Владимир Мономах - Василий Седугин

– Господа черниговцы! – стал говорить Олег. – Вы знаете, что по рождению я ваш, черниговский. Здесь прошло мое детство, здесь похоронен мой отец. Попытались Святополк и сын его Мономах отобрать мое родовое имение, но отстоял я его. Теперь они снова идут на наш город, чтобы прогнать меня. Так не дадим лиходеям сотворить свое гнусное дело, дружно выйдем на стены и грудью защитим наши старинные права!

Площадь долго молчала. Наконец не спеша вышел крепкий мужик, одетый в опрятную рубашку, перепоясанную ремешком, холстинные штаны и кожаные поршни, сделанные из куска кожи и стянутые по краям ремешком. Поклонился князю, потом народу. Проговорил не спеша, но с силой:

– Зовешь нас, князь, на стены, стало быть, на смерть. А нам надо хорошо подумать, стоит ли идти за тобой. Очень хорошо подумать. Потому что совсем недавно навел ты на нашу Черниговскую землю супостатов, поганых половцев. Всю округу они опустошили, села пожгли. Где были поля, там сегодня черная гарь, а где паслись стада коней, овцы и волы, там все пусто и нивы заросли сорняком и чертополохом. Так что не собираюсь я становиться с тобой на крепостную стену и призываю честной народ открыть ворота великому князю Киевскому и защитнику нашему от злого ворога Мономаху!

Мужчина закончил свою речь и сошел с помоста.

– Кто еще желает высказаться? – спросил Олег.

Площадь молчала, и было что-то зловещее в этом молчании. Тишина продолжалась долго, а потом народ стал расходиться по домам.

Олег вернулся во дворец. Что делать? Черниговцы отвернулись от него, это совершенно ясно. Бежать в Тмутаракань, снова набирать наемников, поднимать половцев? Но Святополк и Владимир не дадут себя застать врасплох, заранее подготовятся, и неизвестно, чем закончится его новая затея. Надо остаться в Черниговской земле, опереться на верных людей. А они есть, они ждут его, Олега. Чернигов не единственный город в княжестве. Есть Путивль, Новгород-Северский, Дебрянск. Или хотя бы отдаленный Стародуб, там сидит посадником Богша, он был верным слугой еще его отцу. Семью оставить в Чернигове, князья ее не тронут, а самому поспешить к бывалому испытанному воину Богше.

Олег заскочил в светлицу жены, наскоро поцеловал ее, детей, сказал, что уедет ненадолго, и, ничего толком не объяснив, отбыл с дружиной на север.

Богша, пожилой мужчина лет пятидесяти, высокий, с длинной бородой и большими навыкате глазами, тепло приветствовал князя, приказал слугам разместить дружину, а сам повел Олега в свой терем. Там уже суетилась челядь, выставляла на стол угощение. Принялись за еду, сдабривая ее вином. Богша неторопливо расспрашивал князя о его здоровье, о семье, выжидая, когда сам князь начнет разговор, по какому поводу прибыл в город. Наконец Олег счел нужным приступить к делу, ради которого явился:

– Пошли на меня Святополк и Владимир, подступают к Чернигову. Приходится мне искать приюта среди верных мне подданных.

Богша крякнул, спросил:

– Стало быть, с большими силами идут?

– Да, все полки собрали.

– И чем ты им не угодил?

– Нетрудно догадаться. Зарятся на мои отчие владения. Отнимал у меня их Мономах, теперь повторить собирается. Старая картина, делят Русь и никак не могут успокоиться.

– Известно, жадности людей нет предела. Им все мало. Как будто на тот свет с собой заберут. Но ничего, князь, народ стародубский не даст тебя в обиду. Соберу сегодня вече, подопрем тебя всем миром…

– Только не вече! – перебил его Олег (потом будет стыдно за эту торопливость, но неудача на народном собрании в Чернигове жалящей занозой сидела в сердце). – Дай указание, посадник, сам. Народ, я думаю, поддержит тебя.

– Хорошо, князь, как хочешь. Распоряжусь, не впервой.

Через неделю подошло объединенное войско князей. Олег хмуро смотрел как разворачивались большие силы, охватывая город со всех сторон. Слышно было, как застучали топоры, готовя таран и штурмовые лестницы.

Подошел Богша, спокойный, невозмутимый, стал говорить, продолжая наблюдать за противником:

– Смолы запасено достаточно, котлы с водой кипятятся на кострах. С людьми говорил со многими, настроены решительно. Так что отобьемся, князь, не дадим тебя в обиду!

Подумав, добавил:

– С продовольствием, правда, неважно. Как-то не ожидали такого поворота, не предполагали, что придется сесть в осаду. Но да ладно, авось ненадолго задержатся под городом Святополк с Владимиром.

Зная упорный характер Мономаха, не очень верил Олег в последнее утверждение посадника; если бы пришел один великий князь, то можно было надеяться на такой исход. Но решающее слово принадлежало не Святополку, а Мономаху, а тот умел добиваться своего.

Три дня войско готовилось к приступу, на четвертый пошло на крепостные стены.

– Русы идут против русов, – донесся до Олега голос Богши. – И ведь ничего нельзя поделать! Что за жизнь проклятая наступила?

Первые ряды осаждавших остановились и стали пускать стрелы. Горожане ответили тем же. Подкатили два тарана, стали бить в стену. Как видно, нетерпение овладело князьями, потому что не стали они ждать, когда будет выломан проход, а кинули на стены воинов с лестницами. Тотчас бой разгорелся с неистовой силой. Олег не вытерпел, с мечом кинулся к месту, где на площадку вылезло несколько вражеских ратников. Жар, бросившийся в голову, задурманил сознание, помутил разум. Он нанес страшный удар по деревянному щиту молодого воина. Щит раскололся надвое. Не давая ему опомниться, Олег ткнул его в подреберье, противник покачнулся, а потом рухнул ему в ноги, будто за что-то попросил прощения. Князь, не обращая внимания на него, ринулся в самую гущу схватки…

Приступ был отбит, а затем еще два. Тараны не смогли взломать дубовые бревна. Горожане облили их смолой и подожгли.

Тогда князья перешли к осаде. Через месяц в городе закончился запас продовольствия. Богша вошел в горницу к Олегу, сказал озабоченно:

– Ропот идет среди горожан. Хотят сдаваться.

– Нельзя сдаваться, посадник! – загорячился Олег. – Немного еще продержимся, и уйдут супостаты!

– Да какие они супостаты, – возразил Богша. – Свои, русы. Да еще во главе с великим князем…

– Все равно. Раз уперлись, надо стоять до конца!

– Так-то оно так… Только ропот начался среди горожан. Видно, князья не дремлют. Подозреваю я, что заслали лазутчиков в Стародуб, пускают они разные слухи…

– Что еще за слухи? – встрепенулся Олег. – Вешать таких надо на деревьях! Чего жалеть? Война идет, а вы нянькаетесь, как с малыми детьми!

– Нянькайся не нянькайся, а слухи очень зловредные. Стали говорить в народе, будто ты, князь, неправду сказал, что Чернигов у тебя отобрать хотят Всеволод с Владимиром. На самом деле по-иному дело обстоит.

– Это как – по-другому?

– А так! – уже резко ответил посадник. – Посылали-де Святополк и Владимир приглашение тебе, князь, принять участие в съезде князей, чтобы объединить все силы и ударить по половцам. А ты, говорят, отказался. Вот они и пришли в твои земли, чтобы заставить изменить решение!

Это было столь неожиданно для Олега, что он на мгновение растерялся, не зная что ответить. Наступила неловкая пауза. И Богша понял, что слух правдивый. Полуотвернувшись, сказал:

– Извини, князь, но только не намерен я больше класть головы горожан ради капризов твоих. Замиряйся с князьями и отправляйся в поход вместе со всеми против поганых. Это тебе последнее слово от жителей города и от меня тоже!

У Олега не оставалось выхода, и он смирился. Тридцать три дня оборонялся Стародуб, а потом открыл ворота. Из них вышел Олег, посадник, священники с хоругвями и иконами и почетные горожане, поклонились великому князю Руси Святополку, попросили прощения за свою строптивость. Святополк простил и разрешил вернуться в город, а Олега забрал в свой шатер. Там вместе с Владимиром Мономахом повел он с ним строгий разговор.

– Почему ты, князь, оказываешь непослушание мне, хозяину земли Русской? – спрашивал он его. – Зачем отказался прийти со своим войском по моему зову?

– Боялся несправедливостей, – отвечал Олег, непримиримо сжав губы. – Думал, вызываете меня не на съезд князей, а чтобы расправиться со мной за Чернигов.

– Следовало бы! – вмешался Мономах. – Это надо же: привел на Русь поганых и разрешил им грабить русские земли!

Олег сузил глаза и, вперив злой взгляд во Владимира, ответил, раздельно выговаривая каждое слово:

– А не ты ли первым пригласил степняков и вместе с ними разграбил и сжег Полоцк? Или забыл?

– Нет, не забыл. Только не я зазвал кочевников, а великий князь Изяслав, а я со своей дружиной оказался с ними рядом.

– Не только рядом, но совместно с половцами разоряли полоцкую землю! У себя в глазах бревна не видишь, а у меня соломинку заметил!

– Ничего себе – соломинка! Отчую землю в прах обратил!

– Ну хватит-хватит, – остановил двоюродных братьев великий князь. – Что было, то миновало. Теперь давайте думать о том, как жить дальше. Подумал я и решил так. Пусть Олег оставит Чернигов и отправится пока к брату в Смоленск. Это будет ему наказанием за строптивость и непослушание. Да и от половцев проживать будет далеко, союз их сам собой разрушится. Но Чернигов останется за его родом, за Святославичами. Кто там сядет, пусть решают сами. Вот так я постановил!