Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Был Кир Алексеевич Алексеев («Agent of the Imperial Russia Ministry of Finance», как значится на карточке), переведенный сюда на службу из Кореи в Японию, и его секретарь Степан Александрович Гарфильд. Алексеев передал поклон от Николая Павловича Забугина, который был в этих краях три года назад; оба рассказывали много интересного про Корею; например, что «в Корее первый мошенник (sic), окрадывающий государство, сам Король; бывает в восхищении, когда чиновник ловко украдет из казны». Когда Алексеев управлял там финансами и министрам нельзя стало красть, некоторые жаловались Королю на это, и он сам наставлял, как выманить у Алексеева деньги, и прочее. Есть в Корее между чиновниками и между купечеством партия за японцев; первым японцам нисколько не мешали красть, — это не касалось их интересов; вторые отлично торгуют с японцами. Торговлю у японцев никто там не может отбить, так как никто не может продавать так дешево, как японцы; например, сотня папирос в коробке стоит два сен. — Военные инструкторы наши там отлично образовали батальон гвардии; эти гвардейцы слезно рыдали, расставаясь с инструкторами, и просили только позволения, чтобы разнести всех противников русским. Впрочем, по следующему рассказу можно заключить, что инструкторы не без орудий дисциплины вводили там дисциплину: унтер–офицер один говорил: «Чудное дерево у корейцев есть, называется „бамбук“; кореец тебя им ударит, — ничего, ты его ударишь, — переломится».

20 апреля/2 мая 1898. Понедельник.

Болезнь наполовину мешала заниматься. И досада же! То же. К тому же погода убийственная: дождь, сырость и холод; за дверь выйти нельзя, отчего к расстройству желудка прибавилась головная боль.

22 апреля/4 мая 1898. Среда.

Прояснилась погода, наступает и выздоровление, слава Богу! Учащиеся мужских школ отпросили рекреацию и пошли с флагом своим в Акасаки гулять на целый день; обед отправлен за ними; на кваси дал пять ен. Вечером все благополучно вернулись домой.

23 апреля/5 мая 1898. Четверг.

Погода тоже прекрасная; почти полное выздоровление. Женская школа сегодня имеет рекреацию. Полдня писал письма, полдня читал японские письма из разных Церквей. Из Вакаяма катихизатор Фома Танака в длиннейшем послании описывает свое публичное состязание с католическими катихизаторами — местным и выписанным для того нарочно из Кёото; хорошо отразил их и заставил замолчать; три наиболее усердные там наши христиане также пишут о сем — очень радостное письмо. Письмо Танака отдано в «Сейкёо Симпо». — Певец Павел Оонума описывает все службы страстной и Пасхальной Седьмицы в Маебаси. О. Павел Морита достоин похвалы за свое усердие. На Пасхальном богослужении в Маебаси было двести тридцать пять человек. Вечерню служить о. Морита ездил в Такасаки, — Из Кагосима тоже очень хорошее письмо: на Пасху было восемьдесят христиан в Церкви, — гораздо больше, чем в прошлом году. Вообще, в этом году Церкви оживленнее, чем в прошлом в это время.

24 апреля/6 мая 1898. Пятница.

До полдня и вечером писал в Россию, — новому сотруднику Миссии в Москве, Николаю Васильевичу Благоразумову, и прочим.

После полдня читал японские письма; из них замечательное — Фомы Такеока, катихизатора в Цуяма; описывает, как Иоанн Фукасе очень сильно захворал пред самой Пасхой, а жена его Ирина слегла, вернувшись после Пасхального богослужения; и оба в сильном жару, как пласт, пролежали, не могли ничего есть, сильно ослабели; но пожелали непременно исповедаться и приобщиться; дали телеграмму о сем о. Игнатию Мукояма; он прибыл девятнадцатого числа (Пасха была семнадцатого апреля); прямо к ним в дом, исповедал и причастил их, и тотчас же они почувствовали себя хорошо, приняли пищу, а двадцать первого числа оба уже занимались своими обычными делами, не переставая восхвалять Господа за чудное исцеление.

25 апреля/7 мая 1898. Суббота.

Утром был в Иокохаме по делам в банке, — пересылке денег в Владивосток на церковные свечи и прочее.

Сделал там визит нашему финансисту Киру Алексеевичу Алексееву, который уже нанял дом на Bluff, N. 166 и поместился там с секретарем и с дочерью, которую выписал к себе, спасая от гонений мачехи. Он — положительно феномен: может сказать на память всю финансовую роспись на год, может диктовать бумаги разом трем писцам, разговаривая в то же время с посторонним лицом, может на память играть на двух шахматных досках, нисколько не перепутывая ходов. В то же время человек очень симпатичный, увлекательный в разговоре, говорящий, как книга, откровенный.

Вернувшись домой, прочитал с Иваном Акимовичем Сенума составленную им статью для «Уранисики» в опровержение путаницы о браке в статье Надежды Такахаси. Призвал потом Павла Накаи и отдал статью для помещения в выходящем пятнадцатого числа номере, что он, прочитавши статью, беспрекословно обещался сделать.

На вопрос Ивану Акимовичу, исправно ли ходят учителя в класс? Не скрыл он, что Петр Исигаме часто запаздывает или совсем не приходит в последнее время. Посоветовал я «судить его судом товарищей–кандидатов и потребовать, чтобы он не бесчестил своей корпорации, исправно служил, если же не исправится, открыто сказать мне». Но едва ли сей человек долго прослужит, — нравственно, кажется, он опускается все ниже и ниже.

26 апреля/8 мая 1898. Воскресенье.

О. Фаддей Осозава, вернувшись из Тега, говорил, что крестил там пять человек.

О. Тит Комацу хвалит состояние Церкви в Комацу в Карасуяма, — крестил трех, и новые слушатели есть; просит письмом похвалить усердие «гиюу» — старшин Церкви. Сделано.

Илья Накагава, из Масуда, между прочим пишет: у ревностного слушателя Христова учения, Сато — чиновника, есть товарищ Абе, противник христианства; но сколько он ни спорил с Сато, не мог переспорить его касательно христианской веры; огорченный сим, Абе написал к своему приятелю Сато вежливое письмо, которым предлагает ни более ни менее, как кулачный бой в разрешении спора о христианстве. Новое явление!

О. Петр Кавано пишет: в Накацу теперь слушает наше учение бывший протестантский христианин–методист, бросивший христианство и сделавшийся буддистом и бонзою, бросивший сие звание и поступивший в юридическую школу, провалившийся здесь на экзамене, и ныне изучающий православие с целию, кажется, сделаться катихизатором; по крайней мере, о. Петр Кавано спрашивает, можно ли ему сие? Отвечено: ни в каком случае! И в Церковь он может быть принят не иначе, как по двухлетнем испытании его искренности.

О. Андроник собрался, чтобы завтра отправиться в Оосака, на житие там. Помоги ему Бог! Я провожу его.