Киндрэт (Тетралогия) - Турчанинова Наталья Владимировна

Рамон оглянулся через плечо.

— Это не фараон, а семер — его ближайший друг и советник.

— Он похож на Вольфгера Кадаверциана. Помнишь, ты показывал мне фотографию, — поняла, наконец, девушка и вопросительно уставилась на негоцианта, требуя объяснений.

А тот, хоть и дал себе слово не задерживаться по пустякам, подошел к воспитаннице и сам взглянул на рисунок.

— Это и есть Вольфгер. Изображение времен Эхнатона.

— Очень натуралистичное, — заметила Дина, глядя в экран телефона. — Не слишком похоже на остальные древнеегипетские рисунки. Они все плоские, а этот… — Она запнулась, не зная, какое определение подобрать для увиденного.

Белый свет фотовспышки на короткий миг осветил высокомерно-величественную фигуру некроманта, возвышающуюся над согнутыми спинами десятков рабов.

— Да, он был известным реформатором, — сказал Рамон, внимательно всматриваясь в стену. Если память не изменяла, где-то здесь, за этим изображением, был скрыт еще один потайной ход. Он вел в жреческие покои, которыми иногда пользовался глава кадаверциан.

— Кто был реформатором? Вольфгер? — уточнила Дина, продолжая фотографировать.

— Эхнатон, — усмехнулся Рамон. — Хотя мэтр тоже был сторонником прогрессивных методов строительства и управления.

— Пап, — глаза девушки загорелись азартом, — а может, ты меня сфотографируешь здесь, на фоне… Этого же никто не видел несколько тысяч лет!

— В другой раз, — ответил вьесчи и, решительно взяв воспитанницу за плечо, повел прочь от вожделенных рисунков.

Плита, открывшая вход, наконец дрогнула и медленно поползла на прежнее место, отсекая свет луны.

Дина настороженно обернулась:

— Так и было задумано?

— Да. — Не дожидаясь, пока они окажутся в полной тьме, негоциант достал фонарь из кармана куртки. — Раньше здесь все освещалось с помощью магии. Теперь придется импровизировать.

Каменный блок задвинулся с глухим ударом. С потолка просыпалось несколько струек песка. Широкий белый круг света метнулся по стенам и резво побежал вперед по ровным плитам пола.

Дина взяла Рамона за рукав куртки, но в ее жесте не было страха. Она всецело доверяла патрону, и даже в вопросе, нет ли случайно в коридоре ловушек, не прозвучало беспокойства.

— Чувствуешь запах? — вместо ответа спросил вьесчи.

Девушка потянула носом, оглянулась в поисках его источника.

— Да. Как будто плесень.

— Разновидность грибка Cryptococcus neuromyces. «Проклятие фараонов». Вызывает сильнейшие галлюцинации и мучительную смерть через полчаса. Наказание для всех смертных расхитителей гробниц, если, конечно, им каким-то чудом удастся попасть сюда.

— А для бессмертных?

— А из бессмертных только я и Вольфгер знали заклинание, открывающее этот коридор.

Дина крепче сжала локоть Рамона, глядя по сторонам. Круг света выхватывал из темноты новые картины. Великолепные сцены охот, боев и пиров сменяли одна другую. За ними следовали изображения загробных судилищ и путешествий через небесный Нил.

Каждый шаг поднимал в воздух облачко пыли. Гирлянды паутины трепетали от малейшего дуновения. Коридор стал шире, и рисунки на его стенах изменились.

— Это не египетские! — воскликнула Дина, заставив Рамона направить свет на один из них.

— Фрески Атлантиды, — ответил он спокойно, хотя сам не ощущал этого спокойствия.

— Невероятно, — прошептала девушка, глядя на картины, светящиеся золотом.

С облаков, клубящихся красным светом, сходила на землю богиня в тунике цвета индиго. В одной руке она держала серп, в другой — связку молний. Рядом изгибалась сизая воронка смерча, а его черенок вырастал из раковины, которую держал в руках смеющийся смуглый юноша лет шестнадцати. Над сверкающей пирамидой горел золотой диск. Его бережно держали трое — двое мужчин и женщина, — одетые в длинные яркие одежды.

— Люди думали, что по велению Лугата светит солнце, — с внезапной горечью произнес Рамон, проходя мимо последнего рисунка. — И как велико было разочарование смертных, когда они поняли, что это не так.

Дина промолчала, жадно глядя на изображения давно погибшего клана. Пристально вглядывалась в лица кровных братьев, с улыбками глядящих на нее со стен. Видимо, пыталась найти среди них Рамона. Но не находила.

— Кто это рисовал? — спросила она тихо.

— Один из фэри. Очень давно. — Вьесчи отвел фонарем длинную густую кисею паутины, свисающую с выступа на потолке, и увидел впереди стену, перегораживающую коридор.

На ней виднелось всего лишь одно изображение, грубо вырезанное в камне. Пирамида с шаром на вершине — знак клана Лугат.

Рамон подошел ближе и снова почувствовал, как зашевелилась спираль магического артефакта в груди. На этот раз настойчиво и болезненно. Коже стало горячо и мокро. Негоциант поспешно распахнул куртку, рванул ворот рубашки, и тут же из его тела в стену ударил луч красного света. Он неторопливо скользнул по камню и стал медленно выползать из тела вьесчи, втягиваясь в шар Лугата, сворачивался кольцами, вспыхивая все ярче. Древняя магия этого места не терпела рядом с собой никакую другую.

Рамон выронил фонарь и, чтобы не упасть, оперся обеими руками о стену. Произнес сквозь зубы, стараясь успокоить встревоженную Дину:

— Все нормально. Иначе оно не впустит меня…

Символ клана вспыхнул, стены вокруг угрожающе загудели, одна из плит поползла в сторону. Вьесчи едва успел отступить. Опустив голову, он машинально взглянул на грудь. Она оказалась залита кровью, но ран не было видно, исчезло также ощущение легкого покалывания под кожей, к которому он так давно привык.

— «Не будет в твоих руках ни меча, ни посоха, ни свитка… не войдет сюда ни воин, ни странник, ни мудрец…» — процитировал Рамон обрывок древнего пророчества и тут же сообразил, что слова, произнесенные им, звучат непривычно. Он говорил на языке своей родины.

Словно в ответ, впереди, за порогом, зажглась вереница дрожащих огоньков. Они высветили широкие ступени, ведущие вниз…

С каждым шагом свет, идущий снизу, становился все ярче. Засияли рисунки на стенах — бесформенные клубы облаков, сиреневых, розовых, лиловых. В отличие от затхлости верхнего коридора, здесь воздух наполняла прохладная свежесть. Временами налетал легкий ветерок, пахнущий грозой.

Плиты под ногами тоже были расписаны с удивительным мастерством, казалось, по ним непрерывным потоком течет прозрачная вода, и даже как будто слышался ее мелодичный плеск.

Дина, засмотревшись на это чудо, едва не оступилась на очередной ступени, и Рамон крепко взял ее за руку.

— Неужели это все тоже сделали фэри? — спросила она, стараясь больше не смотреть себе под ноги.

— Да. По моим рассказам.

— Удивительно. — Девушка оглянулась и произнесла неуверенно: — По-моему, вон то облако движется. И это тоже! А там начался дождь!

— Поэтому идем быстрее, пока нас не намочило, — улыбнулся Рамон, чувствуя, как на лицо упало несколько капель, и прибавил шагу.

Пальцы Дины крепче сжали его ладонь, и он услышал ее едва слышное бормотание:

— Я хочу получить эту магию.

Стены облаков, сжимающих лестницу, расступились, и спутникам открылся большой идеально круглый зал. В его центре светилось нечто бесформенное, потолок тонул в сером полумраке.

— Закрой глаза, — сказал Рамон, и Дина послушно выполнила его просьбу.

Не выпуская руки девушки, он вел ее вперед, с улыбкой замечая, как воспитанница хмурится, чувствуя, что вокруг происходят что-то, но честно не подсматривает. Негоциант заставил ее сделать еще несколько шагов и разрешил:

— Теперь смотри.

Девушка открыла глаза и громко вскрикнула от изумления и восторга.

Зал, лестница, каменные стены — исчезли. Она и Рамон стояли на выступе одной из граней огромной пирамиды. На головокружительной высоте. Вокруг возвышались горы, поросшие густым лесом. С их вершин, серебрясь в сером предутреннем свете, падали нити водопадов. Они превращались в бурные реки у подножия скал и бежали в долину, пестревшую клочками обработанных земель, яркими зелеными лоскутами рисовых полей и лохматыми гривами масличных пальм.