогрешимого связывали всех церковных деятелей и всех верующих или притворявшихся верующими католиков, но кто был поумней и ближе других принимал всерьез интересы церкви, вероятно, рассуждал таким образом: да, этот, может быть, выживающий из ума старец действительно связал себя и церковь безропотным движением в том русле, которое указал ему Таксиль, но чтобы не оказаться совершенно скомпрометированными и вместе с тем не скомпрометировать всю церковь, надо постараться как-нибудь выбраться из этой грязной канавы. Не сразу, конечно, не с шумом, а помаленьку.

Первые симптомы такого поворота обнаружились в немецкой католической печати. Началось, правда, с выступления некоего масона Финделя, выпустившего в августе 1896 года брошюру «Католическое жульничество. Против Марджиотты». Книга Марджиотты об Адриано Лемми подвергалась в ней мотивированному и вполне убедительному разгрому, а вместе с ней разоблачались, как лживые от начала до конца, все произведения антимасонской серии, созданные компанией Таксиля. Такие опровержения, исходившие от масонов, были и раньше, но брошюра Финделя вышла в подходящий для нее момент и вызвала значительно больше откликов, притом сочувственных, чем прежние аналогичные издания. Помимо указанных выше причин, в Германии сыграло еще роль вмешательство чрезвычайно влиятельных придворных сил во главе с императором Вильгельмом II.

Принц Фридрих-Леопольд был куратором трех прусских масонских лож и магистром большой имперской ложи, ряд других представителей царствующего дома были масонами и занимали определенные должности в масонской иерархии. В дворянских кругах принадлежность к «вольным каменщикам» издавна считалась признаком респектабельности и хорошего тона. Было известно, что сам император относится к масонским ложам благожелательно, продолжая традиции Вильгельма I, Фридриха III и Бисмарка. Не исключено, что антимасонская кампания, бушевавшая во Франции и в Италии, до этого времени особенно не занимала придворные круги, интересовавшиеся больше охотой, парадами императорской гвардии и светскими приемами. Брошюра Финделя, получившая громкий резонанс в протестантской и даже в католической печати, привлекла внимание высокопоставленных лиц, и упомянутый Фридрих-Леопольд обратился к императору Вильгельму с письмом, в котором жаловался на клеветническую кампанию против масонских лож, являющихся, по его мнению, «оплотом религиозности и патриотизма»; принц просил императора защитить эти оплоты от происков безответственных сил и элементов. Император выразил свое согласие с мнением принца, и все это дело получило освещение в газетах. Немецкие католики почувствовали, что необходимо начать готовить почву для смены вех.

Вымышленная «разоблачительница масонства» Софья Вальдер с дьяволом.

Из книг группы Таксиля.

Кажется, первым, кто выступил в Германии на этом поприще, был тот самый иезуитский «ученый» Гильдебранд Гербер, который под псевдонимом Грубера ранее активно популяризировал все «палладистские» выдумки Таксиля и его группы. Во второй половине 1896 года в его писаниях появились новые ноты.

Статьи Грубера, опубликованные в это время в немецких газетах, полны таинственных намеков и осторожных оговорок относительно того, что некоторые из разоблачений масонства, содержащиеся в соответствующих книгах, нельзя понимать буквально и что вообще все обстоит сложней, чем это можно себе представить. Сначала речь идет о том, что «утверждения Марджиотты и мисс Воган о систематически практикуемых масонами молениях Сатане, осквернении гостий и т. д. нуждаются в строгой проверке, которая до сего времени не была проведена». Через несколько месяцев высказываются уже более категорические суждения: «В качестве малоправдоподобных разоблачений мы можем привести фигурирующие у Марджиотты и мисс Воган утверждения о центральном управлении мировым масонством, о палладизме, как культе Сатаны, об осквернении гостий, о масонских папах Пайке и Лемми. Относящиеся к сему документы мы считаем либо фальсифицированными, либо целиком вымышленными». А что, собственно, остается от сатаномасонства, если исключить все перечисленное? И почему речь идет именно о Марджиотте и Диане, ведь за подписью Таксиля и Батайля публиковались те же самые бредни!

Нет, с этими лицами пока приходится обходиться более осторожно. Про них Грубер прямо говорит, что их нельзя ставить на одну доску с обманщиками. И нельзя отрицать того твердо установленного факта, что культ Сатаны у масонов существовал и существует, поэтому масонам нечего жаловаться, что их оклеветали. Иезуит показывает высший класс совершенно удивительной казуистики. Но можно ему посочувствовать, — положение трудное…

Все более решительными становятся высказывания католических публицистов, направленные против антимасонской литературы. Некто доктор Кардаунс пишет в октябре 1896 года: «Честный католик не может быть безразличным к тому, что в широких кругах народа распространяются освященные авторитетом церкви нелепейшие суеверия… Церковь в лице ряда ее представителей стала посмешищем… Врывается целый поток суеверий, ни на атом менее нелепых, чем те, которые были связаны с преследованиями ведьм в XVII столетии». Устыдился католический теолог!

На Тридентском конгрессе стало ясно, что наиболее слабым местом антимасонского лагеря является фигура Дианы Воган. Еще накануне конгресса влиятельнейший орган церкви «Чивильта католика» пытался укрепить его. Он так характеризовал Диану: «Вызванная из глубокой тьмы богом, предуготовленная божественным провидением, вооруженная личным знанием и опытом, работающая на пользу церкви и неутомимая в своих драгоценных трудах, не имеющих ничего себе подобного по точности и полезности». Но как же быть с тем, что личность с такой богатой биографией, имеющую такое колоссальное значение в палладистском, а потом в антипалладистском лагерях, автора сенсационных книг, статей и писем, адресат