Личное дело сыщика - Алексей Макеев

Крячко полез в карман брюк, вытащил толстенную пачку долларов и, отделив на глазок, передал Рите, сопровождая это парочкой неразборчивых фраз.

Женщина взяла деньги и согласно кивнула, показав рукой на балкон.

Гуров едва успел опомниться и пригнуться. Сейчас он не мог допустить, чтобы она заметила его. Пришлось на корточках ретироваться с балкона и ждать Крячко на улице.

Вскоре Станислав сидел рядом со Львом Ивановичем в «Волге» и докладывал вполголоса результат разведки боем:

– Пообещала закончить занятия на полчаса раньше. Глазки у нее заблестели.

– Откуда взял деньги? – мрачно спросил Гуров.

– Нарисовал.

Пауза.

– Была у меня пачка фальшивых двадцаток, а я что, разве не говорил? Значит, запамятовал.

– Зачем поперся? – Гуров был сердит. Он представлял себе все несколько иначе.

– Я просто показал, что я крут и у меня есть бабки. После этого ко мне выстроится целая очередь из этих пигалиц. Вот увидишь.

Слушая все это, Анатолий Иванович только едва заметно качал головой. Гуров понимал, что водитель находится в недоумении. Посадили к нему какого-то седовласого крепкого мужика, и катай его от одной бабы к другой.

А теперь они уже вдвоем детально обговаривают, кого как снять. Работа.

– Дело в том, что хореограф, зовут ее Рита, знает меня в лицо. И это плохо. Если она причастна к исчезновению девочек, то в этом случае ждать от нее откровений не приходится. Кроме всего прочего, на репетиции не было Нелли, хотя она обещала, что придет.

– Ей лечиться надо, а не танцевать. – Крячко на время стал нормальным человеком.

– Красавицу себе не присмотрел, пока был в зале?

– Лев Иванович, я сторонник принципа: используй ту, что под рукой, и не ищи себе другой, правда, в том случае, если все хороши.

– Понимаю, – согласился Гуров. – Он берет их по одной и в любви, как заводной. Иди на исходную, скоро репетиция кончится. Девочки повалят. Только успевай рассматривать да примеряться. Я думаю, что мне имеет смысл поговорить с Ритой, но не здесь и не сейчас.

Вскоре двери спортклуба открылись, и танцовщицы стали покидать место тренировки.

Мимо Крячко уже прошло больше половины всех девочек, но он пока не выходил из машины.

«Чего он медлит? – недоумевал Гуров. – Возьми любую, выясни, наркоманка она или нет. Поговори за жизнь. Неужели так сложно?»

Рита вышла из здания с двумя девушками. Троица остановилась на крыльце. Казалось, они не знают, куда им идти. Гурову эта заминка не понравилась. Может, ждут кого-нибудь. Но нет. Одна из девочек разглядела Станислава в машине, и все трое двинулись к «Мерседесу».

Крячко выбрался из салона и начал им что-то говорить.

Стояли недолго. В машину к полковнику сели обе девочки. «Мерседес» рванулся с места. Рита не посмотрела вслед отъезжающей иномарке, она засовывала в сумку очередную порцию фальшивой «зелени».

– Вот это молодец, – не выдержал Анатолий Иванович.

– Мы следим за женщиной, которая не села в «Мерседес» и сейчас удаляется от нас, – поставил перед водителем задачу Гуров.

– Если сядет в метро? – поинтересовался извозчик.

– Пойду за ней, только я не думаю, что так будет.

Рита «голоснула», поймала старенький «Фольксваген».

– Не зевай, – напрягся оперативник. – Не упускай из виду.

Как выяснилось, ничего криминального в ее поведении не было. Она просто переезжала с одной репетиции на другую. От девочек Маревского к девочкам Саввы Иванова.

Всю дорогу, пока «Волга» следовала за «Фольксвагеном», Гуров размышлял над тем, что увидел.

Несомненно, она подвела к Крячко двух девочек на выбор. Он шутки ради забрал обеих. Почему подошли именно эти девочки, если матрона выступает в роли сутенера? Что, остальные очень устали? Сколько она за них запросила? И главное, за кого они приняли Станислава? За человека, которому рекомендовали услуги госпожи Риты? Весьма интересно.

Гуров, сидя в машине, провожал взглядом сутенершу, пока она не скрылась за стеклянными дверями очередного спорткомплекса.

Лезть внутрь? Нет уж. Лучше буду сидеть и ждать у моря погоды. Если сейчас рискнуть, можно спугнуть, и тогда мы никогда не узнаем, что случилось с дочерью заместителя министра.

Зазвонил телефон. Лев Иванович приложился к «сотке».

– Докладываю. Дома объект не обнаружен. – Гуров узнал голос Нестеренко.

– Ты заходил в квартиру? Нелли не было на репетиции, если ее нет и дома… Впрочем, еще не вечер.

– Пока нет. Соседка утверждает, что она незадолго до моего прихода ушла. Я уже пару часов в бездействии. Лев Иванович, можешь подсказать наиболее вероятное место контакта?

– Да. Московская область. Молодая женщина может проводить время весьма разнообразно. Сиди около подъезда до ночи, как появится, перезвони.

Только Гуров отключился, как снова раздался звонок. На этот раз звонил Григорий Котов.

– Объект тусуется около здания Главного управления. Вероятно, тебя хочет.

– Что ты говоришь? И сильно? – Полковник представил лицо Нади: она улыбалась ему и шевелила губами.

– Ходит около главного входа. По тому, как теребит платок, могу сказать, что нервничает.

– Платок, говоришь.

«Ну и что теперь? Бросать Риту и ехать разговаривать с Надеждой Алексеевной?»

– Где ты установил с ней контакт?

– Как ты и говорил, Лев Иванович, по координатам ныне здравствующей мамочки госпожи Поллудневой.

– И что, она приехала домой, побыла пару часов и отправилась обратно?

– Не угадал. Дома была пять минут, переоделась. Стала похожа на редкостную строгую деловую стерву и поехала на Большую Никитскую, 80, квартира 94. Поторчала там немного. После чего пошла в ближайший бар пить пиво. Затем направилась к тебе. Близко подходить я не решился, но глаза у нее, как мне показалось, были на мокром месте.

– Ладно, раз лились слезы, сейчас приеду.

«Клиент дозрел», это Гуров понял сразу, как только увидел лицо Надежды. Зрачки дергались, выдавая нешуточное нервное напряжение.

– Вы случайно не меня хотели видеть? – осведомился Гуров, подойдя к Поллудневой.

– Вас, – тихо ответила она, опустив глаза.

– Что-то случилось?

Они стояли на улице – не лучшее место для серьезного разговора.

Она закивала, поднесла к лицу платочек и заплакала. Лев Иванович убрал ее руки от лица и, стараясь заглянуть в глаза, спросил:

– Что произошло?

– Нелли, – простонала Надя, – Нелли убили. Я больше так не могу.

Он повел ее к машине.

– Я не хочу туда ехать.

– Придется. Раз уж пришли за помощью, – Гуров подтолкнул Надежду Алексеевну к машине. – Большая Никитская, дом восемьдесят, – назвал адрес водителю Лев Иванович.

– Откуда вы знаете, вы следили за мной? – удивилась она.

– Жизнь полна неожиданностей, – полуфилософски ответил ей Гуров. – Ты видела труп?

– Да. Ее застрелили. Прямо в сердце.

Она снова заплакала.

– Почему ты пришла, боишься, что с тобой будет то же самое?

Она принялась реветь в голос. Гуров не успокаивал ее – пусть проплачется.

Вскоре слезы прекратились. И очень кстати, потому как они подъехали к дому.

Дверь в квартиру Надя открыла своим ключом.

С первого взгляда Гуров понял, что это однокомнатное милое гнездышко предназначалось для обслуживания богатых клиентов. Евроремонт. Обои, мебель и даже потолок выдержаны в красных тонах. На стенах картины современных художников, на которых изображены пары в фривольных позах.

Гуров прошел в комнату. Он увидел ее сразу же. Нелли лежала на полу абсолютно голая. Было очевидно, что после выстрела она сползла по стене, обхватив подушку руками. Умерев, завалилась на бок. Глаза были открыты.

Гуров прошел на кухню, где рыдала Надя.

– Я вызвал экспертов, пока они приедут, пройдет минут пятнадцать-двадцать. Давайте поговорим. Конечно, если вы хотите, чтобы больше никто не погиб.

Она закивала, судорожно пытаясь подавить рыдания, и выдохнула:

– Я хочу иметь гарантии, что не сяду в тюрьму.

Гуров с удивлением посмотрел на нее.

– Могу обещать вам, что сделаю все от меня зависящее.

Она с недоверием посмотрела на него.

– Вашим словам грош цена. Вы врали мне на каждом шагу.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился Гуров. – Тогда вы убили Нелли. У вас ключ от двери, вы сами привели меня сюда, потому что раскаиваетесь, я понимаю, суд это учтет. Где оружие, из которого вы застрелили ее?

Теперь она ненавидела его.

– А вы умеете обрабатывать людей.

– Для меня вы убийца и пока ни одного смягчающего обстоятельства мне не назвали.

– Но я никого не убивала! – воскликнула она.

– Докажите. – Полковник был беспристрастен, словно верховный судья.

Она снова оказалась на грани истерического срыва.

– Ну-ну-ну, – Гуров взял ее за плечи и встряхнул. – Так у нас ничего не получится. Надо успокоиться и сказать самое главное.